Василий Панфилов - Хороший день для зомби-апокалипсиса

За себя не слишком переживаю, хоббитянский отвод глаз и кендерские умения, в том числе расовые, заточенные как раз под проникновение и съёбку, дают гарантию благополучного исхода, близкую к процентам этак восьмидесяти-девяноста при худших раскладах.

— Сука-а… — тяну с тоской, глядя на кучу намародёренного. Оружие и доспехи дорогущие даже на первый взгляд, но не утяну. Артефакты ещё дороже, но Истинное Зрение видит что-то вроде кровавой дорожки, связывающую эту чёртову бижутерию с дохлым хозяином. Не знаю, что это, но по ходу, что-то типа привязки, и лично мне ссыкотно не то что примерять их, но и даже трофеить.

— Ёбнет? — примеряюсь глазами к куче бижутерии, — Или не ёбнет?

Решаю не экспериментировать, оставив трофеи лежать на асфальте. Кошелька, монет и тому подобных безопасных ништяков нет. То ли не выпали, то ли не было изначально, то ли неписям не полагаются такие вкусняшки. Лежат сейчас, может, на асфальте, но я ни подобрать их не могу, ни увидеть!

Более-менее безопасно могу затрофеить только доспехи, одежду и… да пожалуй, всё! Оружие и бижутерия фонят так, как будто их достали из Чернобыльского могильника. Возможно, и даже скорее всего, снять привязку не так уж и трудно, но я таких методов не помню, а интернет у меня сейчас не работает.

— С-сука… — невольно сглатываю слюну, оглядывая бесполезные трофеи, — Если сдать их на Опытной по минимальной цене, через перекупов, можно всей командой месяца три мажорить!

С отдельной тоской поглядываю на браслет, самоцветный рисунок которого подозрительно напоминает Кубик Рубика и силовое поле, продолжающее таинственно мерцать вокруг меня, дохлого эльфа и кучи бесполезных сокровищ. Штука, опасная и подозрительная, как мина, поставленная на неизвлекаемость…

… и жопа в том, что играть с ней в сапёра мне придётся в любом случае.

— Сука! — от бессильной злости пинаю дохлого эльфа, а потом ещё раз…

Сев на асфальт, гляжу в сторону Славки, который если и сдвинулся за это время, то максимум на пару сантиметров, и отключив планшет, обхватываю голову руками. Мыслей — никаких! Пытаюсь раскочегарить очаг воображение и полёт фантазии, но — ноль! Зеро! Пусто!

Башка после боя пустая и всех мыслей, так только о тёплом асфальте, на котором хорошо сидеть, да о том, что мне хочется пить. Вода есть, но неполная литровая баклажка, это ни о чём!

Сидеть так, дожидаясь разрядки артефакта, можно долго… а если не разрядиться в ближайшие час-два? А если не разрядится и за сутки? Он, может быть, рассчитан на разрядку по нормативам внешнего мира, и пока он разрядится, я тут к хуям мумифицируюсь!

— Блять… — опираясь на совну, встаю… и наконец понимаю, что ничего не понимаю! Совну я оставил со Славкой, когда пошёл вперёд под отводом глаз, и каким это чудесатым образом она оказалась у меня в руках, это…

— Надо подумать, — в голове вспыхивает лампочка, но, сцука, тусклая. Времён Ильича, — Так-так-так… призвал? Похоже на то…

Положив совну на асфальт, несколько минут всячески пыжусь, пытаясь призвать её, увидеть… Ничего, только глаза от постоянного пученья заболели.

А потом сделал к оружию пару шагов, да протянул руку…

… и оп-па! В руке.

— Я не дотянулся… — бормочу лихорадочно, — я точно не дотянулся!

Но теперь я верю… нет, Верю! И Знаю. Могу. Через пару минут и вправду смог, счастья-то было…

— Ага, ага… — снова сажусь на асфальт, и ситуация уже не кажется столь безнадёжной, — как там… Пачка… нет, начатая пачка диетических картонных хлебцов и…

Вспоминаю всё ту хероту, с которой уходил из Натахиной комнатушки. Еда, вода… старательно тяну руку, прикрыв глаза и пытаясь в мельчайших подробностях представить ту самую бутылку воды, которая волею Системы стала неразменной…

— Получилось! — отвинтив пробку, выпиваю добрую половину, и испугавшись чего-то, убираю её — также, прикрыв глаза и протягивая руку с бутылкой куда-то, будто ставя на полку. Что характерно — убрал.

А потом снова взял, и снова полную! И хлебцы, а потом батончики, все-все… и сожрал! И снова сожрал, но на этот раз ещё и с сушками, зачёрпывая сухим ломаным тестом икру минтая из криво вскрытой банки. На нервной почве ел до набарабаненного пуза, до отрыжки и икоты. Но… похуй! Не эльфа же мне стесняться? Дохлого.

— Охуенчик! — а потом взгляд упал на ёбаный барьер, и настроение испортилось так, что… ну жопа ведь, а? Казалось бы, такой подарок судьбы… Не бог весть что, но теперь у меня ВСЕГДА есть с собой еда, одежда и оружие. Какое ни есть. Не легендарное, не эпическое, а просто железяка… которая обнуляет любой эпик!

Теперь, если дела пойдут совсем херово, я могу банально заныкаться и уйти в «автономку». Засада только в табаке и пожалуй — бабах. Помолодевший организм требует своего так, как не требовал в шестнадцать! Правда, скорострельность тоже вернулась…

Я, по-видимому, по меркам моих рас ещё совсем пиздюк, отсюда и все проблемы пубертата. Прыщей пока нет… но подозреваю, что это пока!

В общем, всё бы хорошо, кроме скорострельности (и возможных прыщей), но это всратый барьер обнуляет все радости от полученных вкусняшек.

— Ладно, — говорю тягуче, — будем поглядеть!

Вся надежда, если честно, на авось, да на счастливый случай и пресловутую лампочку Ильича, долженствующую вспыхнуть на пыльном чердаке моего разума. А на что ещё? На физику с химией? На креативность?

— Кстати… — ружьё призывалось дольше, я даже успел проголодаться и снова пожрать — на сей раз умеренно. Но призвалось-таки, и тут настроение снова просело. Уверенно опознаю МР как, сука, «алхимический метатель»! Восемь патронов, двенадцатый калибр, и даже патроны восстанавливаются… по одному в сутки!

— А обычные, я так понимаю, хуй подойдут? Ага… херовато! Из качественного оружия для городских боёв вышел резерв для выживальщика. А «Калаши» у нас в последнее время сбоят, и чует моя чуйка, что перейдём мы на арбалеты. Ладно… будем решать проблемы по мере возможностей!

В принципе, ситуация с ружьём в иное время не стала бы критичной. Возможность не таскать оружие «последнего шанса» на себе, а хранить где-то подпространстве, призывая его в нужный момент, дорогого стоит. И вода, да…

Вот только здесь и сейчас получается так, что я могу рассчитывать только на восемь патронов, а потом — в рукопашную! А оно мне надо? Тот факт, что я, оказывается, могу чего-то в рукопашную даже с холодняком, не равен — хочу!

— А может… — в голове вспыхивает безумная надежда, и я трачу чуть не час субъективного времени на попытку достать что другое. Да что угодно, блять!

Полторашку разливного, которое помню до последнего пузырика, с шипеньем вырывающегося из-под отвинчивающейся крышки, до последней хмельной горчинки…