Наталья Крамаренко - Дело 581-14/ОДЧ Опасно для человечества. Книга 2

Найка, вернее тот, кто был в ней, изменила позу, так, чтобы видеть их обоих. Или для того, чтобы они её лучше видели? Возможно. Большие синие глаза Найки стали черными, словно вместо зрачков возникли два провала в никуда. Даже волосы вроде потемнели.

– Добрый день, – Матвеев старался говорить уверенно, но Маша чувствовала, что он борется со страхом. – Меня зовут Серджио или Буба, как вам будет угодно. А вас?

– В данном случае, – Найка медленно огладила своё тело, но сексуальный жест в её исполнении выглядел абсолютно бесполым, – можете называть меня просто госпожа, или, если это вам претит, то мэм или Кэт, – она оглядела Машу, Сергея, задержав взгляд на их руках, ухмыльнулась, словно говоря: «Готовы схватиться за оружие? Ну-ну, можете попробовать». – Серджио, Буба… Это ведь тоже ненастоящие имена.

– Хорошо, Кэт. Вы умеете произвести впечатление, – Матвеев улыбнулся, похоже, наконец взяв себя в руки.

– Вы о том, что происходит сейчас или было утром? – Кэт отпила вино из бокала и проделала это так, что Сергей едва не поплыл. Даже Маша почувствовала… нет, не возбуждение, но нечто очень на него похожее. Подумалось вдруг, что было бы интересно позволить привязать себя к этому вот креслу, и чтобы Найка… Маша впилась ногтями в ладонь, и боль помогла стряхнуть наваждение. «Да откуда это? Я же нормальный человек, не извращенка!» Жаль, не определить, кто отпил из бокала: Найка или Кэт? Если Кэт, то это… Сонел? Хелен? А если Найка, то Кэт может быть кем угодно. Даже гипотетическим «кем-то третьим». Тем более что в местной версии староколониального английского «кэт» в равной степени обозначало и кота, и кошку. Скорее всего, просто намёк на название клуба. Тонкий такой…

– Сейчас. Хотя и тогда вы произвели впечатление. Итак?

– Вы обратили на меня внимание. Давайте так. Вы не смотрите в мою сторону, а я не обращаю своё пристальное внимание на вас. При этом как гости или партнёры в делах вы спокойно можете приходить в наш клуб или к моим людям. Но при этом вы не будете совать свой нос в дела, которые… в мои дела.

– Это угроза?

– Это деловое предложение. Возможно, даже некоего партнёрства.

– Почему ваше внимание должно остановить нас?

Кэт глянула на Машу. Небрежно мазнула взглядом, но в ушах зазвенело, а мир начал рассыпаться и проваливаться в мутную пустоту. Маша рефлекторно выставила защиту, и жуткая тварь в кресле напротив одобрительно кивнула:

– Ты псионик. Хороший псионик. Смотри на своего командира.

Маша хотела закричать: «Нет! Не надо!», – но голоса не было, и Кэт повернулась к Матвееву. Сергей хрипло втянул воздух, судорожно задышал и обмяк в кресле, а Маша наконец-то смогла двигаться. Она бросилась к Сергею – сердце не бьётся, в застывшем взгляде пугающее спокойствие, – схватила за руки, попыталась влить силы. Маша не знала, как это делается, просто кричала всем существом «Живи!!!», и Сергей, словно услышав её, вздрогнул и задышал. Она метнулась к излучателю, который забыла в кресле, но тут Кэт приказала: «Посмотри на меня».

Нет! Она же псионик, сильный псионик, она не подчинится! Первое, чему учат псиоников, это защищаться, и она сможет, сумеет, справилась же один раз, только что, справится снова. Маша создавала один щит за другим, но тварь со смеющимися чёрными глазами сметала её жалкую защиту, как бумагу. Свет настольной лампы бьёт в глаза, и не отвернуться, не опустить веки, потому что тело уже чужое. В её голове Кэт, кошка, довольная, урчащая кошка, безжалостный хищник, а она, Машка, всего на одну букву отличается от мышки, а мышки кошек не ловят… Она маленькая, жалкая, и ничего уже не изменить…

Кто сказал, что она – сильный псионик? Она не пси, у неё просто слегка повышен потенциал, это ключевое условие для поступления в Академию, не более того. Но и этого хватает, чтобы почувствовать, где эпицентр локального «бунта мертвецов», и она уверенно ведёт команду, просто показывая, куда лететь, но знает, что туда нельзя, и надо закричать «Разворачивайтесь! Там уже нет живых, туда нужно ударить ракетами!» Но язык прилипает к гортани, стоит только подумать об этом, а рука сама показывает: «Вон туда, вверх по ручью, к Столбам»… – «На турбазу?» – Сергей сидит над развёрнутой галокартой. – «Кажется, да».

…Ты по атакой. Защищайся! Блокируй!..

Ворота базы открыты, они покосились, и прямо под аркой с надписью «Красноярские столбы» сидит зомби, поедающий труп собаки. Надо стрелять, надо просто сжечь мерзкую тварь, но Андрей зачем-то идёт к зомби, Маша должна его остановить, но не может, почему-то не может, а тварь медленно-медленно отбрасывает недоеденную собаку – на землю с чавкающим звуком падает сизо-розовый клубок внутренностей, на асфальте – комковатые красные кляксы, волной бьёт запах дерьма и крови, Маша зажимает рот ладошкой и из-за этого не успевает ни остановить, ни оттолкнуть Дюшу. А он, ловкий и сильный, никак не может увернуться от зомби, а остальные стоят и просто смотрят, как тварь сбивает его с ног и в хрустом вгрызается в шею за ухом. И только Маша может двигаться, она пытается вытащить пистолет, но кобуры нет, и тогда она хватает Андрея за руку, тянет к себе. Это получается очень легко, до странного легко, потому что она сжимает в пальцах Дюшину руку… отдельно… вывороченный сустав, влажный блеск хряща, и кровь, кровь, кровь повсюду, даже у воздуха медно-красный вкус, а в ушах крик Андрея: «Это ты! Ты виновата!..»

Всё было не так! Это кадр из старого фильма, игры разума, пси-атака! Вспомни – вспомни по-настоящему! – там даже ворота были другие!.. Сопротивляйся…

Темно. Темно и страшно… Но она же никогда не боялась темноты! Только в детстве, давным-давно, но сейчас это вернулось – прячущиеся во тьме когтистые лапы, зубастые пасти, скользкие щупальца, готовые выпить всю кровь… Воздух сырой, холодный, где-то капает вода, пол под ногами – голый бетон, судя по звуку… Ей нужен свет! Она больше не может одна в темноте, пожалуйста, можно зажечь свет?

Блокируй! Сопротивляйся…

Сопротивляться? Чему? Она маленькая и жалкая, она не псионик и никогда уже не станет псиоником, потому что не выйдет из этого подвала. Потому что вот она, та дверь, которую ни в коем случае нельзя открывать. Маша пытается замедлить шаг, свернуть, но её тянет туда, как буксировочным лучом, и рука сама поднимается, прижимает «вездеход» к замку, дверь открывается, Маша беззвучно кричит, но делает шаг через порог.

Сергей лежит на полу – седой старик с обугленным лицом и белыми варёными глазами, но это Сергей, он знает, что Маша здесь и тянет к ней руки, и хрипит-булькает – «По… мо… ги…», а у него на груди лежит раскрытая книга, и из-под неё почему-то сочится красное, опять красное с медным привкусом на губах, глухие стоны, чавканье, похрустывание, белый мокрый блеск… клыки? Маша отшатывается, ноги ватные, но руки поднимают оружие, хотя никакой излучатель против и демона не поможет, а это же Зло – Зло, притворившееся книгой, «Ма… ша…» Если разрядить батарею в одном импульсе, может получиться, давай, стреляй в Зло, уничтожь его, но там Сергей, а руки поднимают лучемёт, ломая ногти, выдирают предохранитель, пожалуйста, не надо, я не могу, там же Серёжа, нет!!! Ей удаётся разжать пальцы, лучемёт падает, рассыпается, а книга радостно поднимается в воздух, и с неё капает кровь, и вместо страниц – пасть с мириадами острых клыков, провал в Никуда, а тело Сергея сплошная рана – «По… моги мне!»… Но Маша не может, не может, она поворачивается и бежит прочь, из комнаты в комнату, падает, разбивая коленки и обдирая ладони, но от Зла прямо за спиной и крика Сергея: «Предательница!» не спастись…