Сергей Плотников - Твердость стали [СИ]

Колонна подошла с «правильного» направления, под самое утро следующего дня, ждать особой не пришлось. Все же я кучу времени потерял и добираясь до города, и здесь тоже не сразу занял свою позицию — получается, почти впритык успел. Шли они то ли в режиме радиомолчания, то ли что-то не то творилось со связью на стабилизированном шоссе — в общем, мой расчет на то, что я заранее услышу приближение каравана при помощи рации, не оправдался. Зато вспышка разгорающегося термита сработала как надо: я проснулся.

— Мона, здесь Выжига, ваш попутчик, которого договаривались подобрать, — проговорил в микрофон я, опустив цифры. Местные частенько тоже так делают, если на одном канале одновременно нет одинаковых позывных или похоже звучащих. — Требуется помощь.

— Понял тебя, Вик, выдвигаюсь, — караван остановился от меня метров за сто, сразу как головной танк сорвал чеку.

В эфире было начался переполох, но после ответа Саймона, все стихло. Кто поумнее, сообразили, что караванщик в курсе происходящего: назвал меня по имени, а не так, как я представился. Отлично. Переданное загодя через средневолновую междугороднюю стационарную связь из Перекрестка сообщение дошло до адресата. Не думаю, что меня в любом другом случае бросили бы прямо тут, раз уж мне удалось выйти на маршрут, но… Лучше избегать тех проблем, что избежать можно. Остальных, неизбегаемых, и так за глаза и за уши хватает, да ещё и сверху с горкой насыпано. Блин.

…Не бывает абсолютно непробиваемой брони, в том числе и если калибр оппонента сильно меньше того, на который рассчитана твоя защита. Главное — правильно попасть. У любого танка есть слабые места даже во фронтальной, обычно наиболее защищенной проекции. Их обычно тяжело поразить прицельно: военные конструкторы по возможности уменьшают уязвимые зоны, а если получается, ещё и маскируют, не давая выделить их наводчику на силуэте машины. Это все неплохо работает… только не в том случае, когда оружие противника смотрит на тебя в упор.

Срез дула скорострельной пушки уставился прямо мне в глаза — прямо в тонкий обод командирского люка, где смотровые щели. Может, показалось, но орудие не просто «нащупало» меня, самый уязвимый элемент, но и… начало прибавлять в калибре? В следующее мгновение я вообще перестал что-то видеть через триплекс: живой металл моего танка пришел в движение, залив визоры. Впервые за долгое-долгое время моя «Шестерка» сбросила личину обычного танка, самостоятельно предприняв усилие по защите своего экипажа. Меня. Нашла коса на камень. Или… нет?

Выстрела сразу не последовало — убившая птеров неправильная Сталь пока медлила. Вот только я продолжал чувствовать, как моё собственное орудие Хель продолжает гнать волны металла по корпусу, одновременно крутанув барабан заряжания, досылая подкалиберный бронебойный снаряд — то есть, противостояние продолжалось. Счет шел буквально на удары сердца: как только нечто, заменяющее измененным аномалиями-«к у зницами» танкам разум решит, что цель может быть поражена — начнётся перестрелка. И я даже заранее знаю, кто будет первой жертвой. Я.

Ну, в самом деле: что можно критического поразить в куске оплавленного железа, по своей воле вернувшегося в форму танка? Экипажа нет, боеприпасы эта хрень, похоже, из самоё себя делает. Что использует вместо баллистита для выстрелов? Вариантов как бы не много, я же заглянул внутрь. Причем касался слишком самостоятельной железки голой рукой, и она на меня не отреагировала, а ведь вроде как должна была…

Все эти мысли нестройным потоком проносились через мою голову в попытках найти выход из ситуации.

Страха не было: произошедшее, даже с учетом всего того, что со мной последние месяцы наслучалось, тянуло совсем уж на какую-то экзотику пополам с чертовщиной. Да и произошло все как-то до предела глупо: царец «очнулся» от прилета птеров, а на меня с тэтэпэхой заагрился за компанию, просто рядом обнаружив. Если бы моя Сталь не начала защищаться, может и пронесло бы: потыкал бы стволом и опять «уснул». Понять бы, чего этому оплавленному куску металла над… Стоп.

Уже светало, но танк Саймона я окончательно смог разглядеть только тогда, когда он вкатился в пятно света от фар: прожектор я вырубил сразу, как состоялся радиоконтакт, чтобы никого не слепить. Машина резко отличалась как от респовских, так и от царских образцов: в первый момент я даже затруднился подобрать, с чем сравнить. Плоский корпус с покатым уклоном вперед аж от самой кормы, приплюснутая башня… словно кто-то подглядел модельку из компьютерной игры, там любят так изображать «танки будущего». Или увидел один из образцов, стоящих на вооружении шведов.

Сам Саймон, вылезший из люка и стянувший шлем, оказался этаким блондином-крепышом с аккуратным, но сильным рукопожатием. Честно говоря, я не особо рассматривал визави: почему-то мой взгляд никак не хотел отлипать от его техники. Что-то, очевидно, экспериментально-внесерийное, при этом броня явно не лабораторный самопал: швов между бронелистами вообще не видно. И не потому, что затейливая ливрея словно специально скрывает подробности. Где-то я такое уже видел… и не раз. И не два. Сложно не видеть то, что постоянно перед глазами.

— Я гляжу, мы, получается, коллеги , Вик, — хмыкнул каравановод, так же внимательно рассматривая мою шестерку.

Ну да. Рыбак рыбака видит издалека.

— Как опытный мастер и зеленый подмастерья, — я качнул головой в сторону его танка. — Он ведь когда-то выглядел как стандартная модель?

— Она, — с улыбкой шутливо поправил меня Саймон. — Мэрилин жутко обижается, когда о ней говорят в мужском роде.

Ответную улыбку пришлось из себя тянуть. Смешная шутка, ага: все ж знают, что оружие Хель не обладает своей волей и обидится не может. Я тоже так думал. Первый звоночек прозвенел, когда я поругался с Мари, самовольно влезшей мою «Шестерку». Тогда Сталь, услышав мою ругань сделала выводы и долбанула девушку разрядом тока. А я, каюсь, не придал тому инциденту должного внимания и не сделал всех выводов. Иначе бы произошедшее вчера не стало для меня таким шоком и откровением.

Когда я, откинув люк, выбрался на башню тэтэпэхи, страх, наконец, пришел. Да, орудие самостоятельной Стали прибавило в калибре, раза так в три: темнота внутри ствола смотрела, казалось, в самую мою душу. Металл под ногами плеснул… и опал: мне хватило силы воли не поддаться истошно орущим инстинктам. Да, очень хотелось спрятаться под такую надежную защиту «Шестерки», но… Разумом я понимал: победителем в драке не выйти. Мне не выйти. Враг, способный как «жидкий» терминатор раз за разом восставать из опаленной груды лома и сам собою стрелять концептуально превосходит машину с конечным числом снарядов боекомплекта.