Алексей Ар - Четверо и один

Не выдержав, Михаил покинул загустевшую от тревоги атмосферу дома и выбрался под темно-багровое усыпанное звездами небо.

— А флаг? — настиг его крик Четрна.

— Успею, — отмахнулся он. Звуки флейт, витавшие меж всполохов костров, мистическая игра теней на ветвях и силуэты, двигавшиеся в причудливом танце, манили обещанием короткой передышки в гонке со смертью. Племя Ханаси всецело отдалось ритуалам, упомянутым Серком — их мир, их правила, их жизнь, в которую пришли чужаки…

Тоскливо вздохнув, Михаил осторожно двинулся вглубь лагеря. Его тут же узнали. Воины на мгновение прервали танец, поклонились и вновь с головой окунулись в священное действо. Что для них танец? Дань жизни, молитва богам, плачь по убитым? Дано ли понять димпу в стремительности Дороги фрагменты чуждой реальности? Чувство одиночества, оторванности от всея и всех толкнулось в душу ледяным комком.

— Хранитель, — раздался голос из сумрака. В алых отблесках костра Михаил разглядел группу спокойно сидевших ханасийцев. Увидел среди них Арду и улыбнулся.

— Хранители — там, в гостевой. Я просто сопровождаю их. Поберегите поклоны для истых ревнителей пламени…

— Седай, — махнул рукой один из воинов.

Настройщик вознес хвалу небесам — как равный среди равных. С необъяснимой радостью он выслушал пятнадцать неторопливых представлений — череду имен, приблизивших его к миру.

— Пей. — Сосед Михаила, пожилой ханасиец коричневых тонов, извлек на свет кособокий кувшин. — Во славу Пламени.

— Во славу! — ответил нестройный хор голосов.

— Идет легко, — хмыкнул то ли Скут, то ли Пест… Нет, все же Пест. — Жена у меня всегда готовила вино к празднованию Первого Грома. На нашей улице никто так больше не умел… Да чего там говорить, половина Кэлпока бегала к нам за глоточком…

— А потом бегала к Серпину — за глотком от больной головы.

— Ты, Мэлни, язычок-то прикуси. Спроси в городе — кто не знал семью Пестов… Нет, ты иди и спроси. Все знали…

— Он прав. Мы, Ксоты, жили по соседству, — сказал низенький полноватый мужчина. На его раздобревшей кошачьей физиономии блуждала легкая улыбка, обнажая притупленные клыки. Михаил засмотрелся на них. — Сколько раз я посылал меньшого за кувшинчиком вина… А жена, помнится, кричала — сопьёшься, пекарь…

— Твоему сколько? — спросил кто-то.

— Восьмой пошел, — ответил Ксот. — Хранитель… Тьфу, ошибочка вышла, Мик… Вот он, мой-то…

Мужчина достал из кармана потертый листок бумаги с нарисованным тонкими легкими штрихами портретом курносого пацана. Работа мастера — в глазах ребенка блестели искры солнца.

— Волор делал. Погиб дней пять назад…

Солдаты умолкли. Михаил выпил за память неизвестного художника.

— Я просила его нарисовать меня, — буркнула Мэлни. — А он сказал, чтоб отстала…

— Мне не отказал… — Арда, молчаливо сидевшая рядом с Михаилом, улыбнулась — Вот…

— Красиво, — одобрил Настройщик. Рисунок качался у самого носа, не позволяя сфокусироваться на прекрасном.

— Тогда бери. Дарю.

— Ох, Ардочка, — хохотнул кто-то.

— Ты Кривой, не смейся, а наливай. На вине сидишь. — Арда пригладила шерстку на щеках. — Плюнь на них Мик, у них глотка чешется.

— Плюнул. — Михаил уткнулся в кружку. Неожиданно сильно поплыла голова, картинка перед глазами подернулась туманной дымкой, стало легким тело… Славное вино.

— Мы убьем всех неверных, Мик, — шепнула ему на ухо Арда. — Точно говорю. Встанем плечом к плечу, и лаконы обратятся в бегство…

— Да хрена им в… — Михаил приобнял женщину.

— Ты другой, но… красивый. Мне нравятся твои глаза, они как небо.

— Хоть бы уединились, — проворчал Бант. — Мэлни, не желаешь, а?

— Грязный, потный ублюдок! — вскричала ханасийка. Глаза ее зеленовато блеснули в темноте. — Я те щас вырву…

— Что с тобой? — Арда с тревогой посмотрела в лицо Михаила.

— Ничего… — Он икнул. — Пойдем к воде…

Черная глубина озера таинственно мерцала, рассеченная серебристой дорожкой лунного света, шелестела трава… Ступни приятно покалывал нагретый песок.

— Первая пошла… — Михаил нырнул, только пятки сверкнули. Всколыхнулась волна.

— Где… — Арда взвизгнула. Ноги ее коснулись пальцы… — Великие, как в детстве…

Настройщик успел только булькнуть — сильный рывок увлек его на дно. Уши заложило. Спустя несколько минут он вернулся на поверхность и надсадно вдохнул…

— Тебе понравилось? — улыбнулась женщина. По щеке ее скатилась капелька воды.

— Да, — дипломатично ответил Михаил. — Эй, не вздумай! — Он стремительно погреб к берегу.

— Тебе не скрыться!

— Увидим…

Со смехом они выбрались на травяной пляж. Оделись… Михаил не ко времени вспомнил слова Чета о физиологической совместимости и тщательно застегнулся. Одежда неприятно липла к телу. Немного подумав, Арда последовала его примеру.

— Не будем торопиться…

— Вот вы где, — из темноты вынырнул Пест. — Мы у соседей вино сперли. Жарким занялась Мэлни, а ты ведь помнишь ее стряпню, Арда…

— Бежим. — Ханасийка поспешила на свет костров.

— Сухой как лист… — Михаил споткнулся о порог и поспешил ухватиться за дверной косяк. Мутноватым взглядом обвел комнату. На лежанке мирно посапывал Четрн, в углу за подгонкой экипировки сидел Ор. Он кивком отметил появление родственника и вернулся к работе. Лаони методично и излишне обстоятельно убирала со стола. Свет косо падал на ее лицо, обрисовывая классический профиль.

— Явился. Пьяный, — хмуро сказала Мистерия. Она подбоченилась, являя картину безапелляционную и грозную. — Теперь рисуй. А мы спать.

— Произвол… — качнулся Михаил. Ему не ответили. Подхватив краски, ткань и несколько палочек в качестве кистей, он горестно вздохнул и устроился за столом. Разложил инструмент, вздохнул еще разок… Носа достиг крепкий аромат годокского.

— Спокойной ночи, приятной работы.

Тихо забормотал во сне Чет.

— Действуй. — Ор потянулся, не торопясь, разделся и лег.

— Абыр, действуй… Я, б… без вдохновения… — Михаил прикинул, с чего следует начать.

Булькнула осторожно поднятая фляга.

"Болит или нет?" — Михаил аккуратно оторвал голову от лежанки. Приоткрыл один глаз и поморщился. Тело нешуточно ломило, меж висков треск, в горле хетч… Танцевал ли он вчера? Воспоминания касательно прошлого вечера не складывались.

— Это утка, — достиг слуха голос Четрна. — Я вам отвечаю…

— Смотрится неприлично, — заметила Лаони. — Нет, это не утка.

— Ну вот же клюв…

— А почему он вверх загнут?

Кряхтя, Михаил переместился на пол.

— А-а… — как-то нехорошо сказала Лаони и поманила его пальцем. — Иди сюда, юное дарование.

— Не хочу.

— Ор, приведи его.