Виктор Мишин - Второй Шанс [Начало. Снайпер. Счастливчик]

— Серег, окно, — указывая направление рукой, Мурат вытаскивает из рюкзака дымовые гранаты.

— Давай, — киваю я и начинаю спускаться. На ходу сменив магазин на полный, прислушиваясь, медленно иду вниз.

— Есть дым, — констатировал казах, и тут же мы оба упали на пол. Америкосы вновь ударили из всех оставшихся стволов просто в направлении башни. Дым заволакивал маленький двор, и видимость просто отсутствовала. Солдаты располагались возле машин, а это метров десять до нас, не меньше.

— Ползком давай, надеюсь, не пойдут в атаку прямо через дым, — прошептал я на ухо Мурату.

— Давай, как выйдем — в разные стороны сразу, — предложил казах.

Я кивнул в ответ, но заметил:

— Валить все равно придется всех. По-другому не получится.

Вояки тем временем затихли, перезаряжаются, наверное. Мы выползли из башни, рядом никого. Живых никого. Мурат кинул еще одну дымовую — на всякий случай, от первой пары гранат дым еще висит, и довольно густой, но лишним не будет.

Я забирал влево, Мурат — в противоположную сторону. Насколько я видел с крыши, слева должен стоять «виллис». Когда сквозь белый дым показался свет фар, я сел на корточки и стал забирать еще левее. Со стороны Мурата послышалась возня, грохнуло несколько выстрелов из американских винтовок. Затем я различил и сдавленные глушителем звуки пистолета Мурата. Наконец я подобрался настолько близко, что увидел укрывающихся за джипом двух «амеров». Молча, направив винтовки в сторону доносившейся стрельбы, они пытались разглядеть хоть что-нибудь в этой дымке. Было отчетливо видно, что вылезать под колотушки им не хочется.

Встав на одно колено и вытянув руки, я нажал на спуск. Два коротких плевка, и два тела, обмякнув — словно из них вытянули стержень, опустились на землю.

Укрывшись за внедорожником, я осторожно выглянул. Грузовик стоял метрах в семи, дым еще довольно плотно его скрывал. И вдруг я увидел Мурата. Тот двигался ко мне какой-то неровной походкой. Черт, неужели? Даже думать об этом не хотелось.

— Командир, здесь все! — казах, криво улыбнувшись, вдруг пошатнулся, и я едва успел его подхватить.

— Твою казахскую маман! Ты чего? А ну, открой глаза. — Словно услышав, Мурат вернулся в этот мир.

— Серег, ты это… Прости а? Не повезло мне сегодня, — тихо прошептал мой товарищ, его голова повисла. Я чуть не заорал от злости и беспомощности. Собравшись в одну секунду, я подавил в себе слабость и приложил пальцы к шее Мурата. Слабый, на грани чувств, пульс у друга все-таки был. Я взвалил его себе на спину и медленно двинул в сторону ближайшего холма, где должна была ждать машина. С подельниками из бандитов мы уговорились о встрече в километре отсюда, туда я и направился. Но, как оказалось, я рано обрадовался. Мы вовсе не всех перестреляли. Когда я отошел буквально на двадцать шагов, в меня влетела первая пуля и еще одна трепыхнула раненое тело казаха. Пуля американского солдата угодила мне в ногу, и та, подломившись, заставила рухнуть на землю. Мурат упал на меня и глухо застонал. Довольно быстро выбравшись из-под тела друга, я обнаружил бегущих к нам солдат. Одного я успел снять выстрелом из пистолета, но остальные были уже близко. Бежавший первым солдат с ходу ударил меня карабином с примкнутым штыком. Насколько глубоко в меня вошел нож, разглядеть не было времени. Я почувствовал сильный удар и разливающуюся по телу боль. Чудом не теряя сознание, я, откатившись в сторону и собрав в кулак всю оставшуюся силу, резко вскочил. Пистолет я выронил, когда меня ударили, придется встречать так. Повернувшись, чтобы укрыться за первым напавшим и не дать другому выстрелить, я приготовился. Боль в ноге простреливала раскаленной кочергой. Чуть было опять не упав, я перенес вес на другую ногу, стараясь держать равновесие, достал нож. Противники не спешили. Первый летящий в меня удар я отбил довольно легко и, сделав выпад, в который вложил огромное усилие, воткнул нож в живот солдата. Клинок с хрустом вошел в тело по самую рукоять. Солдат заорал, попытавшись схватиться за рукоятку торчавшего у него из брюха тесака, выронил карабин. Я не стал пытаться выдернуть нож, а просто подтолкнул немного, и янки упал. Второй тем временем выхватывал пистолет, это потом стало ясно, что у него карабин был разряжен, а тогда я просто не понял, зачем он полез в кобуру. В два прыжка — от боли в раненой ноге и животе еле держался на ногах — я оказался рядом с ним и пробил правой в челюсть. Америкос, видимо, был тертым перцем и, слегка покачнувшись, быстро закрылся. Левый прямой он блокировал мгновенно и тут же сам нанес удар чудовищной силы. Если бы я вложил в предыдущий удар чуть меньше силы, то достался бы противнику свеженьким. Когда «янкес» блокировал мой удар, я, теряя равновесие, по инерции завалился чуть в сторону, таким образом, удар у солдата получился вскользь. Из нижнего положения мне было удобно нанести следующий, и я не преминул это сделать. Апперкот левой на выдохе, тело, распрямляясь как сжатая пружина, добавило веса в удар, тот пришелся точно в подбородок. Хруст, рев солдата, и руки у него рванулись к поврежденной части тела. Амбец челюсти. Ждать я не стал, выдернув запасной нож из рукава, я нанес режущее ранение в область живота. Враг не знал, за что хвататься, это мне и помогло. Вторым ударом ножа — прямо в грудь — я посадил его на землю. Рванув нож обратно, я приготовился отражать другие удары, но противников больше не оказалось. Янки упал на бок и затих, а я огляделся вокруг. Рука гудела, ударил я действительно сильно. Начинался отходняк. Шок уходит, уступая место боли. Адской боли во всем теле. Снова окинул взглядом местность. Да, черт возьми, целая куча мертвяков, целая куча гребаных мертвяков.

Найдя и перезарядив пистолет, я выдернул первый нож из трупа и слегка обтерев об одежду убитого, засунул в ножны на поясе. Плюхнувшись от бессилия рядом с телом Мурата, я попытался прощупать у него пульс, почти не чувствуется. Уходит жизнь из друга, уходит. Минимум две дырки в теле, может и больше. Крови вокруг — море.

— Как же нам выбраться-то? Братуха, — тихо сказал я, глядя на мертвенно-бледное лицо друга. Достал флягу и, подумав, сделал пару глотков. Помнится, Истомин советовал в таких случаях. И ведь помогло! Отдохнув пару минут, встал. Поднять Мурата я уже не пробовал, потащил волоком обратно к машинам. С трудом загрузил тело товарища в «виллис» и, начав обходить джип — услышал стоны. Сделав несколько шагов в сторону грузовика, обнаружил источник этих стенаний. Американский солдат, держась за живот, тихо плакал, лежа на земле в согнутом положении. Я присел над ним и откинул его карабин в сторону. Чуть подумав, я спросил его на немецком языке:

— Жить хочешь? — солдат, услышав мою речь, медленно поднял глаза. Закивав головой, насколько было сил, солдат что-то быстро заговорил. Я повторил свой вопрос на английском и добавил: