Ивар Рави - Прогрессор

— Видишь, Максим, к чему может привести твоя беспечность, — ученый подошел вплотную, пытливо вглядываясь в глаза. — Вы не выставили охранение и одномоментно принялись за еду, будь я враг, вы все были бы мертвы, включая гориллу и шоколадку.

— Их зовут Санчо и Бер, — меня уже не в первый раз передёргивало, при эпитетах профессора в адрес моего окружения. — Я не стал выставлять охранения, увидев своего родного русского человека, — попытался оправдать свою беспечность.

— В каменном веке нет своих, каждый человек — потенциальный враг. Это не значит, что всех следует убивать, но доверять никому не стоит, особенно при первой встрече, — Александров зашел в юрту и вернулся оттуда с рогом. Приставив его к губам, он издал громкий трубный звук. Через секунд тридцать, из леса послышался ответный звук рога. Физик еще дважды коротко выдал незамысловатую трель и удовлетворённо кивнул: — Сейчас мои люди вернутся. Я их отсылал на всякий случай, если тебе не хватит благоразумия выслушать меня и сделать правильные выводы.

— Владимир Валентинович, разрешите посмотреть рог. Мы пробовали сделать из рога рожки для подачи сигналов, но у нас не получилось ничего кроме глухого и негромкого шипения.

— Требуется знать физику звуковых волн и обязательно использовать резонатор, — будничным голосом пояснил Александров, протягивая рожок. Взяв его в руки, внимательно рассмотрел: рог как рог, ничем не отличается от тех, что у нас. Вернул его хозяину под его насмешливым взглядом.

— Удивительный ты человек, Максим. Посмотрел рог и даже не попытался узнать, почему он отличается от ваших. Но, не переживай, если племя захочет быть с вами, рожков у тебя будет достаточно. Уже почти все мои воины вскочили на ноги, ошарашенно тараща глаза друг на друга. Со стороны леса показались Наки, идущие в поселение походной колонной: внутри женщины и дети, по бокам воины.

Когда мы пристали к берегу, у воинов племени не было луков, сейчас лук в руках держал каждый. Эти луки отличались от наших: они были заметно короче и имели s-образный изгиб.

— Предупреди своих людей, Макс, что они в гостях, пусть не забываются, — холодно отчеканил Александров, при виде моих людей, начавшихся выстраиваться в боевой порядок не дожидаясь команды.

— Бер, пусть расслабятся, раньше нужно было быть начеку.

После моих слов командир спецназа несколькими командами успокоил обиженных Русов, горевших желанием схватиться с врагом, что усыпляет при помощи еды. Нака словно не уходили никуда, разошлись по поселению, рядом с нами остались лишь жена и дочь ученого.

— Сед, познакомься, это Макс. Макс, это моя дочь Сед, — официально представил нас Александров. Я не рассмотрел девушку, лишь обратил внимание, что она молода. Сейчас, в солнечных лучах девушка выглядела очень миловидной, напоминая здоровых девушек России времен после Второй Мировой войны. Толстая русая коса доходила до поясницы, голубые глаза смотрели немного настороженно, но с искорками. Немного вздернутый носик просто очаровывал, как и пухлые чувственные губы.

— Рада познакомиться, Макс, — девушка протянула руку с аккуратными ногтями, что фантастика. Ногти были вечной проблемой местных представительниц слабого пола. Большинство ногти просто грызло, некоторые стачивали об абразивные камни.

— Взаимно, — я пожал протянутую руку, отметив невероятное сильное для девушки рукопожатие.

— Вы из какого города, Макс? — Сочный голос Сед шел из глубины внушительной груди, прикрытой широкой полосой выделанной шкуры.

— Москва, а вы? — забывшись, по инерции задал вопрос. Сед заразительно рассмеялась и ответила, прикрывая ладонью губы:

— С планеты Земля.

— Молодые, вы поворкуйте, а мне требуется отдать распоряжения, чтобы собралось Вече, думу думать будем, — снова превратившись в сгорбленного старика, Александров скрылся в своей юрте.

— Макс, у тебя жена есть? — в лоб спросила Сед, пристально глядя мне в глаза.

— Есть, у меня их три, — я немного опешил от прямоты вопроса.

— Там где три, четвертая не помеха, — философски заметила Сед, наблюдая за моей реакцией. Девушка безусловно красива, и в ней течет славянская кровь, но у меня нет желания обзаводиться новой женой. Сед расценила мое молчание с чисто женской логикой:

— Я кажусь тебе страшной и некрасивой?

— Нет, конечно! Ты очень красивая девушка, но мне сорок лет, а тебе едва ли восемнадцать. Кроме того, это решать не нам, а твоему отцу.

— Мне уже двадцать, папа говорит, что здешний климат и экология творят чудеса. А слова насчет замужества — это его слова, не мои. Как по мне, ты просто самонадеянный идиот, — Сед резко повернулась и ушла в юрту, оставив меня хлопать глазами. Это когда старый хрыч успел наполеоновские планы разработать? Да еще и дочь ввести в курс дела. С этим Владимиром Валентиновичем ухо держи востро, не поймешь, что у него на уме.

Из домов потянулись люди: мужчины и женщины начали рассаживаться на бревнах, лежавших полукругом в стороне от юрты Александрова. Сам Владимир Валентинович появился последним в сопровождении жены и дочери. На голове ученого красовался убор из перьев, похожий на украшения индейских вождей.

— Пойдемте, Максим, поговорим с народом, — физик прошел мимо, Сед метнула на меня ненавидящий взгляд и гордо прошествовала за отцом.

«Эта, пожалуй, будет проблемнее Мии», — шепнул внутренний голос, подтверждая мои мысли относительно характера девушки.

Спустя десять минут все племя Нака собралось на вече, именно так назвал собрание Александров. Мужчины уселись на бревнах, а женщины и дети выстроились за их спинами. Ученый пригласил меня присесть рядом и начал речь. Говорил он на местном языке, мне только оставалось надеяться, что речь идет о вступлении в Русы, а не об очередной каверзе против нас. Когда ученый закончил речь, на минуту наступила тишина, потом собравшиеся разразились возгласами и криками. На мой взгляд, мнения людей разделились: сосед спорил с соседом, что-то ожесточенно доказывая.

— Вот так работает хваленая демократия, — обратился ко мне Александров. — А ведь стоит мне сказать, что я принял решение войти в племя Русов, ни один человек не пикнет.

— Почему не скажете тогда? — полюбопытствовал я.

— Людям всегда следует оставлять видимость выбора, чтобы они не могли потом упрекнуть тебя в навязывании воли. Пусть думают, будто что-то решают, что их мнение значимо. Исход в любом случае предрешен и зависит лишь от меня, — самодовольно улыбнулся Александров. Я посмотрел на спорящих людей, искренне думающих, что именно они определяют в этот момент, как им жить дальше. На ум пришла ассоциация с парламентами многих стран, где депутаты даже до рукоприкладства доходили. И всегда решение принималось за них.