Сергей Богдашов - Целитель [компиляция, книги 1-3]

Ящики с динамиками и прочим намагниченным хламом, которыми в своё время Сорокин пометил "места магнитных отклонений", я выловил и припрятал недалеко от своего острова.

Орбитальная группировка России составляет порядка 140 космических аппаратов. Около 100 из них контролируются Главным испытательным космическим центром имени Титова в Краснознаменске.

— Здравствуйте, Сергей Александрович. Мы не могли бы поговорить? — к столику, стоявшему под грибком, недалеко от бассейна, подошел мужчина в светлом штатском костюме.

А вот и тринадцатый, все правильно, подумал я, поскольку из всех гостей на причале именно он был не в форме.

— Смотря о чем, — я равнодушно посмотрел на подошедшего, не собираясь затевать слишком долгих бесед.

— Конечно о России, о чём ещё могут говорить два земляка, встретившиеся на другом полушарии, — попытался свести к шутке начало разговора мой собеседник.

— Я на эту тему наговорился в самой России, в бесконечных и бесполезных кухонных разговорах, после первых ста грамм. Теперь предпочитаю болтать поменьше, а делать побольше, чего и вам желаю, — я вытащил сигарету и не спеша закурил, разглядывая начинающее веселье в баре, где моряки сдвигали столы.

— А я готов и о деле поговорить, — не успокаивался мой собеседник.

— Ну попробуйте, только сначала присаживайтесь и представьтесь, а уж потом постарайтесь говорить по делу.

— А может быть мы найдем какое-нибудь другое место, а то тут немного шумно, — явно выдумал причину незваный гость, потому что особого шума я не наблюдал.

— Мне тут нравиться, шум мне не мешает, и всем, кому положено, вас хорошо видно, — я посмотрел в глаза желающего поговорить. Он меня правильно понял, потому что лицо слегка дернулось, но он сдержался, чтобы не осмотреться по сторонам.

— Меня зовут Петров Михаил Степанович, МИД России, — представился мой собеседник, присаживаясь на единственный стул у моего стола. Мы с Агреевым постарались не оставлять вариантов размещения за столом, когда выбирали места для снайперов.

— Вот что меня абсолютно не интересует, так это политика, поэтому вам лучше сразу назвать другое ведомство, а имя с фамилией пусть останутся теми же, — я жестом показал, что его имя меня мало волнует.

— Я сейчас действительно работаю в МИДе, — выдал полуправду собеседник.

— Ну как хотите, — пожал я плечами. — Тогда давайте по делу, да разойдемся, — мне действительно было не слишком интересно, что собирался мне рассказать "Петров".

— Умирает один, очень важный для судьбы России, человек и вы должны нам помочь, — очень плохо начал разговор мой собеседник.

— Сразу стоп, Михаил Степанович. Вам и МИДу я ничего не должен, это раз, поэтому потрудитесь объяснить своё слово "нам", во-вторых, о важности для России, пожалуйста поподробнее, мне тоже интересно, кто у нас такой важный. А то такими "важными" часто оказываются слуги народа и прочее, что с этим связано, поэтому наши оценки "важности" могут принципиально расходиться, — я обернулся к бару и показал, что мне надо повторить кофе.

— Нам, это группе патриотов России, — с вызовом посмотрел на меня "Петров".

— Фу-у, Михал Степаныч, какой моветон, лично я считаю Высоцкого большим патриотом, чем Пельше, если помните такого члена в Политбюро того же времени, а ведь вроде оба по идеологии прошлись, ан нет, время все расставило по местам, поэтому давайте тут без заговоров и декабристских речей. Я еще раз повторяю, и надеюсь, последний раз, мне неинтересна политика и судьбы нынешних "слуг народа". Всех их видов, пород, подвидов и разновидностей. Поэтому продолжайте без ненужного пафоса и героического блеска в глазах. Повторю еще раз вопрос – кого именно вы подразумеваете под словом – "нам"? — я посмотрел на Агреева, он сидел к нам левым боком и мог вмешаться в доли секунды.

— Мы, это группа офицеров, объединенная интересами по повышению обороноспособности России, — м-да… у "Петрова" точно не всё хорошо, эк его несёт-то.

— Как у вас всё не складно, Петров. Про офицеров МИДа я пока что не слышал ни разу, а иные офицеры, они на то и офицеры, чтобы именно обороной и заниматься всё своё рабочее время, если помните. Про это даже в Присяге упомянуто, а у вас масло масляное выходит. Может проще надо быть и просто выполнять то, что должно, в чём присягал и за что деньги получаешь? — мне действительно странно было бы услышать от пилота самолета, что он объединился в идеологический союз с другими пилотами, чтобы обеспечивать более лучшее выполнение летного задания. — А тех, кто не выполняет обязанности офицера, или не соответствует назначению, стоит гнать поганой метлой, принципиально и показательно. Да, это не так героично, и это большая работа, но по-любому честнее и ближе к духу армии, по крайней мере мне так кажется, — я добавил сахар в кофе и не спеша помешивал ложку, чтобы не сбивать пенку.

— Вы не знаете армии, это одно большое болото, в котором лишь изредка встречаются свежие островки. Много офицеров пьет, много ворует или делает вид, что не замечает, как воруют вокруг, офицеры не справляются с солдатами, перекладывая эти функции на старослужащих. Большинство не хотят и не могут освоить новую технику или вид вооружения, оставаясь на том уровне, который им вдолбили в голову в училище. Но там они видели только устаревшие послевоенные образцы. Неустроенный быт и жилищные проблемы разрушают их семьи. Доходит до того, что когда требуется послать армию в ту же Чечню, то половина офицеров в некоторых частях, подает рапорты на увольнение. Пока армия не смогла победить ни в Афганистане, ни в Чечне, хотя уровень техники и вооружения, примененной в боестолкновениях с бандитами, был намного выше, чем у противника. Представьте что будет, если на месте противника окажутся регулярные обученные войска с более совершенными видами вооружений, чем у нас, — вопросительно и с вызовом уставился на меня "патриот".

— А что представлять, первые два года Второй мировой все наглядно показали. В следующей войне таких сроков не будет. Только теперь вы подумайте, а кто с вами собирается воевать и что защищать будем? — я в недоумении развел руки и намеренно начал провоцировать собеседника. — Ну, победил Китай или США нашу грозную и непобедимую, кому от этого плохо? Народу? А что потеряет народ в этом случае? Реально ничего народ не потеряет. Или ему сейчас хорошо? Михаил Степанович, вопрос "кому на Руси жить хорошо" – это вопрос не то что с бородой, а с бородищей, поэтому кончайте пустословить. Вы не политрук, а я не несознательный боец. Образ жизни теперь народу защищать не надо, у вас в России капитализм и демократия. От общенациональных достояний ничего не осталось, все по частным рукам пошло и не только по российским. Нет у народа стимулов ни моральных, ни материальных, чтобы идти умирать за богатство Абрамовичей и Вексельбергов. Давайте к вашему видению персоналии, ради которой вы прибыли и постарайтесь, чтобы я проникся реальной важностью этой персоны для истории, — я был разочарован. Ура-патриоты, сами ни хрена не делающие, очень напоминают Ленина на броневике.