Аристарх Нилин - Дорога к звездам (СИ)

— Что-то случилось?

— Нет, ничего. Противоядие готово, но я не решаюсь его применить.

— Есть сомнения?

— Откровенно говоря, есть опасения. Испытаний не проводили, никто не знает, как прореагирует организм.

— Я вас понимаю. И все же, рекомендую начать с минимальной дозы.

— Думаете, стоит пробовать?

— А разве есть другие варианты? Состояние больной стабилизировалось, но прогресса в улучшении больной не наблюдается. Яд все еще в организме и его необходимо как можно быстрее нейтрализовать.

— Вероятно, вы правы. Через час противоядие будет готово, и введу минимальную дозу.

— Позовете меня, я буду у себя.

— Спасибо, непременно. Кстати, хотел спросить, как Виктория?

— Процесс замещения идет. Не так быстро, как хотелось бы, но есть основания рассчитывать, что позитронный мозг полностью возьмет на себя все функции за деятельностью организма. Откровенно говоря, я с нетерпением жду этого момента. Это будет грандиозным научным достижением.

Михаил промолчал, хотя именно сейчас был подходящий момент поговорить с Азадель. Он уже собирался попрощаться, но она вдруг спросила:

— Кстати, вы не в курсе, зачем Боянов вдруг летал на Сайгат? Так внезапно улетел и быстро вернулся. Что-то случилось?

— Я только что вернулся от него. Боянов решил посмотреть лаборатории, расположенные в зоне А. Комигоны слишком активизировались, не хотелось бы, чтобы ценное оборудование, которое там есть, было потеряно.

— В этом он прав. Хотя я не думаю, что они нанесут удар по планете с таким количеством населения.

— Это да, но зона А изолирована. При точечном ударе их люди практически не пострадают, а мы потеряем прекрасное оборудование, которое там осталось.

Азадель тяжело вздохнула и горестно произнесла:

— Как все изменилось, стало неопределенным, зыбким. Не знаешь, чего ждать завтра.

— Простите, могу я задать вам вопрос?

— Конечно.

— Скажите, прежде чем попасть на корабль, вы много лет проработали в компании?

— Больше десяти.

— И потом попали на корабль?

— Да, практически сразу, как только был создан секретный проект.

— Если не секрет, что побудило вас на это, ведь наверняка вы понимали, что многим придется пожертвовать?

— Ну, тогда об этом не думала. Хотелось заниматься чем-то совершенно новым, манила, как это не покажется смешным, романтика неведомого. К тому же, вы не видели, какая на корабле была лаборатория. Мечта! А какой коллектив. Столько умных, талантливых ребят пригласили.

— Плюс обещали высокую зарплату и никакого давления сверху.

— Не без этого.

— Профессор в разговоре со мной, как-то упоминал, что на корабле было что-то около ста пятидесяти человек. А непосредственно ученых много было?

— Точно не помню, по-моему, около ста.

— Так много!

— Это с учетом лаборантов и помощников. Может чуть меньше.

— А профессор Мукси тоже с самого начала с вами работал?

— Нет, он позже к нам пришел и сразу заявил о себе. А вскоре корабль попал в эту галактику, и начались наши скитания. Планета Гоби стала нашим первым пристанищем. Там разреженная атмосфера, но привыкнуть можно.

— А что стало с большинством ученых, почему их превратили в зомби?

— Не знаю, говорил ли вам профессор, но мы скитались по галактике Гахр почти год. Кто-то не выдержал и покончил с собой, кто-то впал в депрессию, потом начался голод, бунт. Лифинг очень быстро сориентировался в создавшейся ситуации и ликвидировал капитана корабля полковника, забыла, как его звали, двух его помощников и еще несколько человек из экипажа. В целях экономии большую часть экипажа положили в капсулы для гиперсна. Нас осталось девять человек.

— Девять? Простите, но, я решил, что вас всего шестеро.

— Нет, сначала нас было девять, кто остался вне капсул. Лифинг со своим вечным помощником Горским и семь человек ученых.

— Но к моменту, когда прилетели мы, вас уже было только четверо, или я ошибаюсь?

— Все верно. Но сначала нас было семь. Мы жили и работали в основном на корабле, потом основали небольшую лабораторию на Гоби. А через два года в галактику прилетел корабль, на котором было почти тысяча человек. Их перевозили из одной колонии в другую, поэтому, когда они попали в галактику Гахр, они все были в капсулах для гиперсна. И тогда Лифинг приказал нам начать процедуру имплантации позитронных мозгов с установкой управляющего чипа. К тому моменту операция была полностью отработана и опасений, что что-то пойдет не так, не было.

— И вы все согласились на это?

— Нет, не все. Трое наотрез отказались заниматься этим, и были убиты.

— Убиты!, — с удивлением произнес Михаил, — но почему, ведь им так же могли имплантировать позитронный мозг и чип.

— Не знаю с чем это связано, но профессор Мукси сказал, что это было распоряжение Лифинга и если мы не подчинимся, нас ждала такая же участь.

— И вы согласились?

— Я понимаю, вы осуждаете меня, но тогда нам казалось все иначе. Другая галактика, борьба за выживание, диктат Лифинга и боязнь за собственную жизнь. Все переплелось в единый клубок. А потом было уже поздно отступать. Страшно переступать черту первый раз, потом с каждым разом все легче и легче. К тому же..., — Азадель запнулась, — я смотрела на Хамаля, как на бога, потому что уже тогда была в него влюблена. Вы понимаете меня?

— Отчасти. К тому же, я не судья, чтобы судить чьи-то поступки. Чувства людей на многое влияют, а любовь тем более. А что эта троица, которая не стала выполнять приказ Лифинга, странно, что среди такого количества сотрудников они остались вне капсул. На то были какие-то причины?

— Не знаю. Думаю, что решающую роль сыграло то, что все трое были очень талантливыми учеными. Особенно Дамирган Ширяев.

Михаил насторожился, но не подал вида, что подошел к тому, о чем хотел узнать.

— Очень толковый, я бы сказала, гениальный был мальчик.

— Мальчик? Он что был молодым специалистом?

— Не совсем. Но нам всем было за тридцать, а ему двадцать пять или чуть больше. Так что для нас он был мальчишка, но талантлив не по возрасту. Буквально бурлил идеями, и что самое главное, умел все доводить до ума сам. Он ведь был прекрасным инженером и первый позитронный мозг, это его и профессора детище.

— И все же, когда, как говорится, настал момент истины, он отказался имплантировать его беженцам с корабля. Интересно, а что он предлагал взамен?

— Честно говоря, я не знаю. Когда они улетели на корабль, Хамаль вернулся один. Вы бы видели его. Он не находил себе места, а когда рассказал нам, как Лифинг просто выбросил всех троих в открытый космос у него на глазах, разрыдался как ребенок. Нас ждала такая же участь.

— Простите, а когда профессор имплантировал позитронный мозг себе и всем вам, тогда или позже?