Сергей Лукьяненко - Три дня Индиго [litres]

– Обалдеть, – сказал я. – Милана, мы на Луне!

– На Селене, – поправила она.

– Не важно… – Я остановился у порога. Вот край металлического пола, а сразу за ним, с перепадом в сантиметр, – серовато-коричневый камень.

Лунный камень.

Милана встала рядом.

– Давай, – сказал я. – Леди фест!

– Иди уж, – она засмеялась. – Заслужил! Сколько лет люди не ходили по Луне?

– Ну, если американцы не обманули весь мир… – Я задумался. – Лет шестьдесят, да? Что-то вроде того… Нет, Милана. Давай ты. Первая женщина на Луне!

– Точно! – Она не стала дальше спорить. – Ну… надо что-то сказать, да?

У меня кружилась голова – от волнения и восторга.

– Да что хочешь!

Милана шагнула вперед. Помедлила, видимо, убеждаясь, что нога «приклеилась» к камню так же, как и к металлу корабля.

– Мы все-таки снова сюда добрались, – сказала она. И вышла. Она выглядела удивительно в этом легком, обтягивающем тело скафандре, в прозрачном шлеме, со шпагой – настоящей шпагой в опущенной руке, в просвете люка, на фоне огромной яркой Земли.

Милана повернула голову, посмотрела на меня. Улыбнулась.

И побежала вперед.

Это был странный бег, в котором одна нога все время касалась поверхности. Наверное, технически это даже нельзя было назвать бегом, скорее – большие быстрые шаги, при которых ее постоянно тянуло вверх. Если бы не липкие ботинки, Милану унесло бы метров на пять в небо, не меньше.

Я засмеялся и выбежал следом.

И сразу почувствовал еще одну странность происходящего.

Мир будто накренился!

Поверхность Селены, которая только что казалась совершенно ровной, вздыбилась ощутимым наклоном. Все мои чувства, кроме зрения, которое, впрочем, тут же предало, твердили: «Ты стоишь на склоне!» Словно мир внезапно превратился в снимок широкоугольником.

Причина была мне понятна – Селена не шар, это широченный конус, ну или если совсем точно – шаровой сектор. Центр масс Селены лежит ближе к прежней поверхности Луны, к основанию конуса. Вестибулярный аппарат воспринимает это как наклон.

Странное ощущение.

Словно сон.

Продолжающийся лунный сон: скафандр, который не скафандр, чужая ночь, которая не походила на ночь, равнина, которая кажется склоном, шар Земли в небе, бриллианты звезд и цветная полоса кольца…

Дыхание Миланы, которое я отчетливо слышу.

Невесомая шпага в руке.

Милана остановилась, сделав несколько маленьких шагов. Повернулась, удерживая равновесие, ее болтало во все стороны. Отсалютовала мне шпагой:

– Приветствую, господин Сирано!

– Фантастика… – тормозя рядом с ней, сказал я. Меня почти завалило на поверхность, когда обе ноги оказались зафиксированы на камне. Но штанины костюма затвердели и мягко толкнули меня обратно.

– Без этих скафандров мы бы так не резвились, – сказала Милана.

– Ага. Всё делают за нас, – согласился я.

Мы обернулись и посмотрели на корабль, из которого вышли.

Честно говоря, ничего примечательного – кроме размера.

Совершенно правильной формы купол, диаметром метров сто. Серо-голубая поверхность прекрасно выделялась среди камней.

– Его должно быть видно с Земли, – сказала Милана. – В любой бинокль.

– Значит, маскировка, – решил я, разглядывая корабль. – Полусфера. Без затей.

– Или шар, – поправила Милана. – Или вообще не пойми чего, а наружу высунут купол.

Я кивнул.

Да, верно. Правило Миланы «смотри на то, чего не видно» работало и здесь.

– Мы даже не узнаем, где находились на Селене, – вздохнул я. – Жаль. Нельзя будет ткнуть с Земли пальцем в небо…

– Тебе не кажется, что всё это удивительно нелепо? – спросила Милана. – Рядом с нами межзвездный корабль, а мы должны оборонять его двумя шпагами!

– Мне кажется, это в первую очередь красиво, – ответил я. – А всё, что красиво, – правильно.

Милана обняла меня, прижалась шлемом к шлему. Сказала:

– Вот за это ты мне и нравишься.

Мы на миг замолчали. Наша лунная ночь еще длилась, но скоро она закончится.

– Где враги? – спросила Милана.

На стекле вновь появилась карта. Теперь на ней были и мы – две зеленые точки.

– Приближаются, – глядя на четыре красных отметки, сказал я. – Пошли к белому значку? Он же здесь не зря отмечен.

– Место для схватки? – предположила Милана. – Пошли.

Я уже начал ориентироваться в масштабе карты, хотя никакой шкалы там не видел. До белой точки было метров сто пятьдесят, до движущихся к нам врагов – не меньше километра. И перемещались они явно медленнее, чем мы.

– Жаль, что здесь всё так плоско, – сказал я, когда мы зашагали к белой точке. – Было бы хорошо спрятаться.

– Спрячемся, – сказала Милана, махнув рукой. – Смотри!

Я остановился, глядя вперед. Там стояло что-то, явно не имеющее отношения к Луне. Какая-то нелепая конструкция из металла, метра три высотой, на раскоряченных опорах… настолько чужеродная, что взгляд не сразу ее фиксировал.

– Какая-то техника Инсека? – предположил я.

– Максим… Это же американский корабль. «Аполлон»!

– «Орел», – машинально поправил я. – «Аполлон» – это ракета-носитель.

Да, это был древний лунный модуль. Тот самый, на котором люди впервые прилетели на Луну. Точнее, его посадочная часть, навсегда оставшаяся на Луне. Как же американцы обижались на Инсеков, разрушивших Луну, что они не сохранили это уникальное место, памятник истории и науки, что его больше не видно ни в какие телескопы…

Оказывается, памятник истории в целости и сохранности.

Просто точка посадки попала под маскировку корабля.

– Значит, они все-таки тут были, – сказала Милана. – А то всякие слухи ходили…

– Теперь мы знаем, где находимся, – заметил я. – Это Море Спокойствия. Мы на самом краю конуса Селены, до обрыва всего-то километров тридцать…

– А еще мы знаем, где будем ждать гостей, – сказала Милана. – Пошли, тут далеко видно.

И мы рванулись к посадочному модулю «Орла».

Чем ближе, тем понятнее становилась его конструкция. Господи, как на нем вообще люди летали! Металлические трубки, баки, обмотанная вокруг всех этих деталей рваная фольга – когда-то серебристая и золотистая, но сейчас почти везде выгоревшая до ровного серого цвета.

И тут был не только посадочный модуль. Валялась какая-то тонкая длинная палка с ленточками-лохмотьями на конце… упавший флаг? Какие-то небольшие контейнеры…

– Они тут аппаратуру оставили, – предположил я. – Может, заберем потом?

«Потом» было очень самонадеянным словом. Да и что нам делать со старыми американскими приборами?

Но мне хотелось загадать что-то «на потом».

– Знаешь, я вспомнила, – сказала Милана. – Они еще оставили свои подгузники на Луне. Так что не будем рыться, ладно?

– И о подгузниках говорить не станем, – попросил я. – Надо было спросить Инсека о туалете…