Александр Пономарёв - Хранители. Чернобыль Лэнд [litres]

Тем временем снаружи цитадели произошли события, кардинально изменившие расклад сил. Получив приказ полковника, Семенов немедля передал его пилоту. Тот до предела увеличил тягу двигателей, выиграл несколько минут – и тем самым подписал себе и пассажирам смертный приговор. Если бы он ослушался приказа и подлетел к аэродрому на пять минут позже, возможно, Арахну смогли бы победить сообща, а так вышло с точностью до наоборот.

К моменту, когда самолет появился в небе над базой, паучиха уже выбивалась из сил. Впрочем, и у солдат дела обстояли не лучше. Больше половины бойцов погибли или превратились в коконы, многие были ранены. Боезапас подходил к концу.

Один из защитников базы решился на отчаянный шаг. Незадолго до этого он притащил из арсенала РПГ и теперь хотел взорвать тварь к чертовой матери. Удача оказалась на стороне противника. Арахна уловила исходящие от бойца импульсы злобной ярости, прочитала мысли и плюнула сгустком паутины за мгновения до выстрела.

Липкая гадость сбила солдата с ног. Падая, тот нажал на спусковой крючок. Реактивная граната с ревом вырвалась из РПГ и, прочертив в темном небе белый след, угодила в заходящий на посадку транспортник. Красное облако взрыва вспухло на месте одного из двигателей. Самолет с пронзительным воем резко пошел на снижение, заваливаясь при этом на бок и волоча за собой густой дымный след. Пилот пытался выровнять воздушную машину, но тяги исправного движка не хватало. Опустившись ниже порогового значения, небесный грузовик задел крылом одну из башен цитадели. Обломки полетели в стороны. Самолет клюнул носом и, пролетев с полсотни метров, тяжело грохнулся на топливный склад.

Огромный огненный гриб вырос на десятки метров в высоту. Раскатистое эхо взрыва далеко разлетелось по заснеженной округе, пугая исконных обитателей арктической пустыни. Мощной ударной волной противников сбило с ног. Арахна отделалась легким испугом, а вот людям не повезло. Большинство солдат остались лежать на заснеженной земле, истекая кровью или корчась от боли с пронзительными воплями и матерными криками. Лишь единицы поднялись на ноги и, пошатываясь, заковыляли вслед за улепетывающей к цитадели паучихе.

Полковник оказался в центральном здании немногим раньше Арахны. Он вышел к трансмиттеру с той же стороны, что и диверсанты, а потому не столкнулся нос к носу с Любимовым. Белый цвет маскировочной одежды Балабола сбил военного с толку. В полумраке огромного зала он принял проводника за профессора, вскинул «Гюрзу» и трижды нажал на спусковой крючок.

Самохин дважды промазал. Услышав выстрелы за спиной, Балабол инстинктивно присел. Третья пуля сорвала пробитый насквозь шлем, задев голову по касательной. Удар был такой силы, словно по макушке врезали дубиной. Балабол потерял сознание и, раскинув руки, навалился на куб.

Потапыч живо среагировал на пальбу. Он выхватил пистолет из кобуры и метким выстрелом в голову убил полковника. Самохин грузно повалился на пол. Из маленькой дырочки посреди лба тонкой струйкой сочилась кровь. Подернутые поволокой смерти глаза стеклянным взором пялились в высокий сводчатый потолок, а коченеющие пальцы сжимали полимерную рукоятку оружия.

Лань бросилась к проводнику, заметила кровь на его голове, испуганно вскрикнула и прижала пальцы к шее парня.

– Живой! – выдохнула «туристка» с нескрываемым облегчением, рывком перевернула Балабола на спину и встряхнула за грудки: – Не вздумай подыхать! Нам за тебя еще не заплатили!

Тем временем Потапыч выключал предохранители один за другим. Ни он, ни его хлопочущая над контуженным проводником напарница не заметили вошедшего в зал человека.

Шагая как сломанная механическая кукла, Любимов приблизился к пульту управления трансмиттером. Нажимая на кнопки в определенной последовательности, ученый ввел программу смены режима работы технического устройства, после чего запустил процесс отключения энергопотока.

С каждой секундой ослепительный жгут трескучих молний становился менее ярким и шумным. Когда поток энергии из бурной неудержимой реки превратился в тонкий искрящийся ручеек, в соседнем помещении послышались дробные щелкающие звуки, как будто сотни испанцев быстро стучали кастаньетами. Мгновение спустя широкие двери с треском распахнулись, и в зал ворвалось жуткое создание.

Лань пронзительно закричала от страха и омерзения. Ей показалось, что верхом на гигантском пауке восседает человек без головы. Позднее она поняла, что ошиблась и приняла за обезглавленный мужской торс истекающие слизью уродливые выросты. Это открытие спасло девушку от потери рассудка.

Появление Арахны сопровождал грохот взрыва. Сквозь раскрытые двери Потапыч увидел часть телепортационной установки и развороченный шкаф блока управления, из которого торчали обрывки проводов, каких-то железяк, мелькало рыжее пламя, валил черный дым.

– Ах ты, с-сука! – заорал Потапыч, решив, что ворвавшаяся в зал страхолюдина виновата в уничтожении блока управления телепортом. Он схватил за ствол висящий за спиной автомат, рывком перетянул оружие на грудь, передернул затвор и нажал на спусковой крючок.

Эхо выстрелов в огромном зале показалось подобным грому. Пули защелкали по природной броне жуткой паучихи, высекая искры и откалывая кусочки хитина.

Лань присоединилась к напарнику и тоже открыла огонь по уродливому созданию.

Арахна зашипела, как злобная кошка, и плюнула сгустком паутины в противников. Лань змеей распласталась на полу, а Потапыч перекатом отпрыгнул в сторону. Липкая гадость просвистела в непосредственной близости от него, смачно шлепнулась в стену и растеклась по ней гигантской белой кляксой.

Диверсанты снова спустили курки. Пули клевали Арахну, не причиняя той особого вреда, но доставляли определенное неудобство, как назойливая мошкара в жаркий день. Быть может, тварь и расправилась бы с надоедливыми людишками, но тут ей на глаза попался профессор. Ослепленная жаждой мести, Арахна мощным ударом длинного хвоста сбила с ног женщину. Костяным наконечником передней ноги отшвырнула мужчину к темному кубу возле огромной арки и с шипящим свистом бросилась к своему истязателю.

В считаные мгновения Арахна опутала человека липкими нитями паутины, оставив голову свободной. Удерживая кокон верхними суставчатыми конечностями, она поднесла профессора ближе к себе. В тот же миг Любимов как будто очнулся от глубокого сна. Помутнение последних минут прошло, и он увидел десятки глаз на выпуклых буграх уродливой головы. Черные глянцевые бусины не мигая следили за ним. Он видел в них отражение своего искаженного страхом и отвращением лица.