Евгений Гуляковский - Сила Прометея

По крайней мере здесь нет наружной изнуряющей жары, это поможет ему продержаться чуть дольше. От друзы ощутимо тянуло прохладой. Чтобы проверить свое предположение, Танаев осторожно приблизился к кристаллам и приложил ладонь к одному из них.

Так и есть — ладонь обожгло холодом. В каменном кубе постамента находилось какое-то устройство, охлаждавшее поверхность камня до нулевой температуры, и оно оставалось работоспособным, несмотря на тысячелетия, пронесшиеся мимо этих стен.

Может быть, именно здесь и следует искать решение? Танаев с сомнением осмотрел каменный куб, служивший постаментом для друзы. Он был грубо вытесан из монолитной глыбы. Здесь не было ни единого шва, ни единого намека на какой-либо механизм. Да и ни одно известное ему устройство не смогло бы выдержать такого длительного испытания временем. Строителям этого зала были известны неведомые нам виды энергии.

Танаев перешел к стенам и начал исследовать каждый метр пространства, каждую грань и каждое Ребро.

Постепенно им овладевало глубокое отчаяние. Из этого зала не было выхода. Отсюда действительно никто не возвращался. Все пришельцы оставались здесь навсегда. Сломленный усталостью Танаев присел напротив стены с рисунком гигантской человеческой руки, достал флягу с водой и, отпив ровно четыре глотка, глубоко задумался.

И все же должен быть какой-то выход. Всегда есть выход. Даже если тебя пожирает дьявол, выход все равно остается, правда, не слишком приятный.

Предположим, это помещение строили как хранилище и спрятали в нем нечто важное, строители были обязаны предусмотреть возможность посещения этого места его бывшими хозяевами.

Ведь рано или поздно то, что здесь спрятано, могло им понадобиться. Даже древние земные пираты, устраивая захоронения для своих награбленных сокровищ, всегда составляли карту с указанием их местонахождения. А сундуки запирались надежными замками, и довольно часто их охраняли смертоносные ловушки — самострелы, ядовитые змеи или что-нибудь подобное.

Скорее всего, одна из шести стен зала является дверью. Всё, что ему нужно, так это понять, каким образом привести в действие открывающий ее механизм, а в том, что такой механизм существует, Танаев почти не сомневался. Хотя сразу же вслед за этой мыслью непрошено явилась другая: он мог ошибаться, если строители этого зала рассчитывали на титаническую силу хозяев.

Тишина в этом обиталище давно погибших душ стояла такая, что можно было услышать движение крови в собственных жилах. И никаких запахов — стерильный воздух, не похожий на наружный, пропущенный через невидимые фильтры и охлажденный… Требовалась прорва энергии, чтобы поддерживать в рабочем состоянии обслуживающие механизмы этого зала, и, спрашивается, для чего? Чтобы сделать комфортней гибель непрошеных гостей? Это не могло быть правдой. Этот зал кого-то ждал и постоянно был готов к приходу хозяев. Значит, где-то должен быть механизм, запирающий вход в основное хранилище.

Танаев поднялся и возобновил свои исследования. Хотя мрачные мысли продолжали сопровождать его на каждом шагу. Ну, допустим, в конце концов ему повезет, и он найдет замок замаскированной в стене двери. Что толку? Замка без ключа не бывает, а ключ к такому замку должен быть не менее надежен, чем сама дверь…

«Ладно, — успокоил он себя, — не будем отчаиваться, сначала нужно найти замок, а потом уже думать о ключе».

Во время поочередного простукивания всех шести стен Глеб постепенно отдалился от той стены, на которой было высечено изображение руки с молниями, и теперь, оглянувшись, посмотрел на него с противоположного конца зала. Отсюда изображение казалось более отчетливым, но стоило подойти поближе, и оно распадалось на отдельные фрагменты, отделенные друг от друга вековыми наслоениями пыли и кристаллов кальцита. Хотя здесь совсем не было воды, отложение каменных солей все же происходило, хоть и гораздо медленнее, чем в земных условиях.

Может быть, в этом все дело? В том, что он не замечает в рисунке каких-то мелких, но важных деталей?

Глеб подтащил к стене несколько каменных обломков, выбрал из груды останков хорошо сохранившиеся доспехи и соорудил из всего этого довольно устойчивую пирамиду, позволившую ему подобраться к самому изображению.

Затем, достав меч, он начал прочищать его лезвием заплывшие от времени линии. Работа продвигалась медленно, и досаднее всего было то, что, стоя так близко к изображению, он не видел результатов своей деятельности. Только спустя полчаса Глеб позволил себе спуститься и, отступив к противоположной стене, всмотрелся в картину.

Молнии определенно стали четче, да и сама рука выглядела теперь более угрожающе. И что-то там было. Какая-то мелкая деталь, которую он не мог заметить, пока не очистил всю резьбу. Да и сейчас в этом месте еще оставалась нашлепка старых отложений, закрывавшая именно ту часть, которая была ему нужна. Пришлось вновь возобновить работу, и лишь спустя еще полчаса он понял, что рука была украшена изображением перстня.

«Ну и что? — спросил он себя. — Перстень мог быть на той руке, которая послужила оригиналом для резчика. Ничего это не значит. Или все-таки значит?»

Изображение перстня казалось каким-то неправильным. Что-то в нем было не так… И вскоре, тщательно и осторожно очистив изображение, Глеб понял, что в перстне отсутствует камень. То есть углубление, в котором он должен был находиться, имелось, но самого камня не было…

Разумеется, его могло не быть здесь изначально, но тогда непонятно назначение четкого углубления правильной геометрической формы и окружавшей его оправы, повторявшей даже мелкие детали… Почему же резчик не пожелал изобразить сам камень? И почему форма оправы кажется ему такой знакомой?

Не отрывая глаз от очищенного рисунка перстня, Танаев начал лихорадочно нащупывать цепочку корабельного ключа, подаренного ему Прометеем. Ключ от корабля? Возможно, не только от корабля?

Если вспомнить слова Прометея, этот ключ был для титанов символом спасения, дорогой, ведущей к дому.

Две пересекающиеся изломанные линии на поверхности ключа в точности соответствовали рисунку молний, а сам ключ, вернее, его форма, идеально подходил к тому месту, где должен был находиться камень на перстне титанической руки.

Не раздумывая больше ни секунды, Танаев вставил ключ в углубление, и, как тут же выяснилось, подумать все-таки следовало.

От грохота, раздавшегося за стеной, затряслись колонны древнего зала, с потолка посыпались обломки камня, а пирамида, на которой Танаев с таким трудом удерживал равновесие, мгновенно рассыпалась под ним.

Но даже больно ударившись об пол, он ни на секунду не отрывал глаз от дрогнувшей плиты, на которой была изображена рука титана.