Кирилл Клеванский - Сердце Дракона. Том 18

Через мгновение перед Хаджаром стоял огромный черный волк и все вокруг, постепенно, погружалось во тьму.

То, что увидел Хаджар нельзя было назвать Королевством. Он видел Королевства тьмы и света, когда странствовал по миру и сражался с различными адептами. Королевство не было способно изменить реальность. Во всяком случае — не в подлинном смысле этого выражения.

Королевство лишь подчиняло мир воле его хозяина. И, тем самым, позволяло использовать адепту окружающую реальность как часть собственной силы. Именно поэтому чем больше было королевство — начиная Баронством и заканчивая Истинным Королевством, тем сильнее становился адепт.

Подобная закономерность принадлежала к простому количественному измерению — больше, значит сильнее. Разумеется, чем дальше шел по пути развития воин, тем глубже он погружался в мистерии своей стези.

Те, кто преодолел границы Истинного Королевства, обретали способность сжимать королевство и помещать его внутрь своего оружия. Казалось бы, это противоречит правилам Боевого Искусства и сокращает количественное измерение, но там, где пропадает количество, появляется качество.

Большое королевство создавало слишком много помех для техник и мистерий адепта, порождало огромное эха и большая часть силы попросту терялась, изливаясь в реальность.

Сжатое истинное королевство — прием, который Хаджар освоил уже как несколько десятилетий, позволяло сократить лишнюю трату сил и сосредоточить всю силу в одной точке.

В итоге получалось, что у раскрытого Истинного Королевства и сжатого имелись свои плюсы и минусы. Что-то имело смысл использовать в дуэли, а что-то — при необходимости как можно быстрее одолеть большое количество не самых сильных противников.

Но…

То, что использовал… создал… призвал Нарнир не принадлежало к Истинному Королевству. Просто потому, что он не подчинял окружавшую их действительно, а действительно — изменил. Он не призвал тьму, не создал небольшой участок ночи, а попросту изменил мир так, чтобы вокруг воцарилась тьма.

Тьма, внутри которой красными звездами сияли тысячи звериных зрачков. Нарнир не просто «быстро двигался» внутри этого купола тьмы, а беспрепятственно перемещался. Мгновенно изменил свое местоположение, выбирая, как ему хочется, любую точку пространства мрака.

— Это мое правило — Купол Мрака, — раздался голос, звучавший не «казалось бы отовсюду», а просто — отовсюду. Тьма была Нарниром, а Нарнир — тьмой. — Гордись, генерал, после брата Бадура, ты второй смертный, кто за эту эпоху видел мое правило.

Хаджар, чувствуя смертельную угрозу, уровня, какого он еще не испытывал прежде, пытался призвать все свои силы, но… их не было. Он лишился и терны, и мистерий, и энергии Реки Мира. Его техники попросту не работали, а сам он стоял простым смертным перед лицом невидимого волка, ставшего самой тьмой.

И только меч Хаджар все так же не дрожал, а его дыхание звучало ровно. Его воля, закаленная в крови и боли, как душевной, так и физической, достаточно крепка, чтобы ей нельзя было сломить даже подобной ситуацией.

— Вот оно что… — дыхание мрака звериным языком коснулось лица Хаджара. — Ты знаешь, что такое правило… быть может, если бы у тебя было в запасе несколько веков, то ты смог бы найти среди мира и свое собственное, но нет. Прости, генерал, такова твоя судьба — умереть от моих клыков тьмы. Не держи зла. Я не искал твоей смерти. И барды споют об этом, когда придет время твоей тризны.

Хаджар выставил перед собой меч. Его сердце билось спокойно. Пока он мог держать меч в руках — еще ничего не потеряно. Пока его сердце бьется — он все еще может сражаться.

— Не он твой противник.

Нечто внезапное, похожее на отколовшийся кусочек неба, разрубило купол мрака. Хаджар, к которому вернулись все его способности, машинально использовал Пыл Звезды и призвал на помощь свою лучшую защитную технику.

Учитывая слияние Воина Ветра, Покровов Терны и Стихий, а также Пыл Звезды, то два сияющих крыла птицы Кецаль — одно синее, а другое белое, могли бы, наверное, выдержать удар Бессмертного восьмого ранга.

Только этого не требовалось.

Напротив огромного волка, в холке превышавшего добрых четыре метра, стоял Бадур. Только выглядел он как-то… иначе.

Его простые одежды сменили стеганные доспехи, звенящие железными бляхами. На голове покоился шлем без забрала, но с длинной полоски стали, закрывавшей нос — одно из самых уязвимых мест в бою сталью.

Кожаные обручи стянули наручи, а высокие сапоги из ткани и кожи постепенно исчезали под кольчужной юбкой. В руках он держал топор.

И одного взгляда на этот топор хватило, чтобы Хаджар ощутил давление на свою защитную технику. И это учитывая, что топор не был направлен на Хаджара. Просто… одно присутствие подобного оружия или того, что создавало это оружие было достаточно, чтобы генерал почувствовал нечто, что находилось за пределами его возможностей и понимания.

— Вечерние Звезды и Высокое Небо, да что здесь происходит?! — выдохнул Хаджар.

— Бадур смог найти свое правило, — прозвучал голос Артеуса. — Нарнир чувствовал, что лесоруб находится на грани понимания сути вещей и потому хотел его убить. Одним камнем двух зайцев.

- Проклятье…

Стая, видя, что традиция поедника была нарушена, поднялась и уже бросилась было в сторону Бадура, но её остановил рык Нарнира.

— Глупцы! — завыл волк. — Все поляжете!

И будто в подтверждение слов Нарнира одна из волчиц, самая быстрая из всех, оказавшись на расстоянии в двадцать шагов от Бадура, оказалась разрублена на сотни кровавых ошметков плоти и костей.

Остальные волки тут же застыли там, где и стояли. В их глазах легко читался ужас и понимание. Понимание того, что Бадур обладал той же силой, что делала их вожака — вожаком.

— Мой топор, — Бадур поднял свое оружие. — Правило Валящего Лес Топора — все, что окажется на расстоянии в двадцать шагов, будет мной разрублено.

Голос северянина гремел, а Хаджар чувствовал, как слова северянина отпечатываются на его душе. Когда Бадур сказал «все», он действительно имел ввиду — все .

Не только то, что имеет плоть и форму, но и все, что не имеет формы и плоти. Может быть, своим топором, Бадур бы смог бы ранить и исказить даже судьбу.

— Северянин, — прорычал волк.

Нарнир и Бадур стояли друг напротив друга, могучие дети севера. Ни один из них не хотел отступать, но оба они понимали — их битва приведет к смерти либо одного, либо другого, а это означало только одно — север станет слабее. Они не могли себе этого позволить.

Не сейчас.

— Между нами кровь, пес Феденрира, — прогремел Бадур. — И я приду за ней, когда наступит час отомщения.