Дмитрий Глуховский - Пост 2. Спастись и сохранить
- Название:Пост 2. Спастись и сохранить
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2020
- ISBN:9789180248518
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Дмитрий Глуховский - Пост 2. Спастись и сохранить краткое содержание
"Надежно защищенная со всех сторон охранными постами и казачьими войсками, стоит тысячелетняя Москва. Внутри трех колец московской обороны — и за Кремлевской стеной — дворец. Во дворце — Государь Император награждает лучших из лучших, храбрейших из храбрых, цвет офицерского корпуса, опору и надежду престола.
Им предстоит выйти из нарядной, убранной к дню Михаила Архангела столицы и отправиться в темные земли, которые когда-то были частью великой России — пока их не охватил мятеж и они не были преданы анафеме.
Но прежде чем туда, за мутную Волгу, за непроницаемую пелену тумана, уйдут казачьи части, надо понять: куда сгинули все разведчики и почему замолкли пограничные посты?
Об этом знает мальчишка, который не желал учить историю, и девчонка, беременная от убитого казака. Только вот успеют ли они рассказать?
Пост 2. Спастись и сохранить - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Отдал ему свой, с крестом, а у него забрал пустой. И осушил раньше, чем Баласанян успел уразуметь, что происходит. Потом рассказали Вазгену всю историю — про награждение, про царя, про разжалованного атамана, запинающегося о ковровую дорожку. Кригов, дурья башка, хохотал, Лисицын говорил как есть.
— Прррямо самому лично Государрю так? — раскатывая по-армянски «р», восхитился Баласанян.
— Полуяров нам так этого не оставит, — предупредил их Лисицын, черпая из внутреннего кармана жареные семечки, которых привез с собой целую прорву.
Но заказали водку, потом еще одну, еще — и Вазген наконец согласился повесить золотой крест себе на грудь — в шутку, примерить.
— Верю в мудрость и милость Государя! — заявил он.
За это и выпили. Закусывали семечками. Баласанян хохотал. Эх, дурак Баласанян, думает, что золотой крест и вправду можно от Сашки Кригова получить, а не только от самого самодержца! Надо было эту горечь засластить скорее — Лисицын пошел на бар за следующим водочным залпом и там встретил Катю.
То есть тогда он не знал еще, что это Катя, а просто увидел на барной стойке руку с удивительно тонким запястьем, детским почти, и пальцами — длинными и очень красивыми, но совершенно бесплотными — обнимающими черенок винного бокала. Бокал был наполнен вином цвета стылой венозной крови, а рука была совсем бескровная. Юре это показалось дурным знаком, и он уставился на Катину руку и на ее бокал тяжело, исподлобья.
Эта рука не была предназначена что-либо хватать и удерживать. Разыгрывать на фортепиано сонаты — возможно. Но вцепиться во что-нибудь или что-то куда-то тащить — совершенно точно нет.
Тогда девушка освободила бокал, побарабанила пальцами по стойке, наблюдая за тугой Юриной реакцией, а потом сложила их буквой V. Увидев знак виктории, Юра вздохнул с облегчением и только потом стал искать туманным взглядом обладательницу этих фортепианных пальцев. Золотого кольца на ее указательном пальце он даже и не приметил сразу.
— Только победа! — сказал Лисицын будущей Кате.
— Аминь! — ответила она.
Она и вся оказалась такой же скверно приспособленной к жизни за пределами Садового, как ее запястья и кисти. Плечи были слишком худыми, шея слишком лебединой, ключицы, скулы, грудная клетка — все кости казались такими тонкими, словно были сделаны из сложенной в пару слоев белой бумаги. Глаза были болезненно большими — как будто, взрослея, будущая Катя с детства сохранила их удивленными и распахнутыми.
Ни одна казачка не рассмотрела бы в этой чахоточной балеринке соперницу; там, по границам Московии, жили другие женщины — с волосами и нервами жесткими, как проволока. Запястья и бедра у них были как у московских мужчин, а мужество — вдвое крепче. Любая казачка могла бы эту Катю, эту прозрачную музу, только пожалеть.
Именно поэтому Лисицын, сам пограничный житель, поскобленный наждачной тамошней любовью, в будущую Катю не влюбиться не мог. В переливающемся барными огнями пьяном тумане он рассматривал ее прямую челку, ее волосы по плечи, ее зеленые глаза — и не мог отвести взгляд.
— Ты что, казак? — спросила она и засмеялась.
— Так точно, — сказал он. — А вы?
А она была действительно балериной. Служила в Большом, в кордебалете. То, что балерины тоже служат, Лисицына, военного человека, рассмешило и подкупило.
— Рядовым служишь, значит.
— Каждый рядовой носит в своем ранце маршальский жезл, — сообщила ему Катя. — А в твоем, кажется, семки?
И только тогда Лисицын перестал их лузгать.
— Ну так же ж… Они зато экологические, с Ростова привез. Ой, я тут все шкорками засыпал…
— Неужели даме не предложите, есаул?
— Сотник я, не есаул… Будешь, что ли, семечку? — растерялся Лисицын.
— Ну мы давай тебе место в ранце освободим, жезл, может, и влезет.
Она подставила свою неподходящую для этого руку. Он насыпал ей горсть пахучего подсолнуха.
— Свое производство? — поинтересовалась Катя.
— Та не… Своего у нас мед. У бати пасека.
— А медку-то нет с собой?
— Зря смеешься. Сейчас же ж каштановый идет, знаешь какой? А потом акации сезон будет, вообще с пальцами проглотишь. Я тебе в следующий раз привезу.
Катя улыбнулась.
— А говорят, что мужчины не любят строить далеко идущие планы.
Подкатил Кригов. Снял у Лисицына с губы прилипшую шелуху.
— Э, ну как так-то? Там у товарищей боеприпасы кончились, а ты тут… Ой. Здрасте. Простите. У сотника Лисицына самоволка. Военно-полевой трибунал ждет.
— Лисицын — это я, — объяснил Юра.
— А я Катя.
Так Катя из будущей сделалась настоящей.
Когда они с Криговым вышли курить, тот хлопнул Юру по спине со всей дури.
— Ничего такая. Катюша. В самый раз тебе, а?
— Ты с меня прикалываешься, что ли?
— В смысле?
— Она ж москвичка. Еще и с золотым кольцом. Это ж ты, брат, с московской пропиской родился. А у меня через три дня командировка кончится, и мне обратно до станицы кочумать.
— А вот ты женись на ней, к тебе как раз прописка и прилипнет! — посоветовал Кригов.
— Ты что? Я так не смогу, — сказал Лисицын. — Что ты, не знаешь меня, что ли?
— Шо, шо . Знаю тебя: дурак. Не сможешь.
— Та и на хрен я ей сдался. Балерина. Из Императорского балета! И я, лох.
— Тебе не надо, я тогда заберу! — предупредил Кригов.
— Ну слышь! — предупредил Лисицын.
Тут дверь снова хлопнула, и на пороге возникла Катя с папироской.
— Сотник Лисицын! — произнесла она. — Есть предложение. Предложение-челлендж.
Кригов прикурил ей. И Кригов же спросил:
— Какое?
— Завтра бал. Бла-бла-благотворительный. Бал завтра, а у меня нет партнера. Кавалера то есть.
Лисицын посмотрел на Кригова беспомощно.
— Как же у такой звезды может не быть кавалера? — спросил Кригов.
— Слетел, — ответила Катя. — Но я говорила не с вами. Сотник Лисицын! Вы выручите даму в беде?
— Я… Я не умею? — спросил у Кригова Юра.
— Я умею, — заявил тот.
— Я научу, — пообещала Катя.
— А где этот бал? — промямлил Лисицын.
— В «Метрополе».
— Это… Внутри Бульварного?
— Это рядом с Кремлем.
— Меня не пустят.
— Меня пустят! — вставил Кригов.
— Это я беру на себя, — сказала Катя.
Лисицын смотрел на нее растерянно, обескураженный ее веселым натиском.
Катя была хороша собой невероятно. Не «хороша собой» даже, а действительно прямо красива. Лисицын смотрел на нее испуганно, боясь глупым словом или неосторожным движением ее спугнуть. И зыркал грозно на Кригова, который не собирался оставлять их наедине, а рыскал вокруг, выжидая, пока Юрка оступится.
— Ты как бабочка, — заявил он Кате неуверенно. — Красивая. Боюсь тебя спугнуть.
— Романтично. Спасибо, что не пчела. Так какой ответ?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: