Евгений Гуляковский - Сила Прометея

— Стар я становлюсь, однако, и вскоре уже не смогу спускаться в ваш мир. Слишком труден этот переход. Так вот, Валам оказался неприступен для нечисти. Но этого недостаточно. Если мы хотим избавить нашу планету от нашествия, бессмысленно отсиживаться в неприступной крепости. Необходимо объединить все силы, которые еще способны противостоять Аристарху, и самим перейти в наступление.

— Как я понимаю, их не так уж много осталось — сил, о которых ты говоришь!

— Совсем немного, если не учитывать имперское войско.

— Так в чем же дело, с вашими способностями к убеждению…

— Я ведь просил тебя не отвлекаться и слушать внимательно. Мне совсем не просто поддерживать необходимый энергетический уровень даже для такой эфемерной оболочки, и у меня нет желания перебрасываться с тобой ничего не значащими шуточками!

Танаеву стало стыдно за свое легкомыслие, и он поспешил извиниться, подумав о том, какую бездну расстояний пришлось преодолеть этому могущему разуму, чтобы оказаться здесь, на Земле, точно рассчитав момент его прибытия.

— Проблема в том, сын мой, что канцлер, который сегодня управляет империей от имени безвольного и полностью подчиненного ему императора, ненавидит Валамскую общину. Он ни за что не согласится на совместные с нами действия даже под угрозой полного разгрома и захвата всей его территории войсками Аристарха. В этом нет ничего необычного, любая империя ненавидит слишком самостоятельные анклавы на своей бывшей территории, особенно если они могут за себя постоять. Необычно здесь то, что канцлер скорее согласится стать вассалом Аристарха, чем пойти на объединение с Валамом. И мне кажется, что с твоей помощью мы могли бы разрешить эту проблему.

— То есть вы считаете, что я смогу убедить канцлера изменить его отношение к Валаму?

— Ну, это вряд ли. Тебе даже поговорить с ним не удастся, если ты просто придешь с улицы. К моменту, когда ты получишь императорскую аудиенцию и сможешь впрямую противостоять влиянию канцлера, ты уже должен будешь подняться по иерархической имперской лестнице настолько высоко, насколько это необходимо, чтобы заставить с собой считаться.

Услышав это, Танаев растерялся и в первую минуту даже не знал, что ответить. Он ожидал от Александера чего угодно — упреков за утрату меча, за недостаточную быстроту своих действий — и даже был готов вернуться в огненный мир, чтобы исправить допущенные там ошибки. Но Александер вместо этого предложил, как ему казалось, совершенно невыполнимую задачу.

— Вообще-то я не дипломат и совершенно не понимаю, каким образом мог бы добиться успехов на имперском придворном поприще в этом клоповнике, полном интриг!

— О, это совсем нетрудно. Положение при дворе определяют всего две вещи — богатство и умение показать себя опытным воином на имперских турнирах. Богатство, как я понимаю, тебе удалось раздобыть в нижнем мире. — Усмехнувшись, Александер кивнул на его рюкзак, на дне которого покоилась золотая монета титанов, стоившая на Земле баснословное количество миллионов. — Ну, а что касается турниров — с этим ты сумеешь справиться. Поступить на службу в имперские войска не представляет никакого труда. Там вечный недобор новобранцев, особенно после каждой пограничной стычки с войсками Терона. Выдай себя за воина из свободного северного племени, такие еще остались, и ни в коем случае не упоминай даже в случайном разговоре о том, что знаком с Валамской общиной, иначе тебя сразу же повесят как валамского шпиона. У канцлера неплохая служба безопасности, и первое время, после того как обозначатся твои успехи в воинском деле, за тобой будут пристально следить.

Придется обдумывать каждый свой шаг, каждое слово…

— А почему, собственно, вы думаете, что я вообще соглашусь на это предложение? Ничего интересного для себя в императорском дворе я не вижу!

Танаев уже не пытался скрывать неудовольствие, он даже привстал с валуна, на котором незадолго до этого расположился, как бы давая понять, что беседа на этом закончена. Вот только прогнать бестелесное привидение, к которому невозможно применить физическое воздействие, оказалось не так-то просто. Александер лишь улыбнулся своей полупрозрачной улыбкой, резко выделившейся на его почти невидимом лице.

— Ты думаешь, мне доставляет удовольствие болтаться по разным мирам, по каплям собирая силы и знания для борьбы с Аристархом?

— А вам не надоело этим заниматься?

— Давно надоело! Да вот только тем, кто достиг третьей ступени просветления, приходится отвечать за все те нелепости и зверства, которые творятся на их некогда родной планете. Впрочем, она никогда не становится для нас бывшей, — с неожиданной грустью добавил Александер. И эта его грусть позволила Танаеву задать вопрос, который давно вертелся у него на языке, с тех самых пор, как он впервые увидел этого могучего призрачного старца:

— А в тех мирах… Ну, в тех, в которых обитают такие, как вы, просветленные сущности, как там живется?

— По-разному. Но, в общем, довольно скучно, во всяком случае, для тех, кто похож на тебя. Схваток нет, все время приходится решать какие-то проблемы и чисто теоретические задачи, которые затем воплощаются в реальной жизни уже совершенно другими людьми.

— Ну, что-то подобное я уже испытал, когда находился внутри компьютера антов, и не могу согласиться с тем, что это было скучно!

— Тогда ты должен понимать, почему выбор пал именно на тебя.

— Ваш выбор?

— Конечно, не только мой. Ты, Танаев, своими неожиданными и непредсказуемыми действиями все время нарушаешь мировой порядок и наши хорошо разработанные и не раз проверенные в действии планы. Поэтому твоей судьбой вынуждены заниматься существа очень высокого уровня, у которых и без тебя дел предостаточно.

— В таком случае им, к обоюдному удовлетворению, следовало бы оставить меня в покое!

Сонный часовой у распахнутых настежь ворот имперских казарм не обратил на появление Танаева ни малейшего внимания.

Помявшись с минуту в нерешительности, Глеб наконец проследовал мимо этого истукана во двор, так и не дождавшись вопроса о том, что ему здесь надо.

Поверхность плаца, через который он теперь шел, направляясь к внутренним постройкам, пестрела окурками, обрывками бумаг и обертками из-под упаковок солдатских походных пайков.

Грязь в казармах, а тем более на плацу, лучше всего свидетельствовала о том, как плохо обстоят дела в имперской армии, и лишний раз напомнила ему, какой нелегкий груз взвалил он на свои плечи, согласившись на предложение Александера.

— Что я вообще здесь делаю? — спросил он сам себя и, не найдя ответа, со вздохом подошел к небольшому строению, больше всего походившему на каптерку.