Алексей Тырышкин - Меч Баа Ци [litres самиздат]

– А это ничо, ничо, что голодранцы! – заявил бродячим артистам некто вроде режиссера этого театра, Расколбас. Был он здоровенным дядькой с тройным подбородком, с полтора центнера весом и взглядом непризнанного поэта при широкой простодушной морде. – Зато обкатаем новые выступления! Они шибко возгудать не будут, им палец покажи, уже выступление! Гы гы! Вахтер, ты чо кривисся? Не кривись, Вахтера! Иди лучше готовься, твой выход третьим. Бабу не нашли? Не? Ну Восолапа распилите. Его не жалко. А, торгаша сыскали, долг игровой отрабатывать? Ну этих и пущай, ежели чего не получится. Тока пилу верните! Пилу жалко! Гы гы. Ну, братство… начали!

Актерское братство образовало круг, схватили друг друга за руки, пожали их, призывая удачу и успех в нелегком деле сценарного искусства.

– Ты человека точно не попилишь пополам? Это тебе не кролика из шапки, это уже убийство будет! – сказал Восолап, с подозрением осматривая реквизит, что ему приготовил Вахтер. Тот буквально пару часов назад производил генеральную репетицию номера, все прошло благополучно, однако маг и колдун до сих пор не верил в трюк Вахтера. Даже не смотря на ободряющий мат последнего.

– А послушайте историю про колдуна Баську и сбежавших от нево портков! – провозгласил Расколбас, тяжело поднявшись на сцену. После чего накинул поверх головы маску удивленного колдуна и принялся щупать свой зад.

– Ой-ой-ой! Убежали от меня портки! Сами убежали, ноги сделали! Ай-яй-яй!

И тут на сцену выбегал Кулеш, весь в белом, изображая исподнее богатого человека.

– А я оттово сбежал, морда колдовская, что ты в срамном месте уже и забыл, когда подтирался! А я такого надышался, что сразу и смотался! Жить хотелось, пока всё не упрелось!

Далее владелец смешно и долго ловил свои ожившие и сбежавшие портки. Углядев в этом аллюзию на собственную историю с кресеканом, Вахтер злобно прошипел Восолапу:

– А что за сочинитель придумал сию замечательную сценку?

– О! Ещё когда мы на землях Ордена были, она среди местных в ходу была, – жизнерадостно ответил Восолап. – И там народ валялся со смеху, и тут сейчас валяться будет, я тебе говорю! Штука проверенная, народная!

– Трисмегас сука! Всем растрепал! – рыкнул ему в ответ Вахтер. Он часто поминал некоего Трисмегаса, отчего остальные решили, что это какой-то матерок на незнакомом наречии.

Публика действительно от души насмеялась над историей незадачливого колдуна, от которого сбежали портки. А потом ещё оказалось, что нижнее белье стало колдовать лучше, чем сам хозяин. Так что напоследок очеловечившиеся портки превратили колдуна в свои портки и стали их носить, временами шумно портя воздух. Вахтер слышал эту историю краем уха, отряжая реквизит Восолапа на следующее выступление. Первым номером великого колдуна и мага было выуживание кролика из шляпы. Второе – распиливание человека на две части.

К своему выходу Вахтер был на взводе, поминая последними словами проклятого Трисмегаса. И обещал к следующему выступлению подготовить бродячему театру с десяток сценок, описывающих жизнь и приключения беглеца-кресекана во всей его ржавой красе.

Ушедшего в фантазии Вахтера привел в чувство Восолап, сообщив, что не время спать – пора выходить к народу. Знаменитый фокус с вытаскиванием кролика из пустой шляпы прошел просто на ура. Публика ахала, кто-то требовал побольше кроликов достать, чтобы сразу всех накормить, значится. Один даже закричал:

– Давай его сюда, детям приготовим! Вишь, везем голодных из сиротского приюта! Чего жалеть, еще себе наколдуете!

И впрямь, только сейчас Вахтер заметил, что часть мест на поляне заняли дети. Довольно худосочные и с голодным блеском в глазах. При них – три строгие тетки, видать, педагогический состав детского приюта для сирот. Его эвакуировали из граничных областей. Детвора – в основном сыновья и дочери погибших в первых боях бойцов Хвои.

Восолап, наряженный великим и ужасным колдуном, растерянно открыл рот и что-то неопределенно вякнул в ответ на крики голодающих. Слово взял Вахтер.

– Почтенная публика! С удовольствием отдали бы кролика и еще кучу других! Но! – последнее слово разодетый суровым помощником колдуна Вахтер уже орал, поскольку народ сразу рванул к нему, не дослушав. – Есть его нельзя! Он колдовской, а значит – ядовитый!

– В следующий раз заменим кролика на камень, – фыркнул негромко Восолап. – А ушастого на суп пустим. Одна головная боль из-за него!

А для толпы объявил:

– Почтенные зрители! А теперь мы покажем вам такое, чего вы никогда не видели! Прямо перед вашими глазами разрежем на части человека!

– Эка невидаль! – буркнула одна из тёток в первых рядах. – Я с самой границы бегу. Уже насмотрелась, как орденцы людей рубят напополам.

– Насмотрелась она! – тут же отозвалась другая. – Все это наговорки и домыслы! Рыцари Ордена все сплошь благородныя и мирных людей не забижают!

– Ага, не забижают! – завопил внезапно один из подростков, что сидел в толпе своих сверстников. – Ещё как забижают! Их ходячие мертвяки питаются детьми! Я сам видел! Они брата моего трёхлетнего сожрали! Их самый главный мертвяк поднял его с земли на коня, кааак куснет за горло, только кровушка струей! Вы, тётенька, ежели не видели, то молчите в тряпочку!

– Девок, девок рубят и на телеге увозят в свой главный замок! – подала голос еще одна тётка с другого конца поляны. – А чего там с ними, мёртвыми, делают, подумать страшно!

– Вот оттого и князь со своею дружию погиб от рук рыцарей Ордена! – выступил кто-то из числа лавочников, бродячих торговцев, кои тоже затесались в пеструю толпу бегущего от войны мирного люда. – Мне боярин Бруст рассказывал, он, почитай, один тогда остался в живых. Говорит – наши их бьют – а даже доспехов пробить не могут, потому как зачарованные те. А когда сподобился Бруст одного насквозь копьем пробить, так тот даже не дёрнулся. Обломил копие, да так и поскакал!

Вахтер слушал толпу вполуха, более возмущенный не кровавыми росказнями про поедателей детей и живых мертвецов – чего только людская фантазия о врагах не придумает, а тем, что публика потеряла интерес к происходящему на сцене.

– Почтенные зрители! – крикнул в итоге Восолап. – У нас будет чуднее – наш распиленный на части человек потом будет сшит обратно и даже следочков не останется! Для чего мы подготовили волшебную коробочку! Есть средь вас доброволец испытать сие?

– Доброволец? – заголосил из толпы один из лавочников. – Скорее, дуролом! Кто же согласится быть за здорово живешь распиленным пополам?

Это входило в сценарий. Еще ранее Вахтер сообщил Восолапу страшную тайну – во время выступления можно подговорить кого-то из зрителей выполнить роль недоверчивого скептика. Потом его зовут на сцену и он, весь из себя сомневающийся, попадает под действие «заклятья», оказывается распиленным, потом соединенным и покидает сцену уже полным сторонником великого мага Восолапа, уверовав в его колдовское величие. Осознав всю простоту и гениальность маневра, Восолап долго хрюкал, что заменяло ему смех. Затем быстро нашел знакомого лавочника, Мараша, что катил по своим делам пару дней по тракту им в пыль, то бишь, непосредственно за повозками бродячих артистов с двумя малолетними сыновьями. И предложил отработать должок. За две ночевки Мараш умудрился продуть в какую-то местную разновидность азартных игр в ножички и Восолапу и Вахтеру изрядную сумму. Потому за роль подсадной утки взялся в счёт долга. Таким образом Восолапу с Вахтером легко удалось завербовать помощника. А с учетом того, что они наловчились на пару обыгрывать любого постороннего в ножички, используя ловкость рук и некоторую магию из арсенала вора в законе Витали Барнаульского, с которым как-то пересекался Вахтер, и в будущем проблем с новыми подсадными утками не наблюдалось.