Константин Калбазов - Дворянин [litres]

Вероятно, этот отряд охранял стоянку маломерных судов, чтобы исключить бегство. А может, просто проходил мимо, а вот это – всего лишь сторож, оставшийся на своем посту. Хотя-а-а… Это каким же нужно быть придурком, чтобы в подобной ситуации продолжать сторожить чужое добро. Это же не мелкие воришки распоясались. Так что однозначно один из бунтовщиков.

Борис вскинул винчестер. Хлопнул выстрел. Послышался встревоженный окрик кого-то, находящегося вне поля зрения. Ага. Вот и он. Выскочил, склонился над ни с того ни с сего повалившимся товарищем. Хлоп! И этот готов. Вроде тихо.

Когда Борис проходил мимо подстреленных, узнал в одном из них охранника марины. Получается, что хозяин как минимум все же в курсе происходящего, вот и озаботился сбережением имущества.

Марина, как и вся гавань, оказалась залита лунным светом, а потому видимость была если не исключительной, то близкой к этому. Во всяком случае, в том, что касалось незатененных участков. В тени как раз можно было укрыться с гарантией, особенно негру в темном одеянии. Так что двигался Борис без лишней спешки.

Но мародеров не видно. Не та это публика, чтобы вести себя тихо. Его «Надежда» стояла на прежнем месте и ровно в том же состоянии, в каковом Измайлов ее и оставил. Борис отпер замок и спустился по трапу в каюту. Впятером тут, конечно, будет тесновато, но ничего не поделаешь. При входе – керосиновая лампа, она куда проще в использовании, чем ацетиленовый фонарь. Газ Борис использует только для сигнального прожектора.

Лампу он запалил, не опасаясь того, что огонь могут заметить со стороны. Прежде чем покинуть борт, он плотно занавесил окна, чтобы не провоцировать любопытных, так что наружу не вырвется ни лучика света. Разве только от входа. Но это нужно смотреть со стороны мола, где в настоящий момент никого нет. Перестрелка идет в его начале, еще до изгиба.

– Ада, вы с Евой присядьте пока на диван. Но, как только заработают машины, сразу ложитесь на пол и лежите там, пока я не разрешу подняться. Борта яхты не смогут сдержать винтовочную пулю. Даниил, Самуил, берите вот эти ящики и несите их в кокпит, – распорядился он, открывая каюту, приспособленную под арсенал.

– Что это? – не удержался от вопроса банкир.

– Снаряды.

– У вас и пушка есть?

– Видели на корме парусиновый чехол?

– Я как-то не подумал.

– Это потому что вы сугубо мирный человек. За дело. Поднимите четыре ящика.

Отдавая распоряжение, Борис скинул сюртук и хотел было надеть на себя бронежилет, но, задумавшись, отказался от этой затеи, передав его женщине.

– Надевайте.

– Что это?

– Он хорошо защищает от револьверных пуль в упор и от винтовочных с пары сотен метров. Нет, на девочку надевать его не нужно.

– Но-о…

– «Аптечка» завязана на вас. А это возможность спасти три жизни.

– Я все поняла.

– Вот и хорошо.

– А вы прагматичны, – не удержавшись, хмыкнул банкир, уже державший в руках ящик.

– Увы, – пожал Борис плечами.

Запалил другую лампу и направился в машинное отделение, поджег запальные горелки и поднялся в кокпит. Глянул в сторону мола, где все еще звучала перестрелка. Правда, выстрелы были редкими. Но никаких сомнений, вся троица еще жива.

– Вы им не поможете? – удивился Самуил.

Вместо того чтобы расчехлить пушку, Борис в первую очередь подступился к сигнальному фонарю. Развязав тесемки, он снял с него парусину и начал заправлять карбидом из герметичной банки. Проверил в емкости наличие воды, после чего запалил горелку и прикрыл крышку с опущенными шторками.

– Так вы им не поможете? – вновь поинтересовался подросток, отталкивая руку отца, попытавшегося было его урезонить.

– Зависит от ситуации, – ответил Измайлов. – Иди к матери.

Он подошел к панели управления и открыл вентиль подачи топлива на форсунки, которые уже должны были прогреться. Так и есть. Из утробы суденышка тут же послышалось приглушенное гудение пламени. Глянул на уровень топлива в основном танке. Едва ли половина. Маловато будет. Не более двухсот миль экономичным ходом. Весь дополнительный запас он уже выбрал. Впрочем, чтобы свалить из гавани, хватит, а там поднимет паруса. Благо к яхте никто так и не подступался.

– Но вы не можете так поступить! – возмутился подросток.

– Могу, – спокойно произнес, как припечатал, Измайлов и закончил: – Иди к матери.

Парень посмотрел на отца. Не встретил понимания. Неожиданно он рванул на причал и уже через мгновение мчался по его деревянному настилу в сторону берега. Гадать о его намерениях не приходилось.

– Самуил! – крикнул ему вслед Даниил.

– Да чтоб тебя! – вскидывая винчестер, выругался Борис.

– Нет! – Отец ударил по трубе глушителя, сбивая прицел.

Убеждать родителя попросту некогда. Борис подбил банкиру колено и врезал ему кулаком в лоб, после чего вновь вскинул винтовку. Расстояние – все еще меньше сотни метров. Луна хорошо освещает цель. Прицельные подсвечиваются фосфорными метками.

Хлоп! Парнишка выгнулся дугой, запнулся и полетел кубарем по доскам, выронив брякнувшую винтовку. Отлично! Наповал! Ни одного лишнего звука. Теперь бегом!

Измайлов подбежал к Самуилу и, подхватив тело, побежал обратно, даже не думая о том, чтобы прихватить еще и винтовку. Глупость! Парнишка оказался неожиданно тяжелым. Пришлось поднапрячься, чтобы быстро доставить его на яхту. Едва спрыгнул в кокпит, как во входном люке появилась Ада, привлеченная непонятной суетой.

– «Аптечка» с вами? – поинтересовался Борис.

– О боже! – вскричала женщина, вдруг рассмотревшая, что именно находится в руках их спасителя.

– «Аптечка»! – рыкнул Борис.

– Д-да, да, я с-сейчас, – затараторила едва не срывающаяся в панику мать.

Впрочем, как бы женщина ни была взволнованна и напугана, сделала она все правильно. И вскоре мальчишка вздохнул полной грудью, уже во второй раз за эту ночь вернувшись из-за края. Воскресший тут же оказался в объятиях любящей матери, в которой боролось два противоречивых желания: прибить его и защитить от всех напастей.

Борис поспешил избавить мальчишку от револьвера и велел матери увести Самуила в каюту, пока он не оторвал ему голову. Мать сразу поняла, что молодой человек не шутит. А вот кто в этом не сомневался совершенно, так это пришедший в себя Даниил.

– Ада, уведи его, – тоном, не терпящим возражений, велел глава семейства.

Впрочем, спорить по этому поводу никто и не собирался, включая самого виновника происшествия. Причем никаких сомнений, что вины-то как раз он за собой и не чувствует. Скорее уж все еще не понимает, что тут, собственно говоря, случилось, так как происходящее вокруг не вязалось с его последними воспоминаниями.

– Вы стреляли в моего мальчика, – когда они остались вдвоем, произнес Арцман.