Аристарх Нилин - Возвращение (СИ)

— Да, но в таком случае, как мы сможем проконтролировать вас? Поверить вам на слово? При этом, вы будете знать, что мы не строим новых кораблей, а вы в дальних мирах наращиваете боевой потенциал. Такой вариант вряд ли будет способствовать укреплению мира в галактике.

— И все же в целях сохранения мира в галактике Гахр, в сложившихся условиях, вы могли бы первыми сделать шаг нам навстречу, показав тем самым, что вы действительно стремитесь к его сохранению. К примеру, допустить присутствие наших спутников на дальних подступах на одной из шести звездных систем.

Профессор задумался с ответом. Он понимал, что уничтожение спутников было поспешным решением, и поэтому согласится с присутствием спутников слежения на одной из звездных систем, будет адекватной компенсацией, нежели запуск заводов.

— Хорошо. В знак мира и взаимопонимания, вы посылаете спутники к границам звездной системы планеты Сури.

— Благодарю вас, и все же, прошу вас проинформировать господина Лифинга, а мы будем ждать с ним личной встречи в режиме видеоконференции.

— Хорошо.

На этом связь прервалась, оставив профессора в растрепанных чувствах и окончательно испорченном настроении. Подумав, он произнес:

— Компьютер, запись видеоконференции перекиньте мне на планшет.

— Выполнено.

— Усилить слежение за возможным появлением спутников комигонов на дальних рубежах всех шести планет. Да, и еще, усилить слежение за возможной передачей любых информационных потоков с Сайгата в космос и немедленно докладывать, если таковые будут.

— Принято к исполнению.

На ужин собрались вчетвером. Ели молча, пока, наконец, Виктория не задала вопрос профессору:

— Может, расскажешь нам о переговорах с комигонами?

— Они считают, что мы не должны были сбивать их спутники, так как те не вошли в пределы звездных систем и вообще это не оговорено мирным договором, поэтому хотят компенсации.

— И что же ты им ответил?

— Сказал, что Лифинг болен, когда поправится, тогда и обсудим этот вопрос.

— И когда он поправится?

— Не знаю. И вообще, ужин на то и ужин, чтобы есть, а не обсуждать комигонов.

— Как скажешь, только проблемы с комигонами не рассосутся сами по себе, а они будут требовать с каждым разом все больше и больше.

Профессор бросил вилку, которой ел и отодвинул тарелку с едой. Нахмурив брови, зло произнес:

— Мы все приняли решение заключить мирный договор от лица покойного Лифинга. Получили по максимуму что хотели, и что теперь прикажете делать, сказать, что он умер, но дело его живет и процветает? Видимо комигоны что-то заподозрили и решили нас проверить. Кинули пробный шар и смотрят, как мы на него прореагируем.

— Не кипятись, — стараясь успокоить профессора, произнесла Азадель, — конкретно, что они хотят?

— Хотят, чтобы мы запустили восемнадцать заводов по производству компонентов космического оборудования, и отслеживать нас на дальних подступах, не занимаемся ли мы перевооружением.

— Я же говорю, они что-то пронюхали, — вскипела Виктория, — следующий шаг, который они сделают, потребуют вернуть Сайгат. Вот увидите, стоит нам пойти им навстречу, и они почувствуют нашу слабость. Тогда нам конец.

— Не стоит паниковать, — произнесла Азадель.

— Есть еще минимум две или даже три недели, чтобы все основательно продумать. Ругаться совершенно не стоит, — произнес профессор.

— Мы не ругаемся, мы высказываем свои точки зрения. Только моего мнения, относительно того, что не мешало бы обратиться к господину Коэну для решения возникших проблем, никто не воспринимает серьезным.

— Виктория, неужели один раз пообщавшись с господином Коэном, тебе хватило, чтобы так высоко оценить его способности? Я удивлена, — спокойно возразила Азадель.

— Представь себе. Но не только поездка с ним дала основание так считать. То, как он организует все работы на инопланетном корабле, лучше всего характеризуют его способности. Не это ли главное в создавшейся ситуации?

Азадель взглянула на профессора, словно спрашивая его, стоит или нет, все рассказать о Коэне. Однако профессор, потупив взор в стол, явно о чем-то думал. Наконец он ударил ладонями о стол и жестко произнес:

— Хорошо, я приглашу господина Коэна и переговорю с ним, а после этого мы все вместе примем окончательное решение как нам поступать в дальнейшем, — вслед за этим он встал, бросил салфетку на стол и отправился к себе.

Виктория и Азадель посмотрели ему вслед, и только Мирзо продолжал спокойно доедать свой любимый овсяный кисель. Вскоре все разошлись по своим каютам.

Направляясь к себе, Азадель миновала каюту профессора, однако, пройдя несколько метров, вернулась обратно и осторожно постучала.

— Азадель, это ты?, — произнес профессор, словно предчувствовал, что Азадель непременно зайдет к нему.

— Да.

— Заходи.

Азадель вошла и, прикрыв за собой дверь, с порога произнесла:

— Ты это серьезно говорил, что переговоришь с Коэном?

— А что мне оставалось делать? Ты сама слышала, что сказала Виктория.

— Ты же в курсе, что он за фрукт. С ним нельзя иметь дело. Твой брат отдал приказ его устранить, значит, для этого были серьезные мотивы. Если доверить ему вести переговоры с комигонами, неизбежно придется все ему рассказать. А его попытка скрыть факт того, что все работы на инопланетном корабле, делаются непонятно для чего, о многом говорит. Ты меня слышишь или по-прежнему размышляешь, как и что делать?

— Да слышу, слышу я тебя. Знаешь, в шахматах есть такое понятие цугцванг, когда игрок, какой бы ход не делал, только ухудшает свое положение. Мне кажется, я в такой же ситуации. Виктория твердолобая. Если она уверена, что Коэн спасет нас, то переубедить её невозможно, какие бы доводы я не приводил. Да ты и сама это прекрасно знаешь. Вот и получается. Каждый шаг, который я делаю, оказывается ошибочным и только ухудшает ситуацию. Не лидер я, понимаешь, не лидер. К тому же, я за ужином не все сказал. Я разрешил им следить за звездным пространством планеты Сури.

— Ты промолчал из-за Виктории?

— Да. Ты представляешь, чтобы тут началось, скажи я об этом.

— Понимаю. Вероятно, ты прав. И вообще, я не требую от тебя лидерства. Ты ученый, умный, талантливый ученый, потративший, как и я десятилетия на Лифинга. Не политик, не интриган, я не знаю кто еще. Вот почему каждый твой, нет, наш шаг, это сплошные ошибки.

— И что же нам делать?, — произнес профессор и посмотрел на Азадель. Его глаза были влажными от слез. Она давно не видела его таким. Ссутулившись, он сидел в кресле и словно ребенок, ждал утешения.

— Мне бы хотелось тебя утешить, но боюсь, вряд ли получится. Ты сам все видишь и понимаешь, что происходит. Мирзо самоустранился. Ему все равно, что будет. Виктория верит только в Коэна. Мы остались вдвоем. Печально, но это факт. Нам нужно что-то решить и чем скорее, тем лучше, иначе потом, будет поздно. Ты слышишь меня?