Виктор Гутеев - Тим

— Мне известно, что в боевой обстановке применить наказание относительно рядового состава может исключительно командир данного подразделения, — отскочили от зубов так вовремя пришедшие на память строки.

— Согласен, — кивнул сержант, — проблема в том, что вокруг тебя бойцы моего отделения, и мне совсем не улыбается, что они будут выведены из строя по чьей-либо халатности. Ты понимаешь, о чём я говорю?

— Так точно.

— Тогда сядь в кресло, пристегнись и вставь винтовку в зажимы.

Пришли к тому, с чего начали. Тим опять косил глаза, стараясь сообразить, куда бы пристроить ношу. Как назло, в этот самый момент пилот заложил вираж, и Тима опять качнуло в сторону прохода. Упасть не дал выставивший руку сержант.

— Вот об этом и говорю. Солдаты, — продолжил он, слегка повысив голос, — помогите союзнику, а то он нас тут без войны покалечит.

Вокруг материализовались руки, сдирающие с него подсумки и контейнеры, после чего те исчезали в неизвестном направлении. Десятки килограмм снаряжения исчезли за секунды. Тим завертел головой, вот только ничего из своего добра не увидел. Единственное, что удалось отбить, это две фляги, пристроенные на коленях соседа здоровяка. Тим просто молча схватил их и, дёрнув, выдрал из рук соседа.

— Вот и хорошо, — услышал сержанта, едва сел, пристегнулся и вставил винтовку в зажимы, — и за снарягу спасибо. После излучения там в основном хлам, но кое-что выбрать можно. Кого надо благодарить за подарки? — спросил он, повысив голос.

— Спасибо, сержант, — в унисон гаркнули те, кто только что грабил Тима.

— То-то же, — ответил он, — не забывайте, Халовы дети, кто здесь о вас заботится.

— Заботится? — переспросил Тим.

Он уже понял, что претензии сержанта — хитрый ход с целью присвоить хоть какое-то чужое имущество. Разобрала такая злость, что, позабыв, где он и кто вокруг, Тим готов был идти на конфликт.

— Я забрал? — округлил сержант глаза, — я, имущество твоего отделения…, забрал? Ты, боец, что-то явно перепутал.

— Я ничего не перепутал, — стоял на своём Тим.

— Рядовой, — ледяным тоном продолжил сержант, — ты обвиняешь меня в воровстве, обвиняешь публично, в присутствии моих подчинённых. Ты утверждаешь, что я вор, я правильно услышал? — словно капли металла, ронял он слова, — ты, Сайдонская собака, осознаёшь последствия лживых обвинений?

— Я не говорил, что украли вы, сержант, — замешкался Тим.

— Вот и заткнись, — перебил тот и демонстративно отвернулся, дав понять, что разговор окончен.

— Я говорю, что после вашего приказа мне помочь…

— Заткнись, — повторил сосед слова сержанта, — если ещё раз раззявишь пасть, то на планету высадишься в одних носках, понял меня?

Тим понял. Сверкая глазами, он откинулся на спинку кресла.

«Снарягу не вернуть, но как только встречу своих, разговор пойдёт на равных». Так он думал, вслушиваясь в гул силовой установки.

По мере приближения к Сурии напряжение нарастало. Оно витало в воздухе, оно испариной и холодом сочилось под одежду. Вокруг все молчали. До ушей долетали лишь редкие приглушённые слова офицера, что, стоя за креслом пилота, посредством его же средства связи что-то говорил, но больше слушал.

— Внимание, — повернувшись лицом к отсеку, громко сказал он.

Этого средних лет коренастого офицера Тим в трюме транспорта ни разу не встретил. Крупные черты лица, высокий лоб, шрам на левой щеке. Ничего примечательного, здесь почти все имели отметины, но вот голос привлёк. Сочный и решительный, уверенный в себе настолько, что даже у Тима меркли сомнения по поводу предстоящих событий. Голос заражал уверенностью, Тим видел, как, слушая командира, почти все затаили дыхание, подались вперёд.

— Во-первых, — продолжил офицер, — думаю, даже самые одарённые поняли, что после ракетного обстрела транспорт попал под электромагнитный удар. Всё электронное, что оказалось под воздействием потока, безнадёжно сдохло. Соответственно, ни оружия, ни боекомплекта, ни костюмов у нас нет. Более того, Сурийцы подтянули к городу ближайшую орбитальную станцию и перекрыли нам пути отхода. Дорога у нас одна — на планету.

Сказано было негромко, но пробрало до глубины. Обведя взглядом солдат, офицер продолжил.

— Высаживаемся в черте города. В авангарде идут шесть гуртов из другого транспорта. Они с оружием, так что место высадки будет зачищено. Часть оружия берём у них. Вопрос нашего снабжения будет быстро решён, так что кислятину с лиц убрать. При высадке действуем по схеме номер два, — говорил он, — оружие нам доставят, а вот дополнительных средств связи в арсенале эскадры нет. Посему внимательно слушаем командиров. Последним назначить из рядового состава посыльных на случай трансляции команд и получения приказов. Всё лишнее и сгоревшее приказываю бросить.

Приказ оставить имущество встретили тяжёлыми вздохами. Лёгкий скафандр не имел серьёзной защиты, а при отсутствии электронных систем становился помехой. Тим, помня, сколько труда ушло на то, чтобы найти, раскроить и склеить заново собственный скафандр, выдохнул громче остальных.

— Во-вторых, — напомнил о себе офицер, — к транспорту успели подвести шесть десантных катеров. Наших катеров. Само собой, первыми падающее на Сурию корыто покинули солдаты Вельстова. Надеюсь, вы поняли, что все они, ровно как и мы, остались без оружия, и каждый свободный ствол внизу будет крайне востребован. Поэтому не зевать и вооружаться при малейшей возможности.

— Воевать будем без Сайдонцев? — позволил себе кто—то спросить без разрешения.

— Сайдонская псарня осталась на борту и в лучшем случае должна была присоединиться к нам на планете, в худшем — красиво сдохнуть от падения на Сурию. Мне нравятся оба варианта, и даже не знаю, какой больше.

— Второй, — вновь кто-то позволил себе вставить слово, — лучшая Сайдонская псина — дохлая псина.

— Но в жизнь воплотился вариант номер три, — сделав скидку на нервы и вновь спустив бойцу вольность, продолжил офицер, — Сайдонцы смогли прицепить к транспорту буксир и оттянуть его от планеты. Высадиться следом возможности у них пока нет. Вместо полутора тысяч бойцов и техники, что осталась в трюмах транспорта, на Сурию высадятся исключительно солдаты Вельстова, то есть мы с вами. Тишина, — повысил офицер голос, услышав брань, — новости не из приятных, но мамку звать бесполезно. Дальше…

Он продолжал говорить, но Тим утерял смысл его слов. В голове молотом бились слова об их положении. Осознание того, что он один среди людей, веками враждовавших с теми, чью форму он носит, окатило ушатом воды. В груди заныло, включилась логика, и открытия посыпались как из рога изобилия.

«Один — билась мысль, — без оружия, без командира, без связи, без опыта. Высаживаюсь на планету, в центр гигантского города, каждый житель которого после всего, что мы здесь сотворили, горит жаждой мести. Население только города — три миллиарда человек, а я в составе жалких двух с половиной тысяч, из которых тысяча безоружна»