Александр Башибузук - Генерал-губернатор [litres]

– Прими, батюшка, от чистого сердца! – Бородачи и баба синхронно склонились в глубоком поклоне.

Я в ответ тоже слегка поклонился, отодрал от каравая еще теплую румяную горбушку, макнул ее в солонку, после чего взял хрустальную рюмку с подноса.

– Храни Господь, – опрокинул в себя водку, смачно закусил, после чего размашисто перекрестился на православный манер.

Над толпой пронесся изумленный гул:

– Никак православный!

– Ну а кто еще? – с усмешкой гаркнул я и еще раз поклонился народу. – Благодарствую, православные!

– Наш, наш! – загудели люди. – Не пропадем!

Из толпы вывернулся плешивый колченогий старичок с сучковатой палочкой.

– А как тебя именовать, к примеру, вашбродь? – проскрипел он, согнувшись в поклоне.

– Александром Христиановичем, отец. Да не гнись ты, не гнись.

– Благодарствую! – с достоинством ответил старик. – А чин али должностя какие твои, к примеру?

– Какие? – Я озадаченно хмыкнул.

Ответом на этот вопрос, честно говоря, я заранее не озаботился. Н-да, а без должности-то никак, народ не поймет. Князь Сахалинский? Просто хозяин? Рановато. А если…

– Генерал-губернатором буду я, отец.

– Вот это понятно, ваше высокопревосходительство! – довольно крякнул дед.

И тут я поймал на себе пристальный взгляд. Ощущения были, словно иголкой кольнуло. Уставился на людей и почти сразу же понял, кто так на меня смотрит. Высокий худющий мужчина в потрепанной шинели без знаков различия. Правый рукав – пустой, заткнут за пояс. Лицо с правой стороны изуродовано рваным шрамом от глаза до челюсти. И это был…

Это был подпоручик Кошкин, который погиб со своим отрядом, отвлекая японцев.

Не веря своим глазам, я подбежал к нему и схватил за плечи.

– Павел Иванович? Подпоручик Кошкин? Ты?

Кошкин виновато пожал плечами.

– Да, это я, Александр Христианович.

– Но как? – растерянно прошептал я и тут же вызверился на Свиньина: – Что это за балаган? Вы же доложили мне, что живых не обнаружили! Как это понимать?

– Никто не виноват! – быстро воскликнул подпоручик. – Я сам не хотел, чтобы меня нашли!

– Но почему?

– А кому я такой нужен? – Кошкин зло тряхнул пустым рукавом.

– Мне! – Я обнял его и крепко прижал к себе. – Нам ты нужен!..

– Попробовали уйти – не получилось, зажали в клещи… – Кошкин смотрел на меня невидящими глазами. – Пришлось отступить. Заняли оборону на сопке, отбили две атаки, а там они подтянули артиллерию…

Я молча наполнил стопки и одну подвинул к подпоручику.

– Взрывом меня забросило в овраг и землей присыпало… – тихо продолжил Кошкин. – Очнулся – вокруг одни мертвые. Раненых японцы добили, а меня, получается, не нашли… – Клацнув об зубы стопкой, он опрокинул в себя коньяк. – Я побрел куда глаза глядят, пока не подобрали аборигены. Руку отнять пришлось – вся изорвана была, гноиться начала. Два года с гиляками жил – никого видеть не хотел, все себя винил, что подвел. Потом вышел к людям, учительствовал помаленьку, детишек учил…

– Какой же ты дурень, Пашка… – Свиньин притянул к себе Кошкина и ткнулся лбом о его лоб. – Эх… Мы же искали. Место вашего боя нашли, погибших похоронили. И тебя похоронили…

– Хватит! – Я резко стукнул ладонью по столу. – Хватит… – И сухо скомандовал: – Подпоручик Кошкин!

– Господин штабс-ротмистр… – Кошкин вскочил и принял строевую стойку.

– Готовы приступить к службе, подпоручик?

Кошкин растерянно покосился на Свиньина и после его кивка четко ответил:

– Готов, господин штабс-ротмистр!

– В таком случае принимайте должность заместителя начальника штаба по учебной и боевой подготовке. Полковник Свиньин, приказываю поставить на полное довольствие подпоручика Кошкина. Немедленно подготовить договор о принятии на службу, а также приказ о присвоении чина капитана.

– Капитана? – Кошкин совсем растерялся.

– Да, капитана, – отрезал я. – Силовой блок сахалинского отделения корпорации «Лавардан групп» является воинским подразделением со структурой званий, идентичной российской императорской армии, и подчиняется непосредственно мне. – Я еще раз наполнил стопки и сварливо пробурчал: – А то развели тут, понимаешь, сырость. Еще раз угляжу невосторженный образ мыслей – пожалеете. Все, по последней, работу делать за нас никто не будет. Помянем павших братьев…

Выпили, помолчали, а потом Кошкин с надеждой поинтересовался:

– Как там Собакин? Петухов? Максаков? Как Борис Львович Стерлигов? Живы?

– Сегодня вечером сам у них спросишь, как они.

– Так они здесь? – У Кошкина глаза на лоб полезли.

– А где же им еще быть? Только Бориса Львовича нет, ему не до нас, он в Думе заседает. Идем, идем, Паш… – Свиньин обнял ошалевшего новоиспеченного капитана и вывел из кабинета.

После того как за ними захлопнулась дверь, я откинулся на спинку кресла.

– Тайто… Куда Майю с Мадиной унесло?

– Госпиталя новая смотреть пошли, Лука с ними, – четко отрапортовал айн.

– Хорошо, готовься в дорогу. Завтра с утра поедешь собирать свой народ и гиляков.

– Готова! Я готова! – Тайто вытянулся во фрунт. – Отец, очень я ждала этого. Совсем готова.

– Готова… – Я ухмыльнулся. – На французском болтаешь, как я, а когда русский выучишь?

– Не получаться пока… – Айн состроил притворно огорченную рожу.

– Ладно. Кто там на очереди? Косоглазые? Зови…

Но в кабинет вместо делегации первым ворвался щеголевато и дорого одетый парень с таким же характерным, как у японцев, разрезом глаз.

– Алекс, надеюсь, ты не собираешься принимать этих азиатских варваров прежде меня? – на чистом русском языке заявил он.

– Тюмень! – Я встал и крепко обнял гостя. – Добрался все-таки.

– Уж извини, Алекс, но такое развлечение я пропустить не могу. – Калмыцкий князь Дорджи Тюменев ухмыльнулся. – И две сотни парней привез с собой. Ну, кого тут резать?

С князем Тюменевым я познакомился в Европе, где он фестивалил с воистину русским размахом. Сошлись мы быстро – Дорджи оказался отличным другом и с радостью откликнулся на предложение погонять японцев на Сахалине. Тем более он абсолютно иррационально, дико их ненавидел – почему-то считал варварами.

– Кого, кого? Будто сам не знаешь кого? Но погоди пока резать. Для начала вас проводят во временный лагерь, примете лошадей, вооружитесь и экипируетесь. Устроишь людей, а к восьми вечера – сюда, ко мне, все обсудим. Лично ты разместишься пока…

– Я со своими, Алекс, – отрезал князь. – По-другому никак.

– Не сомневался в тебе, Тюмень…

Спровадив Дорджи, я приказал впустить японскую делегацию.

Четверо японцев во фраках чинно вошли в кабинет и в рядочек выстроились у стены. Если двое из них еще хоть как-то походили на гражданских, то остальные, несмотря на радостные морды и гражданский прикид, однозначно были кадровыми офицерами – я в таких делах не ошибаюсь.