Виктор Мишин - Второй Шанс [Начало. Снайпер. Счастливчик]

Да, в который раз убеждаюсь, люди в это время были железными. Напади какой-нибудь фюрер на Россию 2015 года и все — писец котенку, больше гадить не будет. Порыпались бы, конечно, немного. В армии-то не одни дебилы, что откосить не смогли. Многие парни шли служить с удовольствием. Только на таких и держалась та Россия.

Медсестра эта, Валентина, каждые пять, десять минут проверяет пульс. А я лежу на брюхе и думу думаю: «Как там Зимин, Дед и все остальные, дошли ли? При последней связи Истомин говорил, что нас будет встречать батальон пехоты, надеюсь, что вернулись все целыми».

Встретили нас чудесно. Бойцов, несших меня такую дорогу, быстро сменили. Носилки подхватили аж четверо красноармейцев и поволокли к видневшимся землянкам. Валентина не оставляла меня. Толю Круглова уложили на вторые носилки, что принесли с собой бойцы. Потому что к концу дороги он уже просто висел на Вано.

Когда у одной из землянок я увидел военврача, усатого дядьку, подумал: «Наверное, теперь можно и расслабиться и наконец успокоиться».

Валентина, быстро протараторила военврачу все о нас, хотела уйти, но я подозвал ее к себе.

— Валюша, спасибо тебе огромное. Я жизнью тебе обязан теперь.

— Да что вы, товарищ лейтенант, все будет хорошо.

— Валюша, я попрошу вас об одолжении, это очень важно. — Я облизнул губы, заглянул девушке в глаза и рассказал все, что нужно было передать.

Валентина слушала не перебивая, лишь кивала иногда. Когда я закончил, она произнесла:

— Постараюсь все сделать так, как вы приказываете…

— Прошу, сестричка, лишь прошу. И это… Позови ко мне, пожалуйста, Вано.

Друг нарисовался мгновенно.

— Звал, командир? — улыбнувшись, на меня смотрела такая добрая харя, что стало смешно.

— Шапку дерни у кого-нибудь.

— Зачем? — Вано растерянно хлопал глазами. — А-а-а! Я мигом.

Спустя пару минут я увидел, нет, скорее услышал, что мой товарищ выполнил задание. Посмотрев в ту сторону, откуда был слышан отчетливый мат, я заржал. Вано бежал ко мне, а за ним, отчаянно матерясь, подпрыгивая и спотыкаясь, скакали два солдата.

— Командир, приказ выполнил! — серьезно проговорил он и оглянулся. — Ну, чего пристали, видите, командиру холодно. Найду я вам потом новую шапку.

— Мужики, вы чего, офонарели? Мне же влетит. Что, я теперь с голой башкой буду? — умоляюще смотрел то на меня, то на Вано какой-то боец.

— Не шуми, придумаешь чего-нибудь, на вот… — с этими словами Вано протянул солдату немецкий портсигар и зажигалку.

— О! Ну ладно, как-нибудь отвяжусь, — проговорил боец, не сводя взгляда с трофеев.

— Вано, позови малого.

Подбежавший Федя не успел раскрыть рот.

— Боец, смирно! — шутливо гаркнул Вано. Федя вытянулся в струну.

— Вольно, — смеясь, кивнул я Федору, — подойди.

Федя встал рядом со мной, а я протянул руку и нахлобучил ему на голову красноармейскую шапку. Федя стащил ее тут же. При виде красной звезды глаза у мальчугана сверкнули молнией.

— Товарищ командир…

— Бери, бери, братишка. Заслужил!

Шел апрель 1942 года. Я находился в госпитале, в Куйбышеве. Как ни старался Вано, а после него и санинструктор Валентина, и военврач второго ранга Сухомлин, но чуда не произошло. Осложнение было обширным, меня несколько раз оперировали, четыре месяца валяюсь в госпиталях. Сменил уже три. В Куйбышеве лежу третий месяц.

Когда здоровье пошло на лад и мне разрешили вставать, думал — погуляю, отдохну. Размечтался! Из Москвы ко мне приставили мрачного вида капитана. Звали моего нового мучителя Леонид Юрьевич Кожемяко. Был он настолько дотошным, что мне стало тяжко уже в первый день общения. Начиная с марта месяца меня мурыжил каждый день. С утра и до позднего вечера. Я вспоминал, что мог, а капитан писал, писал и писал. Ладно, хоть пишет сам, мне легче.

Фронт был практически в том же виде, что и в моей истории. Отличия только в потерях сторон. Наши — существенно ниже, в отличие от известных мне, а немецкие — выше. Немцы уже озверели, партизаны их щиплют очень сильно. Со слов пленных, Гитлер издал приказ уничтожать все население деревень и сел, близ которых замечали работу партизан. А в партизаны люди шли толпами. Народ почувствовал заботу правительства и стал больше ему доверять. Так что партизаны развернулись очень серьезно. Благодаря Судоплатову, который курировал все, что касалось разведки и диверсий в тылах противника, взаимодействие регулярной армии и этих самых партизан было отточено «от и до». Самое главное, удавалось поддерживать снабжение войск, находящихся в тылу врага. У партизан появилось больше времени на боевые операции, так как практически отсутствовали проблемы с продовольствием и боеприпасами. Плюсом к этому, части, попавшие в окружение, оставались в лесах, создавая второй фронт, а не стремились с чудовищными потерями выйти из котлов.

Немецким тылам приходилось очень тяжко. Происходили даже не диверсии, а хорошо спланированные операции большими группами. Противник вынужден был увеличивать тыловое охранение, а это сказывалось на состоянии войск, находящихся на передовой.

Вместе со мной, в Куйбышеве, отдыхал и Толя Круглов, мой телохранитель и просто друг. С плечом у него обошлось, все починили. Отдыхал, конечно, громко сказано. Всюду находился со мной и капитаном Кожемяко. В армии медленно, но верно, началось перевооружение. Пошли новые танки, самоходки, стрелковое оружие. У летчиков стали появляться самолеты с новыми отличными двигателями. Лавочкин довел до ума свой Ла-5, классная получилась машина, летуны хвалят. «Вторые» ИЛы, скоро пойдут с двухместной кабиной, а главное, их стало больше на порядок.

Еще в марте из Штатов наконец пришли новые карусельные станки, для обработки башенного погона, благодаря им, производство новых танков удалось увеличить. Сталин решил выпускать два основных вида танков: тяжелый КВ-1М и средний Т-34М. Индексы решили не менять — для конспирации, наверное, только добавили по букве «М» (модернизированный). Хотя видел я уже оба. В Куйбышеве тоже развернули небольшое производство. «Тридцатьчетверка» стала почти не похожа на себя. Танк стал чуть ниже, башня шире и приплюснута, орудие мощнее. Кожемяко нехотя рассказал, что усилили броню. Произвели какую-то модернизацию трансмиссии и ходовой. Позже я узнал, что Сталин отказался от выпуска Т-43, в пользу «сорок четвертого», который уже проектировался. «КВ» вообще стал больше похож на ИС, который я видел в своем времени в Интернете, чем на себя.

Активно шло обучение и танкистов, и летчиков. Уже не как в моем времени: «взлет-посадка», учили серьезно, с учетом своего, да и вражеского опыта.

Люди стали воевать гораздо умнее, стали смелей, уверенней. Мне на глаза попалась газета, в которой была большая статья про одного танкиста, Героя Советского Союза, между прочим. Старший лейтенант Солодуха рассказывал в ней и сравнивал новые танки со старыми.