Евгений Гуляковский - Сила Прометея

Танаеву удалось справиться с тварями, которые прорвались сквозь защиту Литлбаша, и в пространстве, которое он оборонял, не осталось ни одного живого врага. К счастью для него, эти ядовитые черви оказались достаточно неповоротливыми.

Теперь его задача намного упростилась. Он стоял позади Литлбаша и, как только новому противнику удавалось проскользнуть в угол, немедленно разделывался с ним. Минут через двадцать поток нападавших иссяк.

— Это ненадолго! — многообещающе сообщил Литлбаш.

Танаев чувствовал, что еще несколько минут такой бешеной рубки — и он не выдержит. Перед глазами плыли красные круги, ноги подкашивались и разъезжались на скользком полу, покрытом останками червей.

— Надо что-то делать. Давай уходить отсюда!

— Разве ты больше не хочешь добраться до Арха? — осведомился Литлбаш со своей милой непосредственностью.

— Конечно, хочу! Но еще одна такая атака, и добираться будет некому.

— Почему?

— Потому, что я устал, черт подери, потому, что еле стою на ногах! Я еще не пришел в себя после транса!

— Какие вы, люди, однако, слабые!

— Тут ты абсолютно прав! Давай делать ноги, пока не поздно!

— Ноги у меня уже есть, но если ты подразумеваешь их интенсивную работу, то в этом нет никакой необходимости. Нам всего лишь надо изменить форму туннеля.

— Всего лишь изменить форму? Но как?

— Очень просто, сделать ее круглой. При этом ее диаметр должен в точности совпадать с диаметром моего меча, — спокойно пояснил Литлбаш.

— Ты свою мельницу называешь мечом?

— Рубит она получше твоего.

— В этом ты прав. Но каким образом ты собираешься изменить форму туннеля?

— Сейчас увидишь. — И не тратя больше слов на объяснения, Литлбаш приступил к работе. «Пропеллер» вновь завертелся, на этот раз довольно медленно. А его концы вспыхнули кроваво-красным светом, почти сразу же превратившимся в ослепительно белый. Развернувшись к глухой стене, преграждавшей им путь в логово Арха, Литлбаш приставил пропеллер к ее поверхности, и на Танаева сразу же пахнуло нестерпимым жаром.

Довольно скоро в стене образовалось круглое углубление, в точности повторявшее диаметр ускорившего свое вращение пропеллера.

— Ничего себе проходческая машина! — с восхищением воскликнул Танаев. — Даже отходов породы не остается, все вплавляется в стены, нам бы такую на Земле!

Как только стены туннеля, прожженного пропеллером Литлбаша, остыли настолько, что Танаев мог стоять на его полу без вреда для себя, Литлбаш развернулся и проверил, насколько прочно закупоривает его пропеллер проход за спиной Танаева.

Сразу же стало ясно, что, пока Литлбаш прикрывает проход, ни одна тварь со стороны коммуникационных туннелей не сможет к ним пробраться. Сложность состояла лишь в том, что помощнику Глеба вновь пришлось вернуться к прерванной работе по прокладке туннеля, а в обязанности Танаева, оставшегося теперь у него за спиной, вменялось следить за появлением новых врагов и вовремя предупреждать об их появлении.

Но, видимо, твари надолго запомнили преподанный им урок, новых атак не последовало. Вскоре Литлбашу удалось удлинить проход настолько, что из-за еще остававшейся перед ними тонкой преграды начали доноситься какие-то звуки.

— Подожди! — остановил своего не в меру ретивого помощника Танаев. — Прежде чем мы войдем на территорию крепости Арха, мы должны хорошо подготовиться и выбрать правильное время.

— Оно уже выбрано. Через час в тюремном этаже сменится стража.

— Откуда тебе об этом известно?

— До того как в старой крепости обосновался Арх, она принадлежала нам, и, несмотря на защиту, созданную Архом, некоторым из ее строений удалось сохранить связь с Главуправдомом. Поэтому нам известно почти все, что происходит в крепости.

— У вас есть и ее подробный план?

— Конечно!

— Тогда ты должен знать, что находится за этой стеной! Здесь камеры, в которых разместили пленников?

— Нет, до самих камер нам придется пройти еще Два этажа. Здесь, в самом низу, находится… Но мне трудно объяснить это на твоем языке. Пожалуй, самое близкое слово — склады, но на самом деле это не совсем склады!

— Тогда что это? Как ты понимаешь, мне не помешает знать, что нас ожидает за стеной, которую ты собираешься проломить!

— Ну, что-то вроде хранилищ, только там хранятся не вещи…

— Что это значит — «не вещи»?

— Не материальные предметы, которые вы, люди, привыкли называть вещами.

— Так что же там? Может, все-таки объяснишь?

— Больше всего подошло бы слово «энергия», но это не та энергия, о которой ты знаешь и с которой не раз уже имел дело.

Танаев попытался сдержать нараставшее в нем раздражение, оно возникало почти каждый раз, когда общение с Литлбашем упиралось в стену непонимания. Не без основания Танаев предполагал, что причина этого кроется не в языковом барьере — она лежала гораздо глубже.

Литлбаш был представителем совершенно иного мира, к законам которого Глебу удалось лишь слегка прикоснуться, и каждый раз, когда ему приходилось сталкиваться с чем-то непонятным, возникало это раздражение, которое позже превращалось в неистребимое желание разрушить барьер непонимания.

— Хорошо. Давай попробуем начать с самого начала. Для чего может быть использована эта энергия? Ведь любая энергия концентрируется в определенном месте с одной-единственной целью, чтобы по мере необходимости использовать ее для какого-то действия или для создания каких-то вещей. Так для чего нужна энергия, которая находится за этой стеной? И, кстати, не знаешь ли ты, откуда она здесь взялась? Кто создал это энергетическое хранилище?

— Твой разум слишком нетерпелив, человек верхнего мира. Не получив ответа на свой первый вопрос, ты уже задаешь следующий. Но, не уяснив ответа на первый, ты не сможешь понять сути ответа на второй.

— Ты меня специально запутываешь? Мне хорошо знаком этот метод. У нас на Земле он называется схоластикой, и с ее помощью многие деятели земной науки морочили голову тысячам людей, создавая построения бессмысленных словесных нагромождений. Изобретались даже специальные языки, известные только посвященным. Но за всей этой словесной шелухой чаще всего не скрывалось даже ничтожного грана истины. Пустота, пшик. Нуль.

— Так зачем же тогда твои соотечественники занимались этим словоблудием?

— С одной-единственной целью. Ради получения денег, знаков, с помощью которых у нас на Земле вознаграждают за сделанную работу.

— Но ведь те, о ком ты говоришь, не производили никакой полезной работы!

— Разумеется! Всегда проще создавать видимость работы, чем заниматься настоящим делом. А возведенный ими языковый барьер способствовал тому, что непосвященные не могли узнать, чем именно занимаются ученые, за ним укрывшиеся. Но мы отвлеклись от вопроса о субстанции, с которой вскоре нам придется познакомиться вплотную. Так для чего используется эта неизвестная мне энергия?