Константин Калбазов - Реформатор [litres]

– Столового, – кивая, уточнил Михаил.

– Как скажешь, – берясь за другой кувшин, произнес хозяин дома.

– Зато ты ничуть не изменился, сеньор Кавальканти. Все так же бодр и крепок. Признаться, я ожидал, что за прошедшие годы ты раздобреешь. Н-но-о, ты меня удивил.

– Я вообще люблю удивлять, – ставя перед ним начищенный до зеркального блеска серебряный кубок, ответил тот.

– Благодарю. – Михаил пригубил вино и одобрительно кивнул, отдавая должное качеству.

– Итак. Чем могу быть полезен? – поинтересовался купец.

– Ты ведь знаешь, что помимо товаров, которые я поставляю тебе для продажи на западе, я еще веду и торговлю в Константинополе.

– Разумеется, я это знаю.

– Значит, ведаешь и о том, что уже в прошлом году такая торговля потеряла всяческий смысл. Продажа же всего товара перекупщикам из венецианских купцов крайне невыгодна.

– Хочешь, чтобы предназначающееся для Константинополя я выкупал у тебя по завышенным ценам? Извини, но это невыгодно уже мне.

– Вообще-то выгодно. Но барыши конечно же не те. Но и мне так-то серьезно терять не хочется. Поэтому я хотел тебя просить ходатайствовать перед вашим Большим советом о моем номинальном вступлении в вашу торговую гильдию.

– Это невозможно, – с любезной улыбкой ответил купец и отпил вина.

– Венеция не будет диктовать мне условия, сеньор Кавальканти. Ваш дож под самым благовидным предлогом обвел вокруг пальца Алексея. Но со мной этот номер не пройдет. В этом году я вынужден продавать свои ткани по бросовым ценам. Но в следующем их у меня будет еще больше. И мне нужен константинопольский рынок сбыта. Я не хочу ссориться, поэтому предлагаю условие, которое всех устроит. Я даже готов делать полагающиеся отчисления в венецианскую казну.

– Ну, во-первых, я такие вопросы не решаю. А во-вторых, Большой совет на это не пойдет.

– Во-первых, сеньор Кавальканти, я всего лишь прошу, чтобы ты донес мои слова Большому совету. А во-вторых, я даю Венеции ровно два месяца. Если по истечении этого срока не будет положительного ответа, я объявлю вам войну.

– Ты это серьезно, Михаил? – усмехнувшись, поинтересовался купец.

– Через месяц ты уже будешь знать, насколько я серьезен. И у тебя будет еще один, чтобы убедить совет пойти на мои условия. В конце концов, ваша казна ничего не потеряет.

– Но захотят ли другие купцы видеть здесь конкурентов, – слегка разведя руками, произнес венецианец.

– А вот это меня уже не волнует.

– Уверен, что можешь себе позволить разговаривать со мной в подобном тоне? – помрачнев, произнес купец.

– Не стоит воспринимать это на личный счет. Уж тебе-то я не конкурент точно. Свой перечень товара ты будешь получать по-прежнему. А возникнет надобность, так я могу и нарастить производство.

– Я подданный Венеции, и интересы республики…

– А вот это уже твое дело. Я сказал. Ты услышал. И как поступать, решай сам. Поди зрелый муж, а не юнец неразумный. И да, если ты вдруг решил меня захватить, хорошенько подумай, прежде чем совершать подобную глупость. Шесть сотен воинов и благоволение императора – достаточно серьезные аргументы, – уловив во взгляде купца нечто, указывающее на подобную возможность, произнес Михаил.

– Тебе лучше уйти, – процедил сквозь зубы Кавальканти.

– Надеюсь, ты, как гостеприимный хозяин, лично проводишь меня до двери, – вперив в венецианца твердый взгляд, произнес Романов.

Никаких сомнений, отказ повлечет за собой кровавую расправу. Этот молодой человек и в бытность свою юношей не отличался всепрощением. Теперь же, после стольких успехов, которые из далекой степи дошли даже до Константинополя, так и подавно. А еще было в его облике нечто эдакое, что заставляло Антонио Кавальканти воспринять его слова всерьез.

– Разумеется, я тебя провожу, Михаил, – поднимаясь со своего стула и делая приглашающий жест в сторону двери, произнес он.

Андрей выставил дистанцию. Взял упреждение, целясь под срез воды. Мысленно представил себе траекторию полета снаряда. Расходовать зажигательные стрелы воевода не разрешает, поэтому приходится вот так вот. Ядрами. Хлоп-п!

Керамический кругляш описал дугу и врезался точно в намеченное место, разлетевшись на мелкие осколки рыжеватым облаком. Но вместе с тем в борту появилась рваная дыра, в которую тут же хлынула вода. Ядро-то мелкое, но скорость у него велика, и, хотя от удара оно и рассыпалось, доска все же не выдержала такого напора.

Тоха уже стоит с приготовленным снарядом. Не забывая прикрываться щитом, дотянулся до среза ствола пищали, развернутой практически вдоль борта. Затолкнул вошедший впритирку обожженный шар. Потом протолкнул его до упора банником.

Андрей проделал раз и навсегда вколоченный в него порядок зарядки генератора газом. К моменту, когда дошло дело до взведения колесцового замка, друг уже управился. В боковой щит прилетело две стрелы. Корабли сошлись на дистанцию полутораста метров, и лучники активно обмениваются выстрелами.

Развернул пищаль на вертлюге в сторону противника. Хлопок! И опять снаряд попал именно туда, куда он и целил. Ну или почти туда. Не суть важно. Главное, что в борту появилась очередная пробоина практически на срезе воды. Вода в нее пока попадает по чуть, лишь от набежавшей легкой волны. Но еще немного, и судно достаточно просядет, чтобы она ударила из прорехи тугой струей.

Басовито грохнула пушка, и практически сразу донесся удар, сопровождаемый треском. Куда более весомое ядро проломилось сквозь деревянную преграду, также распавшись на несколько кусков и выдав рыжеватое облако. Но то, что осталось после него, не шло ни в какое сравнение с пищалью. Там попросту выломало часть доски. И на этот раз вода сразу же хлынула в прореху широким потоком.

– Артиллерии прекратить огонь! – прокричал в рупор Михаил.

В дальнейшем обстреле попросту нет необходимости. Араб уже идет ко дну. Причем понимает это и экипаж галеры, активно перебирающийся в лодки. Многие сознают, что места там им не достанется, а потому, скинув с себя все лишнее, бросаются вплавь, благо до берега не так уж и далеко. Шанс на спасение у них был вполне реальный. Но пограничников сейчас занимала другая проблема.

– Ну что, Дорофей, с победой тебя, – бросив взгляд на четыре догорающих корабля в стороне и тонущий рядом с ними, поздравил Михаил.

– Благодарю, воевода. Да только… Ну, как дети малые, – слегка развел он руками, как ребенок, который играл и не наигрался.

– Это называется явное преимущество, полусотник. Командуй. А то не хватало еще пролюбить галеру.

– Ага. Убрать паруса! Весла на воду! Кормщик, правь к галере! Аварийной команде в лодки! – повысив голос, приказал тот.