Алексей Тырышкин - Меч Баа Ци [litres самиздат]

Враг был страшен в драке, но и копейщики Ордена непросты. Тем более что барражирующие над ними звезды, исторгнув весь запас клея, развернулись и плавно подались назад. Уже казалось, что ряды выдержат натиск стрекоз, отразят удар, когда в дело вмешались твари с третьего уровня, что до этого момента зависали в воздухе над полем боя. От них вниз заструились малиновые капли, точно пошел торопливый осенний дождь. Первая же капля, ударившись о плечо какого-то арбалетчика, внезапно вспучилась и взорвалась, точно граната, разрывая несчастного на куски и отбрасывая взрывной волной окружающих. То тут, то там раздавались взрывы, летели куски оторванных рук, ног, голов, усиливая начавшийся беспорядок.

– Спешиться! – заорал конным рыцарям магистр шестого отряда, на который пришелся главный удар. Коням сейчас особой веры не было: обычно послушные и вышколенные, почуяв странных и непонятных тварей из другого мира, они чуть ли не с ума сходили, едва удерживаясь от бега прочь во весь опор – не было и речи об организации атаки в правильном строю.

Рыцарство мгновенно спешилось, обнажая мечи. Без лишних вопросов. Надо – значит надо. Теперь это была тяжелая пехота, возглавляемая самим магистром. Они-то и заткнули возникшую брешь, преградив путь тварям в тыл, к обозам с раненными, медиками, поварами и прочими нонкомбатантами. Острые мечи, что зловеще сияли в их умелых руках, ковались для прорубания самых мощных доспехов, созданных местными умельцами. Что им стоило располовинить стрекозу-переростка? В ближнем бою тяжелые мечники стоили трех копейщиков, оттого и дело вновь выровнялось, завертелись клинки, сшибая в воздухе тварей, разрубая на куски, ссекая крылья, пронзая бьющиеся на земле туши, что все еще норовили укусить или пронзить острым концом хвоста. А едва сверху вновь посыпался малиновый дождь, как магистр заорал посаженным голосом: «врассыпную!», команда пришлась как нельзя кстати, потери были, но больше в виде контуженных, оглушенных, поскольку тяжелая броня, надежно закрывающая все тело, превосходно держала удар, к тому же пришедшийся в основном мимо.

Получив отпор, стрекозы словно по команде (а может она и была?) развернулись и полетели прочь, провожаемые нестройным залпом побитых арбалетчиков. Твари поднялись в воздух, соединились со звездообразными соратниками, подались еще выше и после ушли под облака в сторону горизонта.

Возле неподвижно стоявшего Трисмегаса, все еще поглощенного попыткой оживить фантазии Кати, остановил коня взмыленный посыльный. Соскочил, переводя дух, словно бегом бежам. Отсалютовав, доложил:

– Фро! Атака отражена с большим уроном для противника! Враг отступил!

– Это была не атака, а разведка. Готовьтесь к основному натиску, – негромко распорядился Трисмегас. – Сведите уцелевших. Как раз хватит на три отряда. Командование поручить Руберу, он славный малый, справится. Я же пока поищу более радикальный способ борьбы с тварями. Ну же, девица! Рожай реалистичный образ!

Это он уже говорил, обращаясь к Кате, что мяла губы, пускала слезу, но всё не могла воззвать к жизни своего верного пса Бальтазара. Она бы и сдалась давно, но Трисмегас не позволял, продолжая стискивать своими стальными ладонями её виски и поедая немигающим взглядом, глядя прямо в глаза, да что там – в саму душу.

Ускакал прочь один посыльный, сразу же подскочил другой. Отсалютовал, открыл рот – и его лицо разлетелось на кровавые куски, а из него вырвалось нечто в виде толстенной летающей змеи ртутного цвета. Конь взвился на дыбы, а затем бросился прочь, высоко подпрыгивая в воздух.

Катя взвизгнула, стараясь вырваться из тисков рук Трисмегаса, что в мгновение ока из милого симпатичного мужчины превратился в жестокого изверга.

А в это время ртутная червезмея, извиваясь в воздухе, по широкой спирали стала приближаться с явным намерением превратить их головы в тот же фарш, что и череп бедолаги посыльного. Трисмегас её полностью игнорировал, Катя билась в его руках, осыпая площадной бранью, что, конечно, не красило воспитанную девочку. Однако воспитанная девочка рассудила, что может так хотя бы сможет достучаться до рассудка этого маньяка, а уж что действительно не красит воспитанную девочку, так это кровавое месиво вместо лица.

Ртутное существо изготовилось для атаки… Катя завизжала, закрывая глаза…

…Огромный черный пес с глухим рыком бросился из ниоткуда прямо на ртутную тварь, клацнул зубами – первый раз мимо, второй – прямо за хвост. Потянул к себе, вспарывая острыми клыками тело странного существа. Наступил лапой на скрутившееся змеиное тело, рванул на себя, резко дернув мордой. Через миг с тварью всё было кончено. После чего, по-щенячьи заскулив и завиляв хвостом, пёс понесся вприпрыжку к Кате.

– Бальтазар! – зашлась та счастливым смехом, более радостная от того что её Трисмегас отпустил, и уже затем – от лицезрения своего пса, которого так долго искала, да так и не нашла в реальном мире.

– Очень хорошо, что ты смогла разбудить в себе способности, – похвалил её Трисмегас, изучая взглядом пса под ногами, точно ученый – свежеоткрытую бактерию через микроскоп. – Очень хорошо для грядущей мясорубки.

Бой затих, но покоя на поле битвы это не прибавило. Вид земли вокруг, усеянной телами погибших, заполненной стонами раненных, не даровала присутствия духа выжившим. Впрочем, бывалых военных людей вряд ли могло ввергнуть в панику чуждое колдовство: уж чего-чего, а подобных вещей рыцарство уже навидалось. Потому среди уцелевших царило деловое оживление. Старшие командиры обсуждали произошедшее больше в военном аспекте и конструктивном русле, нежели житейском, для которого все свелось бы к «ой что за жуть тут творится!». Бойцы делились опытом противостояния с бестиями Ночи безумия, какие приёмы хорошо себя показали, какие тактические ухищрения позволяли добиться наилучшего эффекта. Удачные действия сразу же брали на вооружение все фро.

Рубер носился от отряда к отряду, проверял подготовку к обороне, отдавал распоряжения, требовал ускорять работу. После, когда войска кипели действием и лишние приказы могли только мешать, он повернул коня в сторону ставки Гира Трисмегаса.

Хотя ставкой назвать её было трудно: колдун распорядился ткнуть в землю копьё с широким золотым знаменем едва ли не у самого тела поверженного Кормо. Сам сел рядышком на стул, сложив руки на походный столик с двумя чашами вина. Поначалу столешницу накрыли белой скатертью, но Трисмегас сразу же распорядился её унести в медкорпус, где не хватало тряпиц для перевязок. Рядом с ним сидела Катя, у ног которой лениво развалился огромный ротвейлер. Представителей этой породы и так миниатюрными не назовешь, а возрожденный к новой жизни Бальтазар и вовсе стал гигантом. Теперь он едва не превосходил лошадь Рубера, что опасливо на него косилась, когда всадник остановился рядом со столом и спешился, скорее по привычке, чем по нужде отсалютовав.