Руслан Михайлов - ПереКРЕСТок одиночества [#3] [СИ]

Второй выход?

Ну… наверное это можно и так назвать…

Наверное…

Если высветившаяся спустя пару минут в отупелом от усталости и холода мозгу догадка была верна.

Это выход. Да. Второй выход или же вход.

Мой вина. Мой промах. Я не учел, что имею дело с чуждой нам не только по духу, но и по технологиям расой. В нашем человеческом понятии резервный выход — это вторая укрепленная дверь на максимальном удалении от основного выхода. А в их понятии второй выход это… устройство для телепортации.

Другого я, глядя на квадратный зал с квадратной же стальной пластиной на полу, придумать не смог. Тут все указывало на это — как в плохом фантастическом фильме с дешевыми актерами и грошовыми спецэффектами.

Торчащие в углах металлические стержни со странными насадками на концах, направленными в центр пластины на полу. Тянущиеся по стенам провода и прозрачные трубы с вполне жидкой красной смазкой. Стоящая в паре шагов от меня одинокая консоль, от которой и отходили все эти провода и трубы. С одной стороны длинная консоль жестоко смята упавшей с потолка глыбой. Там же страннейшее и явно самодельное сооружение похожее на вытащенную из будильника начинку — вместе с каркасом. Даже циферблаты в наличии, хотя процесс явно не завершен, если судить по вон тем перекошенным шестерням…

Вот чем занимались узники бункера — поняв, что основной выход заблокирован, они пытались восстановить телепортационное устройство.

А энергия…

А энергия вон она… в центре консоли стоймя торчала штуковина, что больше всего походила на старинный стеклянный электропредохранитель — такие я в детстве видел в электрощитах. Стеклянная колба с металлическими длинными колпачками на концах. А в центре натянута проволока. Только здесь вместо проволоки внутри стеклянной колбы равномерно пульсировал синий сгусток энергии. И в такт ему пульсировала красная бурлящая жидкость в стеклянных трубах на стенах — вот и эффект бьющегося огромного сердца.

Дальше я действовал как бездумный автомат.

Подойти к консоли. Убедиться, что не ощущаю жара. Протянуть руку — не быстро и не медленно — коснуться перчаткой «предохранителя». Замер… выждал… ничего не произошло… Взяться уже пальцами, медленно потянуть наверх… и у меня в руке оказался «предохранитель» длиной в мое предплечье и примерно такой же толщины. Щелчок… я вздрогнул и опять застыл, глядя на сошедшиеся железные колпачки, что спрятали стеклянную колбу в себе. Теперь у меня руке странный металлический круглый… слиток… с глубокой черной резьбой по светлому почти серебряному металлу.

Развернувшись, я почти бегом рванул по коридору, чувствуя, как в крови начинает бушевать адреналин, что удвоил мои силы.

Убрать находку под одежду, спрятав поглубже. В голове одна мысль — если это что-то вроде контейнера для хранения радиоактивных материалов, то я самый тупой кретин из всех живущих вокруг Столпа. У живота поселился холод — от стылого металла. А я продолжал двигаться, за секунды преодолев коридор, взобравшись по склону завале, пробравшись через узкую щель и там ненадолго задержавшись, чтобы пару раз ударить сапогом по своду. Рискованно… я едва успел выбраться прежде, чем свод обвалился, перекрывая щель. Скатившись по противоположному склону, я схватился за веревку нарт, сдернул их с места и побежал по уже хорошо знакомому маршруту.

Насколько плохо я поступаю?

А это решится в ближайшие минуты….

Около выхода меня уже ждали. Не пятеро. Шестеро. Шестеро закутанных в теплую одежду стариков с оружием. На меня свои рогатины направлять не стали, напротив — радостно загомонили, хлопнули по плечам, поторопили к еще чуток расширенной щели. Оставив нарты, я послушно протиснулся на ту сторону, оказавшись в снежной пещере, где меня встретил сам Панасий, стоящий чуть впереди еще четверых жителей бункера. Панасий тоже улыбался, но вот его глаза за линзами защитных очков… они были откровенно опечаленными.

— Как рад твоему возвращению, Охотник.

— З-зам-мерз — выдохнул я и поспешно вцепился в протянутую кружку с кофе.

— Еще бы! Столько пробыть там! Знаю твое упорство… но может спустимся? Поешь в нормальных условиях, обогреешься…

— Ага — буднично кивнул я, хлебая горячий кофе и ничего не чувствуя.

В глазах Панасия мелькнуло откровенное облегчение, и он тут же указал рукой на шкив с веревкой:

— Я за тобой.

Допив кофе — мне это потом аукнется — я ткнул пальцем в термос и получил его без всяких возражений. Еще через пару минут я уже скользил вдоль стены, спускаясь к приветственно светящейся стеклянной колесницы. Стоило мне коснуться ледяного пола, как карабины услужливо отстегнули, меня бережно подхватили под локти и повлекли к дрезине. Кто-то незнакомый за спиной успокаивающе произнес:

— Твои вещи уже спускают, Охотник.

Быстро они…

Вслух я не сказал ничего, продолжая играть роль уставшего, замершего и ничего не соображающего. Когда в машину забросили мои пожитки, я никак не отреагировал. И из своей роли я не выходил всю дорогу, медленно отогреваясь, жуя застывшими губами мясо, жуя печенья и конфеты, запивая все кофе. Я не ел. Я заправлялся горючкой для следующих действий и боялся только одного — лишь бы не провалиться в сон. Так устал и замерз, что даже кофе не поможет…

Сопровождающие меня молчали — их было четверо — но все улыбались, протягивали еще и еще угощение. Я улыбался в ответ и ни о чем не спрашивал, зная, что так и так мне все сообщат. Так и случилось, как только я вновь оказался в «купе», где спал прошлой ночью.

— Тут такое дело… — тяжело вздохнул сутулый старик в слишком большом для него свитере — Мы глубоко благодарны тебе, Охотник… но дальше там мы… мы в общем сами… дело в том, что…

— А? — я взглянул на него так сонно, что тот все понял и с великим облегчением всплеснув руками, указал на кровать.

— Отдыхай. Потом поговорим…

— Потом — вяло кивнул я, опускаясь на кровать — Потом…

Жестком отказавшись от помощи в раздевании, еще одним красноречивым движением я выразил свое следующее желание и понятливый луковианец ушел, обронив, что через минут пять подадут горячий суп и чай. Я не ответил, сидя на краю кровати и осоловело глядя в пол.

— Дальше мы сами — пробормотал я с кривой усмешкой, как только убедился, что остался один.

Поднявшись, едва не охнув от боли в коленях, я подхватил с кровати сверток с личными вещами, бросил его на стоящие у стены нарты и ровным шагом пошел по узкому нисходящему коридору.

Каковы мои шансы?

Понятия не имею. Но здесь задерживаться я не стану — меня не факт утаивания гнал прочь, а инстинкт самосохранения. Я только что обнаружил телепортационное устройство. Скоро его найдут луковианцы. И сообщат в «головной офис», не забыв упомянуть, что один чужак в курсе этого великого открытия. Как поступают с нежелательными свидетелями? Меня может даже не убьют. Но просидеть всю жизнь под домашним арестом у ласковых луковианцев — ласковых ли? — я не собирался.