Артем Матюшенко - Приграничное владение 3

Своим друзьям Саша наказал купить несколько железных дверей из толстого железа. Тут такое дикость несусветная, столь дорогое железо не на инструменты или оружие использовать, а двери из него делать, а «там», сейчас такие бэушные двери, можно очень дешево скупать. Многие в лихие девяностые и перегородки из железа делали и входные в квартиры ставили, а теперь меняют на более современные. Вот и попросил Серегу с Ромкой с десяток таких купить, чтобы отделить вырубленный в скале коридор от замкового подземелья и в отнорки такие поставить, что в катакомбы ведут.

Сколько на острове камня добывалось, наверное, под половиной острова ходы есть, а может, и под всем. А хорошо бы, еще решетку из железного прутка заказать, да на выход поставить, что в грот на побережье идет. Да и свои сокровища надо где-то хранить. За железными дверьми, его корона да слитки серебра понадежнее будут.

В Тихую гавань прибыли уже после полудня и узнали, что грузовые корабли из Ригена вышли из городской гавани еще час назад. Приняли предложение Хоргена и отобедали в его доме, правда, домом комнату при армейской казарме назвать можно было только с натяжкой. Но рыцарь так искренне зазывал их в гости, что Саша не стал ему отказывать, хоть и торопился вернуться на остров.

— Значит, говоришь, смекалистый парень? — Посмотрел Саша на лейтенанта.

— Не глуп, хоть и молодой. Вот, сами видите, как пишет, ровно, совсем без помарок, — протянул он Макарову большую тетрадь, — и в шахматы очень хорошо играет. Сейчас скажу нашим, так быстро найдут, он, видать, в форте Купчику помогает. Продукты-то он нам закупал и фураж, но полностью за все отчитался, я проверял, все честно. — Герхард повернулся и крикнул одному из гвардейцев, — Вальди, сбегай до форта, посмотри господина Якоба. Если там, то пусть к милорду, что есть духу бежит! Понял?

— Господина? — Удивленно посмотрел на Герхарда Саша. — Он что из дворян?

— Да вроде нет, — пожал тот плечами, — хотя воспитанный, грамотный и в шахматы опять же… может, бастард, оттого и говорит, что простолюдин? Да его сержант наш и ярл молодой стали как благородного называть, ну а мне как-то… ну вот и зовут все — господин Якоб.

— Да ладно, главное молодец парень, раз всех переписал. Значит, говоришь, Капчик его тоже хвалит?

— А то! — Хмыкнул Герхард. — Без парня бы точно запутался, что и почем покупал, а Якоб все на листочке ему записал. Ну, на том, что мы из тетради вырвали. Он все начисто переписал, видите, милорд? — Снова он кивнул гвардеец на тетрадь.

— Ну значит, быть ему главным писарем, раз все его хвалите, — усмехнулся Саша, — ладно, я пока к Ларсу зайду, придет паренек, пусть тоже заходит, посмотрю на него.

«Молодец Капчик, что дельного писаря мне привез и парень видать смекалистый, раз его все хвалят. Ну да, если уж Герхард, как курица лапой пишет, то я вообще на уровне первоклассника. Да и не самому же мне крестьян-поселенцев да всех солдат переписывать? Удачно этот „господин“ Якоб подвернулся.»

Писарчук выглядел обычным пареньком, ну разве одет чуть получше большинства городских парубков. Когда прибежал, уважительно поклонился и сам представился, не дожидаясь вопросов, это Макарову понравилось. Правда, во все глаза, с нескрываемым испугом, таращился на Лаэрта, и Саша отослал темного побратима к Герхарду в замок.

— Значит, это ты продукты и фураж на выданные деньги покупал? — Напустил на себя Саша показную строгость.

— Я, господин, — еще раз низко поклонился парень, — у меня все записано, что купил и сколько потратил. — Достал он сложенный вдвое лист серой плотной бумаги.

— Хм… откуда такая? — Удивленно повертел этот листок в руках Александр. — Сам покупал? А чего из тетради новый листок не выдрал, я же разрешал Герхарду.

— Да, ваше сиятельство, — снова поклонился паренек, — бумагу я покупал еще когда писарем в Тихой гавани работал. А зачем из такой хорошей тетрадки листы драть, коли другие есть? Вот я свои, для всяких записей да расчетов и использовал, — потом, видно, смутился своим же бойким ответом и снова поклонился, — простите, ваше сиятельство!

— Так, Якоб, кончай мне кланяться, как китайский болванчик, — усмехнулся Саша, про себя все же отмечая, что парень и впрямь рассудительный и образованный, — понял? Больше не кланяешься. А вообще, молодец, я твоей работой доволен! — Похвалил он засмущавшегося паренька, похлопав по большой тетради, которую ему передал Герхард. — Ко мне есть какие вопросы?

Якоб никогда не разговаривал с титулованными особами, если не считать брата-рыцаря, представителя ордена храмовников в Кайре, но тот сам совсем не из дворян и похож был скорее на мясника или хозяина скобяной лавки. Хотел вновь поклониться, но вспомнил, что маркграф запретил и, краснея, начал, — Ваше сиятельство…

— Ты, Якоб теперь в моей свите и мой личный писарь и порученец, поэтому не кланяйся и попросту обращайся ко мне милорд или господин Александр, я разрешаю. Что, хотел спросить?

— Так, это… — немного растерялся паренек, — мне солдат и гвардейцев нужно переписывать и если нужно, то в эту же тетрадь?

— Молодец, что напомнил! Переписывай мне всех, и армейцев Капчика, и гвардейцев, и наемников северян. Тетрадь толстая, у тебя больше трех десятков солдат на одну страницу войдет, поэтому ты от конца два десятка листов отсчитай и записывай. Вот, смотри как, — показал он пареньку, раскрыв тетрадь, — сначала пишешь что за подразделение, ну то есть отряд, гвардия там или солдаты сержанта, потом записываешь командира, а потом отступи строчку и всех солдат в отряде. — Саша пролистал записанных крестьян-переселенцев и вновь похвалил паренька, — а это ты хорошо сделал, что порядковый номер стал ставить, теперь сразу видно, сколько человек на остров заселилось. Вот и с солдатами так, всех пересчитай и запиши. Вот, это тебе за усердие и в качестве подъемных! — Протянул он пареньку самую настоящую серебряную крону. — Это подарок от меня, а получать будешь жалование наравне с Капчиком, по половине кроны в месяц.

Якоб был поражен щедростью нового господина, за три месяца службы у представителя ордена он получал только жалование, да и то не всегда вовремя. А тут, сразу полновесная серебряная крона!

«Видно, судьба мне улыбнулась, недавно золотую полукрону заготовители подарили, а сегодня серебряную крону! Жизнь-то налаживается! — рассуждал парень, но уже через полчаса со всех ног бежал в каменный форт, разыскивая маркграфа и клял себя за невезучесть. — Ну как же так! Как я ее мог сломать? Ну как так-то? Она же больше одной кроны серебром стоит, — он с сожалением глянул на подаренную ему совсем недавно новенькую и блестящую крону, — ясен пень, что маркграф ее теперь обратно отберет. Да что крона? Как бы его за такое дело вусмерть не запороли. Или страшному темному эльфу меня отдаст, на расправу. Вот страсть-то какая! Ну как же так!»