Дмитрий Володихин - Штурм бункера [litres]

– …Улле, веди группу…

…я пока еще могу, Су, выиграть тебя, выиграть навсегда. Быть с тобой, жить тобой, вдыхать запах твоих волос, соприкасаться локтями и пальцами, шагая бок-о-бок, видеть, как ты дышишь поутру, когда я уже проснулся, а ты еще нет. Смотреть на тебя вдоволь, сколько захочу. У меня нет смысла жить, кроме тебя, я без тебя неполон. Я без тебя инвалид, Су, чтоб ты знала.

…Чуть правее. Слева… похоже на зыбучие пески. Сеть его знает, так оно или нет, но лучше чуть правее…

Настоящая любовь, моя живая драгоценность, это жизнь на берегу океана: ветер доносит до тебя его аромат и его рокот, а если ты отошел чуть подальше и не чувствуешь ветра над океаном, так и тебя уже нет, а только серый концентрат человека.

Прости меня, Су, я совсем недавно понял, как здорово быть молодым и как худо чувствовать, что молодость твоя ушла в песок. Ты мог все. Ты каждый день способен был взяться за что-нибудь новое. Тебе наплевать было, когда ты проигрывался в пух, потому что жизни впереди много, и ее каждую секунду можно начать с нуля. И еще: у тебя не болели суставы. У тебя не болела голова… отчаянно. Ты мог пить сутки напролет, как будто нагружал трюмы танкера чистым, неразбавленным виски. А потом… потом что-то в тебе принялось давать сбои. Ты был тогда на вершине могущества, ты брал бункер за бункером. Хабар шел к тебе рекой и уходил от тебя, словно бы водопад какой-то. И ты все думал: сбои пройдут, ерунда. Они проходили и возвращались. Постепенно вся жизнь стала состоять из накладывающихся друг на друга сбоев. Не за те столы ты садился играть, не те ставки делал, не с теми пронырами банковал… И теперь ты счастлив, когда в сбоях есть какой-то просвет, ты встал утром, бо́лей немного, голова ясная, ты сам не устал заранее, на весь день до вечера. И ты, вроде, живешь. И ты, вроде, не барахло со свалки.

Но так, как в молодости, уже не будет. Никогда. Не вернешь даже капли, даже не мечтай.

И еще ты до жути хочешь выпить. Вернее, хотел. Так хотел, что наизнанку выворачивало. Пойло – оно всегда рядом, только руку протяни. Его так легко просто взять, налить, поднести ко рту… Очень легко. Сейчас, кажется, меня уже не так крутит, приучил себя. В кулаке сжал, приучил, собака-то… А все равно иногда так накатит, хоть волком вой.

Но не надо. Нет. Не надо. Я не сорвусь. Сдохну, но не сорвусь. Ради тебя, Су. Ради всего, что у меня с тобой есть, мое тепло живое, мой огонь заёмный, мой мир новый.

Зато остался еще глоток жизни, хорошей жизни – пока в ней есть просветы и пока в ней остается смысл: ты, моя Су. Вот ты есть, и я могу обвиться вокруг тебя, как лиана, но только не задушить, а обнять, и самому, обнимая, не упасть совсем.

Прости, Су, мою грубость, но за одно Бога благодарю: кое-что у меня еще вполне работает. Ну, ты знаешь, о чем я. И нам его должно хватить надолго. На порядочно. А потом мы еще сможем обниматься, целоваться, гладить друг друга и говорить друг другу всякие приятные слова. Как нормальные хорошие люди живут, так бы и мы. Если всё, конечно, сложится. Если я получу Серебряный крест и вернусь к тебе со славой, словно бы рыцарем из похода, а не бродягой из переделки и не звонком из тюрьмы. Вот так-то.

Три румба влево – там должна быть свалка экспедиции Разу. Не видно, уже песком засыпало.

– Стоять всем!.. Черный металл… Три шага… обдув… отсюда до стены… ничего, Призрак…

Кому она нужна, эта твоя наука, блистательная моя Су?

Ну, самим научникам она и нужна. Простым ребятам вроде меня от этой науки что доходит? Крохи доходят, вот какое дело, Су. Вещи, которые можно в деле использовать. Да еще те интересные сюжеты, которые парни вроде твоего бывшего, Браннера, хлыща этого, нам захотят и сумеют растолковать. Ты не думай, я не ревную. Я знаю: ты меня любишь, а что в прежние времена было, то ушло и быльем поросло. Я просто говорю: он мастак из сложного делать простое, из важного – интересное. То есть умелец такой. Ну, по нашим марсианским сокровищам, по рукописям древним я раньше от науки имел малую часть: научился чуток разбираться, какой текст от какой эпохи и на какие деньги он, прикидочно, на аукционе потянет. Прости, Су, я не ученый, я даже не эксперт, но мне требовалось понять, какая писанина дороже: Сакра-3 или Экватор-5? Имперская скоропись или маворсийская? Для дела, Су, только для дела. А теперь я ради твоих прекрасных глаз начал читать всё то, что интересует тебя. Правда, Су, госпожа моя. Ты, может быть, еще не разглядела, но я читаю статьи и монографии, читаю даже кое-что из архивов, когда время есть. Мне приятно браться за все, что имеет хоть какое-то отношение к тебе. И вот какое дело, Су, я понял: даже твои собратья, научники, не то что простаки, моего поля ягода, – они не всё читают и не всё обдумывают, что про их дела в их же науке написано. Вот смотри: когда-то про боковую дыру в верхнем уровне знали многие, так, Су? А потом ее закрыли и… забыли. Этот Antonoff оставил в сети otchiot, но кто его читал? На Богом забытой электронной странице, официальной и до жути скучной. А если бы читали повнимательнее…

– Улле, старый сморчок, куда ты нас привел? Тут был кто-то до нас, и приходили они за тем же, за чем и мы. Какого беса?

– Да, босс. Тут были, правда, очень давно, двадцать семь лет назад. И мы идем по их следам, потому что они нам тут оставили дверку.

– Улле, я, вроде, к тебе с уважением. Не тяни кота за хрен.

– Здесь раньше работало много экспедиций. Официальных, научных. Это место знали: тут был малый ритуальный выход… ринхиты его устроили. А теперь нет входа, потому что русский научник Antonoff велел его заделать. В смысле: работать тут ресурсов нет, охранять тоже некем, оставим на потом, а штурмовикам лишнюю дыру оставлять нельзя. Вот и заделали…

Браннер кхекнул.

– …двадцать семь лет назад, Призрак.

Браннер вполголоса выругался. Призрак:

– Ты что там, Браннер?

– Да ничего, Призрак. Так, ерунда.

– Давай это… тихо. Не мешай работать. Улле! Да ты золото. Так, говоришь, тут не скала, а дырень, закрытая пробкой?

– Пенобетон, Призрак. Двадцатисемилетней давности.

– Студент первый! А ну-ка сюда, с детектором. Девочка, прощупай. Стой! Стой, тебе говорю! Какой режим? Какой, я спрашиваю, режим у тебя включен? «Микро»? Ты что, первый раз замужем? С «Микро» мы тут каждую трещину под лупой будем разглядывать!

И тут ее парень подходит.

– Клайд, милая, посторонись, мне с этим привычнее работать… Босс, простите, давайте я…

– Студент второй, я тебя звал?

– Виноват, Призрак. Я ей все быстро объясню. Это ведь несложно.

– Покажи-ка, что там у тебя? «Общий-2», глубина пятнадцать ярдов, интенсивность… тоже грамотная. Вот это дельно.

– Отец учил.

– Мне насрать, кто тебя учил. Работай.

А парень-то ничего, Су. Ты бы оценила. С техникой он так профессионально… О, уже готово.