Виктор Крыс - Механикус практикус [СИ]

Впереди весело журчал большой ручей, который местные горожане гордо называли рекой, но сейчас повсюду царила засуха и эта речка очень сильно обмельчала. А как по мне, после тех полноводных рек, что я видел, это был всего лишь большой ручей, что впадал в горную реку, в которой водилась рыба, но ловилась она всего лишь раз в году, во время нереста, так думали местные. Они просто не умели ловить рыбу, и не думая о том, что рыба заходит в этот ручей из бурных потоков реки в мель, погреться или отдохнуть. И гиблое дело гоняться за нею по воде, пугливая она и очень сильная, но Лесник из снов подсказал мне простую истину: если ты не можешь поймать рыбу, пусть она поймается сама.

На берегу небольшой речки в кустах лежала лопата, чистая, протертая травой, но уже настолько ненавистная что смотреть на неё было невозможно, печально на неё взглянув я разделся и пошел к речке. С каждым шагом я все глубже погружался в ледяную воду, все глубже и глубже, чтобы поднять со дна свою корзину, сплетенную бессонной ночью, мне нужно было окунуться по самую шею. И меня терзала мрачная перспектива что если корзина, которая уже как неделю пустая, вновь окажется без единой рыбы, мне придётся опять углублять омут и замерзнуть так, что весь день будет знобить, ведь попытки поймать рыбу я не оставлю. Я видел позапрошлой ночью как в омуте, который я вырыл, плескалось несколько крупных рыбин, и их чешуя блестела в лунном свете как серебро. Но как только сделаешь к ним хоть шаг они тут же уплывут, а плотину строить бесполезно, станет чуть теплее и поток воды в этой речушке усилится из-за тающих ледяных вершин близлежащих гор, и поток воды снесет любую плотину.

И вот настал тот момент, когда вода начала обжигать мою шею ледяным холодом, руки нащупали скользкие прутья корзины и тут же я почувствовал мощный толчок по стенкам корзины, который заставил мое сердце пропустить удар. Я что есть сил рванул корзину вверх вместе с большими камнями внутри и с ошарашенными глазами увидел горящую на рассвете чешую словно жидкий метал, радужными цветами озаренную рыбу размером с мою руку по самый локоть.

− Да! Да! Да! — шептал я, боясь кричать, и изо всех сил потащил свою ловушку с добычей к берегу, сходя с ума от одной мысли. — Я смог ее поймать, завтрак, меня ждет вкуснейший завтрак! Уха! Ура-а! Ха-ха-ха-ха! Я поймал!

Я кричал не помня себя, меня полностью захватил успех, но все же я быстро вспомнил что это тайное место и потому быстро успокоился и замолчал.

Насадив на самодельный кукан рыбу и положив ее в заранее приготовленную лужу, выкопанную заблаговременно и одевшись, я взвалил на свои плечи увесистый вещмешок с кроликами и сорвался в стремительный забег вдоль реки. Я слишком задержался, слишком много спал, и теперь промедление подобно смерти. Я не несся с добычей домой сломя голову, я оббегал городок, иногда пересекая реку и порой пробегая по мелководью чтобы запутать следы. Я слышал, как вдали просыпается городок, как гавкают собаки, как кричат друг на друга женщины, как поют редкие, еще не зарубленные петухи, как мычат голодные коровы.

− Жраааать! Хочу! — перевел я этот нарастающий гул и остановился у огромного валуна, поросшего мхом, из-под его подножия тек родничок. Достав тушки кроликов, я засучил рукава, пора поработать, ведь местное формирование цен простое и незатейливо, но в тоже время обманчиво. Мясо кролика это одна цена, шкурка уже совсем другая, и не стоит забывать о разделке добычи, за нее тоже деньги платить надобно. И потому я продаю лишь мясо, для шкур есть иное применение, а продавать за бесценок тушки не освежёванных кроликов по цене ниже на треть чем просто мясо, как я делал это в начале, было непростительной ошибкой. Это мои деньги и я их не отдам просто так. И вот достав из ножен на поясе небольшой охотничий нож, который я выменял за две шкурки кролика у жены кузнеца, я начал свою кровавую работу. Нож был острым, а добыча свежей, раньше с меня сходило по семь потов, ну а сейчас пара минут и работа выполнена.

Спрятав под валуном свою добычу я понесся обратно домой, но уже иной дорогой, и все так же постоянно путая следы, а иногда и пахучими травами натирал стволы деревьев, у которых пробегал, чтобы отбить нюх у охотничьих собак. Грегори Пенс вчера обмолвился, что уже дважды на этой неделе охотники пускали псов по моему следу. Грегори забавляла моя вражда с местными, и те не побили меня только лишь потому, что Пенс сам лично отметелил трех охотников, которым на ум пришло воздействовать на меня силой. Охотники потребовали у меня чтобы я их брал с собой на охоту, но я с этим был не согласен, и мне было плевать на угрозы, а вот когда мне захотели пересчитать кости за спиной охотников появился Грегори. Но сперва здоровяк Пенс выслушал меня, как и каждый член его банды, которых горожане называли помощниками законника. И только после этого они приняли мою сторону, так как согласились, что лучше дорогой пирог с крольчатиной у булочника, чем никакого пирога вообще.

А всему виной были местные охотники и людская жадность. Благодаря помощи снов и по бессонным ночам рыща в лесу, я смог найти тропу, по которой мигрировали кролики с одной части леса в другую, с гор на равнины и обратно. И раньше у меня было таких троп целых четыре, что обеспечивали меня иногда пятью кроликами за ночь, и не было ни единого дня без добычи, более того ежедневно я приносил не менее четырех кроликов. И тогда я мог не заморачиваться, не разделывать их и выменивать тушки на то, что мне требовалось. Я и не думал тогда таиться, я был горд собой и счастлив, чувствуя на себе взгляды, полные восхищения со стороны горожан каждое утро, когда я шел через город со своей добычей. Я охотник, я добытчик! Как же я был горд собой! А местные охотники лишь смеялись надо мной, твердя, что это просто удача. А после их смеха, через три дня, я не смог поймать ни единого кролика.

Они выследили, где я ставлю ловушки и узнали о моих тропах, а потом было истребление бедных животных ядом, установкой солончаков, ловушек, кроликов били даже из револьверов. Я знаю только о трех десятках кроликов, что принесли за неделю местные охотники булочнику, у каждого дома слышались крики при разделке кролика, а сытые горожане улыбались друг другу. А я не смог выменять мясо даже на продукты или нужные мне вещи.

− Мне не нужна крольчатина, малец. — Жирный булочник Сэмюель тогда со смехом утром мне ответил, когда я к нему пришел. — И у тебя я брать больше ничего не буду, не приходи больше сюды, никогда!

И тогда я пошел к жене кузнеца и пообещал, что буду поставлять в течение недели по кролику каждые два дня если ее муж сделает по моим чертежам некоторые предметы. Так я начал отдавать весь свой улов сердобольной Алиас, а она, смекнув выгоду, начала печь пироги для своей семьи и продавала их какое-то время караванщикам.