Константин Калбазов - Реформатор [litres]

В этот момент позади церкви поднялся аэростат с наблюдателем. Михаил посмотрел на него, припомнил все, что уже сделал, чего добился, и непроизвольно хмыкнул. То ли еще будет. Сбил на затылок мурмолку и пнул пятками бока коня, трогая его в сторону своего дома. Ну или дворца.

– Подумать только! Он там всего лишь неделю, а наворотил уже столько, что хоть за голову хватайся, – произнес историк Кудрявцев, отпивая кофе.

– Ну-у, это здесь прошла только неделя. Там же миновало девятнадцать лет. Он просто живет полной жизнью. Вот и все, – следуя его примеру, произнес руководитель проекта Щербаков.

Два профессора были полной противоположностью друг другу. Кудрявцев – доктор исторических наук, высокий худощавый уже старик семидесяти с лишним лет. Щербаков помоложе, ему сорок пять, в полном расцвете сил, невысокий толстячок, доктор физико-математических наук.

Но было в них и общее. Едва ли не фанатическая увлеченность своим делом. Три дня назад их знакомство прошло не лучшим образом. Историк был просто в шоке от того, насколько глупо подошли к изучению истории эти дилетанты.

Он негодовал, топотал ногами и требовал, чтобы работа была систематизирована. Но не преуспел ввиду невозможности что-либо предпринять. Даже предложил обследовать себя и своего помощника. Но безрезультатно. Неудача постигла их и при поспешном проведении обследования преподавательского состава университета и наиболее перспективных студентов. Разумеется, все было должным образом залегендировано.

Наконец Кудрявцев принял все как есть и взглянул на этот вопрос другими глазами. Что сказать, Щербаков вызывал уважение как профессионал своего дела. И именно в таком ключе Анатолий Петрович его теперь и рассматривал. Макар Ефимович платил ему той же монетой. И странное дело, они поладили. Даже где-то были полезны друг другу.

– Но ваша правда, успел многое, – продолжил Щербаков. – Настолько, что теперь история пойдет другим путем. Еще когда только решался вопрос об очередном эксперименте, я обратил внимание на символизм. Романов Михаил Федорович. Полный тезка родоначальника царской династии.

– Совсем необязательно, – покачав головой, возразил историк. – Я сильно сомневаюсь, что вот такое вмешательство способно повлиять на ход исторических событий в глобальном смысле. На коротком ее участке у него это, несомненно, получилось. Но дело в том, что Мономах и без вмешательства нашего пилигрима объединил бы Русь. Возможно, не с такой сильной вертикалью, но все же. И половцев приструнил настолько, что Русь на долгие годы позабыла о серьезных набегах со стороны степи. Да и после вполне сдерживали их выпады. Но сыновья эту власть не удержали, усобицы продолжились, а пришедшие монголы попросту смели все на своем пути. Достижения древних Египта, Китая, Греции, Рима – все это было сметено вихрем истории. Византия и Арабский халифат попытались удержать их в своих руках, но и они пали под натиском молодых, сильных и жизнеспособных народов. А вместе с ними были утрачены и их достижения. Все новшества, привнесенные Михаилом, могут оказаться попросту сметенными глупостью, жадностью и властолюбием князей. А хан Батый вколотит в крышку гроба Руси гвоздь, в одночасье вернув все на круги своя.

Закончив свой монолог, Кудрявцев легонько пожал плечами и вновь отпил кофе.

– Ну что же, глупо спорить с человеком, разбирающимся в вопросе гораздо лучше тебя. Но если в историческом плане он ничего не добился, то в направлении изучений единого информационного поля Земли мы продвинулись на порядок дальше, чем это было всего лишь неделю назад. Конечно, никаких сомнений в том, что эта легкость связана с тем, что мы пока только в начале пути. Дальше процесс неизменно замедлится. Но имеющегося уже более чем достаточно для продолжения щедрого финансирования. Скажу вам по секрету, мы даже кое-что придерживаем, чтобы не выдавать слишком много. Им там все равно. А у нас кое-какая фора.

– Надеюсь, теперь горячку пороть не нужно и следующего пилигрима вы позволите подготовить и проинструктировать, – заметил Кудрявцев.

– Непременно, – заверил его Щербаков, но тут же уточнил: – Остается только надеяться, что он найдется достаточно скоро. Люди с подобными характеристиками встречаются крайне редко. И это еще мягко сказано. Ну а пока пусть все идет своим чередом.

Джанавар – одно из тюркских значений «свирепый зверь». У некоторых тюркских народов так называют волка. В данном случае использовано множественное число. – Здесь и далее примеч. авт.

Правда – сборник законодательных норм на Руси.

Видок – свидетель по древнерусскому судебному праву.

Пардус – леопард (устар.).

Ябетник – чиновник, помощник судьи, который ведал канцелярией, производил дознание и следствие.

Мочак – низина склона, где весной сочатся подпочвенные воды из верхних слоев почвы.

Куна – денежная единица на Руси в X–XI веках, равнялась двум граммам серебра.

Поганые – язычники.

Бочка – старинная мера объема, равная 492 литрам.

Вертлюг – соединительное шарнирное звено двух частей механизма, позволяющее одной из них вращаться независимо от другой.

Онагр – метательная машина.

Гридница – большое помещение, где постоянно размещалась княжеская дружина. По сути, казарма.

Д о ж – правитель Венеции.

Совет Десяти – следил за политической ситуацией и служил эдакой инквизицией. В его обязанности входил контроль за дожем и другими государственными структурами. Имел широкие полномочия.

Поруб – деревянный сруб, использовавшийся в качестве места заточения.

В реальной истории великий князь Всеволод скончался в апреле 1093 года.

Изгой – член княжеского рода, который выпадал из права наследования киевского княжества.