Джеймс Роллинс - Индиана Джонс и Королевство хрустального черепа

Они подошли к костру. Пение начало затихать. Те, кто не успел заметить Спалко, затянули другой куплет, но товарищи их смущенно одергивали. Инди и Спалко вышли на поляну.

Теперь перед огромным костром отплясывал только один человек. Босоногий, он прыгал, кривлялся, вертелся. Его грязные спутанные волосы торчали клоками во все стороны. Борода чуть не до пояса. На нем было рваное ветхое пончо, хлопающее полами, и такие же ветхие штаны.

Сделав около костра круг, странный человек приблизился к Инди и несколько раз заглянул ему прямо в лицо. Впалые щеки, настоящий скелет. И все-таки Инди его узнал.

– Окс?

Не может быть!

Доктор Гарольд Оксли, собственной персоной.

Он никак не отреагировал на свое имя. Продолжал отплясывать. Разве что перестал петь и хлопать в ладоши. Инди двинулся за ним. В его голове никак не укладывалось, что этот одичавший, изможденный человек не кто иной, как профессор колледжа, сухарь, педант и аккуратист, всегда застегнутый на все пуговицы.

Инди обошел его вокруг и, пристально глядя в глаза, спросил:

– Окс? Это я, Инди! Ты что, меня не помнишь?

Отплясывая, Оксли двинулся дальше. Одной рукой он ожесточенно размахивал в воздухе, как будто дирижировал невидимым оркестром. Его взгляд бесцельно блуждал. Он странно покачивал головой, словно прислушиваясь к каким-то отдаленным звукам.

Инди схватил приятеля за худые плечи и притянул к себе.

– Ты ведь притворяешься, правда, дружище? – горячо зашептал он ему. – Ну, скажи мне, что ты просто валяешь дурака перед русскими.

Профессор выскальзывал из рук, продолжая плясать. Инди взял его за подбородок и снова заглянул ему в глаза. Только теперь он заметил, что борода и лицо Оксли сильно опалены. Он танцевал слишком близко к огню. Инди все пытался повернуть лицо друга к себе. Даже в ярком свете костра его зрачки были противоестественно расширены. В его взгляде не промелькнуло даже тени узнавания.

С губ Оксли слетал бессмысленный бред:

– ...Ах эти глаза, ослепшие от слез...

Инди слегка потряс его за плечи.

– Слушай меня! Тебя зовут Гарольд Оксли! Ты родился в Лидсе. И ты никогда, никогда... – Он окинул друга взглядом. – ...никогда не выглядел так глупо, как сейчас. Мы с тобой учились в одном университете в Чикаго. По вторникам ходили ужинать в пиццерию. Я – твой друг Индиана...

Инди подмигнул другу. Потом он подумал, что, может быть, приятель отреагирует на его другое имя.

– Окс! Это я, Генри Джонс-младший!

Оксли выскользнул у него из рук и запрыгал по поляне. Одной рукой он продолжал дирижировать невидимым оркестром.

Инди повернулся к Спалко. Рядом с ней, скрестив руки на груди, стоял Мак. На его лице застыло озабоченное выражение. Впрочем, о чем именно беспокоился Мак – об Оксли или том, чтобы не упустить шанс отыскать золотой город, трудно сказать.

– Что вы с ним сделали? – резко спросил Инди у Спалко.

Женщина лишь покачала головой. За нее ответил Мак.

– Ничего мы с ним не делали. Честное слово. Это все проклятый череп.

– Ваш друг – как волшебная путеводная нить – приведет нас в Акатор, – бесстрастным, как у патологоанатома, голосом произнесла Спалко. – Но нам нужен человек, который способен перевести на нормальный язык тот бред, который он несет. Совершенно ясно, его рассудок окончательно помутился...

Чья-то рука опустилась Инди на плечо. Судя по размерам этой лапы, не стоило даже оборачиваться, чтобы понять, кто это. Конечно, Давченко. Он стиснул плечо Инди с такой силой, что хрустнул сустав.

Развернувшись на каблуках, Спалко отрывисто бросила:

– Надеюсь, ваши мозги окажутся крепче, доктор Джонс!

Она зашагала в противоположный конец лагеря. Давченко подтолкнул Инди в том же направлении. Два солдата, держа карабины наготове, зашагали, следом.

Они остановились у самой большой палатки в лагере, которая была ярко освещена изнутри.

Откинув полог, Спалко молча нырнула в палатку. Инди затолкали следом. Увидев, куда его привели, он нахмурился. Сначала он подумал, что это медсанчасть. По одну стену выстроились ящики с медицинским оборудованием, у другой стены находился письменный стол. Однако вместо хирургического стола или больничной койки посреди палатки, у центральной стойки стояло кресло с подлокотниками.

По бокам свисали кожаные ремни.

О, боже!..

Давченко рывком усадил Инди в кресло. Профессор пытался отбиваться, но, ослабленный многочасовыми инъекциями снотворного, не мог оказать достойного сопротивления. К тому же Давченко помогали два солдата. Инди в отчаянии задергался. Его руки и ноги стянули ремнями. В конце концов он сдался.

Другой военнослужащий, одетый в медицинский халат, подошел к Инди с мотком электрических проводов, чтобы прикрепить к его телу электроды.

– Если вы думаете, что заставите меня говорить!.. – воскликнул Инди, решивший, что его сейчас будут пытать электрическим током.

Спалко отошла в другой угол палатки.

– Успокойтесь, доктор Джонс! Это всего лишь энцефалограф.

Они решили снять с него энцефалограмму? Зачем им понадобилось исследовать его мозговую активность?

Инди хотел оглянуться на Спалко, но солдаты крепко держали его голову, пока техник прикреплял к его вискам и лбу электроды. Провода подсоединили к медицинскому прибору. Техник щелкнул выключателем, и маленькое чернильное перо начало вычерчивать на специальной бумаге тонкую синусоиду.

Спалко вернулась с деревянным ящиком в руках и поставила его на стол.

Опутанный проводами, Инди удивленно закрутил головой.

Откинув крышку, женщина извлекла из ящика какой-то круглый предмет, обернутый в серебристую фольгу. Под фольгой обнаружился огромный хрустальный череп. Огонь в фонаре беспокойно затрепетал, как будто всасываемый черепом. Инди даже показалось, что на секунду свет в палатке померк. Зарядившись светом, череп ярко засиял.

Повернувшись спиной к Инди, Спалко с расстановкой произнесла:

– Судя по всему, хрустальный череп стимулирует скрытые возможности человеческого мозга. Так сказать, открывает один из особых психических каналов...

Окончательно распаковав череп, она отложила в сторону скальпель и ножницы и, обернувшись, что-то отрывисто приказала двум солдатам по-русски. Те немедленно бросились вон из палатки исполнять приказание.

Спалко снова переключилась на Инди.

– Профессор Оксли повредился рассудком оттого, что слишком долго смотрел в глазницы черепа. Возможно, после того, как вы пройдете ту же процедуру, вы сможете найти с ним общий язык.

Инди сразу вспомнил то странное ощущение, когда на кладбище он впервые заглянул в горящие глазницы черепа. Казалось, этот свет испепелял душу. Но, удивительное дело, сейчас он испытывал двойственное чувство: с одной стороны, приходил в ужас от одной мысли снова заглянуть в глазницы черепа, а с другой – что-то неодолимо влекло его попробовать еще раз. В прошлый раз пришлось прерваться. Казалось, еще немного – и он поймет что-то необычайно важное. Может быть, ему удастся на этот раз?