Павел Корнев - Резонанс [СИ]

В боксёрский зал я проходил два месяца, в борцовскую секцию — три. Нет, меня не выгнали, забросил сам. Да и заниматься начал исключительно из-за Аркадия, поднявшего тему тренировок на собрании нашей ячейки. Но говорить об этом не стал, да капитан в ответе и не нуждался.

— Прыжки с парашютом и десантирование из дирижабля по тросу? — продолжил он зачитывать список моих краткосрочных увлечений.

Пять прыжков с парашютом, десять высадок с аэростата. Больше — никогда. Даже сейчас не понимаю, как позволил себя в это втянуть.

— Стрельба из пистолета и винтовки?

В тир ходил полтора месяца. Ничего против этого занятия не имел, банально стало не хватать на патроны карманных денег.

— Лёгкая атлетика?

Было дело — немного бегал. Немного и недолго. За компанию.

— Шахматы?

В эту секцию затащил Лёва, просто неудобно было ему отказать. А ещё у них имелась неплохая библиотека, поэтому захаживал туда какое-то время, но особых успехов не достиг. Да и не пытался.

— Курсы первой помощи при городской больнице?

А это была идея Лии — она всех туда водила, не стал исключением и я.

— Мотокросс?

Вот тут я не удержался от тяжёлого вздоха. В мотоклуб отходил весь сезон — с ранней весны и до конца осени. Ходил бы и дальше, но возиться с техникой зимними вечерами, перебирая двигатели и промывая карбюраторы, — это точно не моё. Опять же увлечение оказалось не из дешёвых. Мог, конечно, как ни в чём не бывало снова заявиться в гараж по весне, Аркаша даже звал, но не хватило наглости.

— Итак, за последние два года ты поменял множество секций, — продолжил препарировать меня Георгий Иванович. — Неужели ничего не пришлось по душе?

Я лишь пожал плечами. Направление, которое принял допрос, немало удивило, но пока речь не заходила о злополучной драке, меня это всецело устраивало. Разве что горло пересохло, но в просьбе налить воды не отказали; напился.

— Зачем вообще было туда ходить?

Говорить правду не собирался, да изнутри будто что-то подтолкнуло. Не иначе удар по голове сказался вкупе с усталостью — в ушах шумело и лампочка под потолком своим мерцанием раздражала всё сильнее и сильнее, так и хотелось смежить веки.

— За компанию, — признался я. — Не хотел от остальных отставать.

Социализация. По мнению Инги мне требовалась социализация, и я старался её требованиям соответствовать. А так — лучше бы книги читал. Мотоцикл разве что в душу запал, да стрелять нравилось. Кабы не дороговизна патронов…

— А бросал почему? — с искренним любопытством поинтересовался Георгий Иванович. — Нет, тут написано — сотрясение мозга, травма запястья, звуковая контузия, вывих ноги и ещё один ушиб. А на самом деле — почему? Если загорался, а потом остывал, и требовался повод бросить занятия — тогда понятно. Но ты ведь не загорался, так?

— Времени на учёбу не оставалось.

— И на книги?

— И на книги, — подтвердил я, потом невесть зачем добавил: — Да и денег на оплату занятий не хватало, а просить в ячейке стеснялся.

Это моё замечание показалось Альберту Павловичу смешным, и его округлое лицо осветилось искренней, едва ли не детской улыбкой.

— Так что там насчёт нападения с заточкой? — резко сменил тему допроса капитан и вперил в меня пронзительный взгляд тёмных глаз.

Сознался бы как на духу, да что-то удержало. Не знаю, что именно. Как не знаю, с какой стати вообще захотелось исповедаться во всех своих грехах этому приставшему словно банный лист капитану. Мне бы злиться на него, а не получается. Словно с лучшим другом на отвлечённые темы разговор веду. Чертовщина какая-то!

— Не знаю ни о какой заточке, — ответил я, не покривив при этом душой, и как-то сразу полегчало.

— Если не заточкой, то чем ты бил?

Вновь накатила волна противоестественного желания во всём сознаться, и на этот раз сумел лишь сохранить молчание.

— Что они тебе сказали? — продолжил допытываться Георгий Иванович.

Судорогой свело челюсть, но промолчал. Лампочка под потолком мигала, уже не переставая, её прерывистое мерцание било даже не по глазам, а напрямую по нервам. Меня словно к электрической сети подключили.

— Кто ударил первым? Ты или тебя? — зашёл капитан с другого бока, не оставив попыток добиться признания.

Нечто непонятное стиснуло голову чуть ли не физически, а затем почти сразу заложило уши и накатило головокружение, комната для допросов пошла кругом, а центром этого вращения сделался я сам.

Поначалу лампочка вертелась надо мной в общем темпе, затем её светящийся след превратился в замкнутый круг, а после и вовсе рассыпался на отдельные пятна. Они мелькали над головой, едва различимые из-за бешеной скорости вращения, но стоило только сосредоточиться, и моментально замерли на месте.

Но не замерли — вовсе нет, просто возник эффект стробоскопа.

«Ой, всё!» — мелькнула испуганная мыслишка, и комната приняла привычный вид, только осталось висеть над головой кольцо из тринадцати лампочек. И тишина. Уши словно воском залили, такое впечатление — ещё немного и стук собственного сердца различить смогу.

Альберт Павлович поднялся и покачнулся, но устоял. Он раскрыл свой портфель, достал носовой платок, вытер покрывшееся испариной лицо, потом и вовсе принялся обмахиваться шляпой.

Георгий Иванович поводил перед моим лицом ладонью; я не моргнул. И судя по жжению в глазах, не моргал уже довольно давно.

Ни капитан, ни консультант не казались удивлёнными, и это не на шутку встревожило. Что за игру они тут затеяли?

Они?! О, да! Именно они!

В этот момент капитан что-то спросил и неожиданно для самого себя я сумел прочитать это слово по губам. А следом осознал, что затопившая комнату тишина сгинула и вновь вернулись звуки.

— Абсолют? — спросил Георгий Иванович.

— Отнюдь, — покачал головой Альберт Павлович, наполнил стакан водой и напился. — Полностью согласен с выводами доцента Звонаря. Наш юный друг лишь крепкий орешек, но никак не абсолют.

— Сколько времени тебе понадобится, чтобы его сломать?

Вопрос напугал бы до икоты, если б эмоции не растворила в себя затаившаяся внутри тишина, а над головой не висела чёртова дюжина электрических ламп. По всем приметам я находился в резонансе, а потому был всемогущ. Теоретически. На практике не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

— Сложный вопрос, — произнёс консультант после долгой паузы и приложил ко лбу опустевший стакан.

— Вопрос проще некуда, — продолжил допытываться капитан. — Сколько тебе понадобится на это времени, а?

— В лабораторных условиях?

— Да.

— Пять-шесть часов. Возможно, немного больше.

— Значит, парень абсолют.

Альберт Павлович от возмущения руками всплеснул.

— Вздор! Есть специалисты и опытней меня! Кто-то точно справится быстрее. Настоящего абсолюта сломать невозможно!