Виктор Крыс - Механикус практикус [СИ]

Молчание вновь повисло между нами, и тогда я посмотрел на внутреннею сторону огромной руки силача, тонкий, белесый шрам шел по руки и уходил к ладонь.

− Они добрались до твоих костей, — озарила меня догадка.

− Да, Механикус, — улыбнулся Драк. − И немного поработали с моим костями и памятью, я не помню кем я был до того момента, как я очнулся на столе. Моя кожа и мышцы были вывернуты.

− Твои кости отлиты из метала? — пронеслась безумная догадка в моей голове.

− Нет, Джонни, лишь покрыты металлом для прочности и тяжести, — печально вздохнул гигант. — Им нужен был хороший материал, достаточно сильного владеющего, к тому же с хорошей регенерацией, как я, сложно найти.

− Есть проблемы с тем, что они сделали с тобой? — спросил я и поймал на себе лукавый взгляд, который я уже видел у Кендры.

− Есть. Я не знаю, что со мной будет через пару лет. И нет ли во мне бомбы или же какой другой дряни, — ответил он и начал свою историю о побеге и о том, как изменилась его жизнь после плена.

− Я помогу тебе, — шепотом проговорил я, слыша как Тера говорит мне мысленно сделать то же самое. — Я разберусь с твоим телом, и есть тот, кто поможет тебе с твоим разумом.

− Спасибо, — устало проговорил Дарк и пошел обратно к своему дизельходу, которому предстоит еще всю ночь тарабанить своим мотором, чтобы проверить новую прокладку в действии.

Когда я шел спать в моей голове все еще гудела простая история, до боли похожая на мою, Дарк теперь не может быть со своим кланом, он чувствует себя чужим. Ему не ведомо что такое радость детства, он не помнит почему полюбил свою жену, а слезы сестры, что обнимала его, встречая после плена, не вызывают ничего в его душе. Он похож на меня слишком сильно, он вырвался с корабля, где над ним велся эксперимент по вживлению металла, напал на сопровождающий катер и сгинул в море. Там у скал его нашел седой охотник за головами, голого, без памяти, и с шрамом в виде креста на руки. И именно так начался путь Дарка, который так и не нашел себя, не вспомнил ничего. Даже имя его ему сказали, а когда он держал на руках своего ребенка, то не знал его это ли сын или нет.

− Пора спать, — устало проговорил я, рухнув под кустом на кожаный плащ, и в последний раз взглянув на звезды, я закрыл глаза и сон охватил мой разум.

Щелчокв голове казался привычным и обыденным, но не было света, не было криков или взрывов, меня все также окутывала тьма, а где-то рядом жужжал небольшой моторчик. Я не чувствовал своего тела и словно завис в воздухе, не понимая где нахожусь. Но я слышал еще один звук, кто-то рядом со мной плакал, тихо, но очень тоскливо.

− Доктор, — послышался женский дрожащий голос, что в любой момент мог сорваться вновь в плач. — Что нам делать? Когда он очнется?

− Екатерина, я не знаю, — устало проговорил мужчина. — В коме он уже две недели, и сколько в ней пробудет неизвестно. Отключение от аппаратов жизнеобеспечения это значит убить его, но на вашем счету осталось последняя тысяча долларов.

− Я займу, банк одобрил мне пятый кредит, я продам квартиру, уже есть покупатели, деньги будут завтра, — навзрыд проговорила женщина. — Только спасите моего мальчика! Пожалуйста!

− Мы делаем все что можем, — Ссхо проговорил мужчина. — Авария была страшной, троим людям, что были в машине, не повезло еще больше нежели вашему сыну, которого они сбили. Так что у вас есть еще шанс, если он выйдет из комы то из проблем у него лишь сломанный позвоночник.

− Всего лишь… — с ужасом проговорила женщина.

− Да, всего лишь, — сухо ответил ей Доктор. — И помните, лекарства закончатся послезавтра. Надо будет внести еще сорок тысяч долларов, не забывайте, с вашего счета за аппараты жизнеобеспечения списывается по пятьсот долларов в день. За палату еще триста, как только закончатся средства мы отключим его и переведем в общую палату, так что следите за тем, чтобы на счету всегда были деньги.

− Вы же его просто убьете его как только кончатся деньги!− закричала моя мама, а эта женщина не могла быть кем-то другим кроме как моей мамы, ведь она сейчас сражалась за мою жизнь.

− Убивают убийцы, а мы лечим, — ответил доктор. — Но да, вы правы, он умрет как только вы не будете способны платить.

− Ублюдки, — тихо проговорила мама, а я слышал лишь сдавленный смех доктора ей в ответ.

− Вы ошибаетесь, Екатерина, мы спасаем жизни, — весело проговорил доктор. — А вы ищите деньги чтобы мы продолжили спасать жизнь вашему сыну.

Дверь скрипнула и в палате настала тишина, около меня вновь опять тихо заплакали, а я ничего не мог сделать, не мог обнять, не мог сказать как я люблю её. Мне оставалось лишь слушать и чувствовать, как капли слез падают на мою руку. Постой, я чувствую? Я не в коме! Она должна об этом знать!

Минуты складывались в часы, но я не сдавался, тело меня не слушалось, даже глаза не открывались, тьма все хотела меня утащить в небытие, но я сражался с ней оставаясь в сознании, я просто не мог сдаться. Ведь сил мне придавал тихий плач самого дорого мне человека на свете.

Пересохшие губы чувствовали трубки во рту, двигать губами было невероятно сложно.

− Мама, — тихо прошептал я, не надеясь, что меня услышат, но звук разбившего стакана говорил об обратном.

− Сынок? — полуобморочным голосом проговорила женщина, не веря в то, что происходит. — Сынок, скажи еще что-нибудь. Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь!

− Мама. — Вновь с трудом проговорил я, слыша как ко мне несется женщина, снося все на своем пути.

− Живой, — прокричала мне в ухо женщина, приобняла меня и вновь заплакала на моей груди. — Живой!

Шум мыслей в голове сводил с ума, мысли приходили одна страшнее другой, а с балкона открывался дивный вид на двор, вдали была видна мощная река, что спокойно текла куда-то в неизведанную даль. Свежесть вечера унесла дневной зной, а руки все крепче и крепче сжимали оконную раму. Один рывок вперед, небольшой полет и все будет кончено. Не будет этой боли в груди, не будет страданий и в один момент все будет кончено. А все эти сны про другой мир, про сестру, все это ложь, нет ничего, или, может быть, так я затронул надежду в своей душе? Ведь окончив эту жизнь я вернусь к ней. Вернусь к Тере, что и не подозревает о моей тоске и тихо сопя носиком спит на своей кроватке. Я здесь уже месяц, и нет даже голоса в голове, как будто я тут и родился, помню от и до, а вот мои воспоминания как Джонни словно в тумане. Не было никакого Джонни, есть только я, а остальное лишь иллюзия во время комы.

— Шестнадцатый этаж, — произнес я хриплым голосом смотря на ржавый бордюр под окнами, на который, если постараться, я упаду и во второй раз в своей жизни сломаю позвоночник. — А если я опять выживу? Даже жопу вытирать себе не смогу? Такого позора я не вынесу и в загробном мире!