Михаил Злобин - Медиум [litres]

– Э-э-э-э… – я немного подзавис, переваривая услышанный бред. – Это что, официальная позиция пострадавшей стороны?

– Именно! – В трубке послышался звук, напоминающий щелчок пальцами. – И вменяют тебе нанесение вреда здоровью средней тяжести с отягчающими обстоятельствами, как совершенное, во-первых, из хулиганских побуждений, во-вторых, в отношении двух и более лиц, в-третьих, с применением оружия. «Пятёрик» тебе вполне реально светит!

– Так, Саныч, завязывай кошмарить меня! – От такого сообщения мне стало как-то не по себе. – Знаешь же, что я нервный. Суд когда?

– Завтра, – невозмутимо ответил адвокат, чем еще больше поверг меня в ступор.

– Что?! Завтра?! Так быстро? А меня почему ни разу не вызвали никуда? Даже участковый не звонил. Это вообще нормально?

– Так ты же сам попросил, чтоб тебя не дергали лишний раз? Или я это от какого-то другого Сергея слышал?

– Нет, просил, конечно, – припомнил я собственные слова, – но я же не знал, что все настолько серьезно будет!

– Серёженька, не ссы в компот, родной! Нам его еще пить придется. – На мое волнение Петренко, можно сказать, не прореагировал вообще никак. – А вообще, ты же знаешь нашу российскую неповоротливую систему правосудия. Она как мельничный жернов, движется медленно, но неумолимо. Но когда находится кто-то такой умный, кто знает, где ржавый механизм нужно жирно подмазать маслицем, тогда и система начинается двигаться гораздо резвей. И очень часто в том направлении, в котором «подмазывающему» требуется. Улавливаешь мои намёки?

– Ты хочешь сказать, – выдвинул я свою версию, – эти ребята как раз из таких «подмазывающих» оказались?

– Нет, Серёжа, это простые «шестерки».

– Ага, «шестерки»… – скептически проворчал я, – на «гелике» за пятнадцать миллионов.

– Ты что, – почти искренне оскорбился Саныч, – на слово мне не веришь?

– Я, Петренко, никому на слово не верю. И тебе об этом чаще остальных говорю. Так откуда информация по «шестеркам»?

– Эх, Серёжа, – начал сокрушаться адвокат, – какой ты все-таки подозрительный и недоверчивый!

А потом без всякого перехода выпалил своим жизнерадостным голосом:

– Хвалю, так и надо! А что касается этих гавриков… я, когда мотался по Москве, твои дела решал, между прочим, – особо заострил внимание на этом Петренко, на что я лишь промолчал. Устал уже напоминать ему, что делает он это не бесплатно, а за тройную сдельную. Все равно бесполезно, так и будет прибедняться, альтруист, блин, недобитый. – И встретился я с нашей пострадавшей стороной.

– Хм… и что дальше?

– А дальше – больше! Угадай, кто сопровождал здорового угрюмого детину, постоянно раздраженного и со следами попадания резиновой пули на руке?

– Понятия не имею, – честно ответил я.

– Конечно, не имеешь. Ты ж его вообще не знаешь, тебе ни его имя, ни фото ни о чем не скажут.

Я еле удержался от того, чтобы как следует не выматериться. Вместо этого я просто тяжело выдохнул и сосчитал в уме до десяти. Как же иногда трудно бывает работать с Петренко, но видит бог, я держусь.

– Да погоди ты пыхтеть, Серёжа! – Верно интерпретировал он мой тяжкий вздох. – Сейчас всё поясню! Я когда-то давно помогал отмазывать московских, хе-хе, гангстеров. И свела меня тогда судьба с неким человеком, приближенным к одному из главарей уже тогда весьма крупной группировки, некому Игнату Штырёву, прозванному в более узких кругах Штырём.

– Так ты приближенного этого Штыря встретил вместе с беспредельщиком на «гелике»? – озвучил я свою очевидную догадку.

– Ты удивительно проницателен, Сергей! И на основании этого я делаю вывод, что ты помял четверых ребят Штырёва. Я тут навел некоторые справки и узнал, что он вполне себе еще живет и здравствует. Более того, даже пробился в «золотую десятку».

– Куда пробился? – не понял я. – Это что, типа хит-парад?

– Ты никогда не слышал о «золотой десятке»? – Саныч так натурально удивился, что даже на некоторое время с него слетела извечная маска балагура.

– Что-то не припомню… – я старательно напрягал мозг, но действительно не мог ничего подобного откопать в глубинах своей памяти.

– Это, Сергей, десятка самых влиятельных и авторитетных воров в законе в нашей златоглавой, которая заправляет, навскидку, восьмьюдесятью процентами столичного криминала всевозможного толка. Оставшиеся двадцать – это мелочевка, бытовухи и преступность мигрантов.

– Ни х… чего себе! – От заявленных объемов мне как-то сразу поплохело. – И вся эта чертова десятка на одного бедного меня ополчилась теперь?

– Ну, не вся, а только один из нее. Все-таки в их среде принято самому решать свои проблемы, не привлекая посторонних помощников. Ущерб имиджу, так сказать.

– Понятно… а скажи, Саныч, как давно у нас воры в законе стали решать вопросы посредством судов, а не братвы и паяльников?

– Хо, Серёжа, давно уже! Ты уж лихой двадцатый век не вспоминай. Мы же теперь в правовом государстве живем, а это значит что?

– Что? – эхом повторил я за Петренко.

– Что любого можно наказать исключительно легальными методами! Нужно только лишь немного раскошелиться.

– Странное у тебя представление о правовом государстве, Саныч…

– Уж какое есть, – хохотнул мой собеседник, – а главное, оно отлично отражает истину современных реалий.

– Слушай, – озвучил я свою робкую надежду, – так может, эта «фигура», что ты встретил, уже и не работает на того главаря? Может, на частную практику, так сказать, перешла?

– Э нет, – обломал меня Петренко. – Сразу видно, мало ты дел имел с этой братией, не знаешь их порядков. В их среде очень трудно отойти от дел, это тебе не трудовой договор в «Макдональдсе» расторгнуть. Они либо трудятся «до талого», что называется, либо их убирают. Исключения редки, но они есть. Однако не думаю, что это тот случай.

– Дерьмо… надо же мне было из всей многомиллионной Москвы напороться именно на этих…

– Что было, то было, Серёженька, прими как данность!

– Ой, обнадежил, фаталист одесский! – Иронично фыркнул я. – Давай теперь рассказывай, как ты меня из этого дерьма будешь вытаскивать?

– Да очень просто! Я уже упоминал, что хорошо смазанный механизм крутит свои шестеренки куда быстрее? Так вот, в процессе этого он зачастую пропускает некоторые мелкие, но очень важные моменты.

– Ты о процессуальных нарушениях?

– И о них в том числе!

– И что, мы можем на этом сыграть и развалить дело?

Петренко не выдержал и рассмеялся.

– Серёжа, ну ты юморист! Ты что, кина заморского пересмотрел? Только там могут показать, как из-за ошибки в протоколе с подсудимых снимают все обвинения. Нет, мой дорогой, наша реальность куда прозаичней, и поэтому нам с тобой нужно сейчас встретиться и хорошенько все обговорить.