Степан Кирнос - Падение ангелов

— Ох, — дотронулся Данте до лба, на котором проступили капельки пота, а сама голова закружилась и ему показалось, что он сейчас упадёт.

— Брат, с тобой всё в порядке? — подошёл сзади Яго. — Что-то ты совсем никакой. Рейх тебя до этого довёл?

— Нет, — тяжело молвит Данте, как будто у него во рту пузырь. — Я подумал о жене.

— Ах, — сочувственно вздохнул брат. — Это понятно. Поверь, с ней нечего не случится… поверь. Всё будет в порядке.

— Это пустой разговор, Яго. Пустой… надежды… на что они мне? Мне бы связаться с ней… хоть на пару секунд. Знание того, что с ней всё в порядке, такой силы предало бы… такой…

— Эн-брат, что-то ты совсем раскис. Не должно воину быть в таком положении. Ты же не долбанный камикадзе, — Яго ударил по плечу брата, желая подбодрить, но невыразимая печаль на лице Данте никуда не спешит исчезнуть. — Мда, чувствую, что мятежникам будет несладко. А ведь знаешь, это Канцлер в чём-то виноват, — шёпотом завершил фразу парень.

— Канцлер? В чём? Что дал этим голодранцам больше воли, чем остальным регионам? Или может в том, что дал им технологии, накормил и одел их?

— Он не дал им больше свободничества. Как по мне, — Яго дальше продолжил настолько тихо, чтобы его слышал только Данте, — он должен был пойти на уступки региону, чтобы это не привело к выходке.

— Ты же понимаешь, что ни он один виноват в этой заварушке.

— Канцлер просто держится за власть, как тираны древности. Пойди он на соглашение и всё сейчас было бы в топе.

— Нет, не было… я думаю, ты чётко осознаешь, что мятежники готовили это давным-давно и они при любом раскладе не отказались бы от затеянного. Будь я проклят! — вспылил Данте. — Я ведь мог взять с собой в Рим или отправить домой в Иберию к родителям! — затем последовал глухой, наполненный самоедством удар в грудь. — Какая же я тварь!

— Тише, брат. Ты не в чём не виноват.

— Данте! — раздалось громкое басовитое воззвание и повернувшись, два брата увидели, как к ним идут двое мужчин — первый плотный высокий, в тёмно-синей форме, которую они уже видели, сражаясь с ордами либералов и коммунистов у города Раддон. А вот второй одет иначе — тёмно-серая куртка, утянутая бронежилетом со множеством карманов? Накрывающая слегка штаны бежевого цвета, на которые есть щитки. Стопы защищены короткими берцами, ладони перчатками, а на голове небольшая панама.

— Ладно, я пойду получу бумажки, — скоротечно бросив, Яго отстранился.

Понадобилось всего десять секунд, что бы они встретились.

— Комаров, — протянул руку Данте и ощутил, как ладонь сомкнулась в крепкой хватке и перевёл её в сторону другого мужчины. — А это кто?

— Мой друг, капитан О’Прайс, — размеренной речью ответил Комаров и Данте посмотрел на лицо бойца из Польши; в голубых глазах виднеется сдавленная грусть на пару с рвением, под ними уже стали собираться морщины, под большим носом и прямыми губами стриженная борода, а общее выражение лика — сурово и хладно, веет усталостью и опытом.

— О’Прайс… не слишком по-польски.

— Да, родился я не в тех краях, — ответил с сильным акцентом мужчина. — Мой дом на западе, в Англии, где сейчас всем заправляют радикалы из рода капитала.

— И как же вас занесло в Польшу?

— Это долгая история, не на одну кружку пива в баре Варшавы. Может, после того, как всё закончится я её поведаю вам.

— Да, — вмешался Комаров. — Поддержка его отряда сыграла важную роль в войне против Российской Конфедерации. Данте, до меня доходили слухи о том, что случилось в Великом Коринфе — прими моё сочувствие. Думаю, ещё не всё потеряно.

— Я надеюсь, что всё ещё будет хорошо…

— Надейся, — иронично кинул О’Прайс. — Лучше сейчас смирись с тем, что может случиться. Так намного проще.

— Не могу, — голос Данте стал крепче.

— Ладно, надеюсь вас встретить ещё, — О’Прайс посмотрел на часы, и указал на приближающиеся гусеничные транспортники. — Время отгрузки. Давайте! Нас уже заждались в аду.

Акт 2. Аванпост

Под серыми небесами развернулась военная драма. На юге Великой Пустоши, где практически нет радиоактивного песка, ещё остались остова городов и вымершие деревни. Тут не выразились в полной мере последствия применения ядерного оружия, но всё же опасность сохраняется и это не про укрепления врага.

К юго-западу от города раскинулись вражеские редуты и лагеря, прикрытые рукой поселения-призрака. И впритык к руинам, уходя больше на юг, гнездится командный пункт врага.

Рвы, противотанковые ежи, окопы, дзоты, пулемётные гнёзда и огневые точки, расставленные ПВО — всё это раскинулось на три километра, быстро поставленное и приготовленное. Две тысячи человек готовы встретиться с врагом, которого вчетверо меньше, но мятежники понимают, что им придётся столкнуться не с добровольцами или ополчением, а профессиональными войсками.

Три БТРа на полном ходу несутся прямо в объятия, в пасть вражеской обороны. Сильно приплюснутые машины, сминающие траву и тихоходные, молнией продвигаются к месту высадки.

— Ох, я сейчас кирпичей наложу, — волнуется Яго.

Внутри бронетранспортёра, в маленьком помещении, сидя почти голова к голове, десять воинов двигаются к цели. Один из бойцов прикоснулся к передатчику у воротника и обратил туда речь:

— Комаров, приём!

— Да, Данте, Комаров на связи.

— Пора начинать свистопляску. Пусть реактивная артиллерия придавить врага к земле, а передовые пять рот займут всё внимание. Мы пойдём через западную часть города, чтобы не нарваться на бронебойную артиллерию врага.

— Ты же хотел в самое пекло?

— Наша задача — ударить по вражескому центру, по возможности найти информацию о планах врага.

— Хорошо, я передам на базу.

Три машины сбавили ход, когда более чётко стали виднеться мешки с песком, наспех сделанные дзоты из пластика и переносных блоков и посаженные между ними пушки.

— Противник, прямо по фронту! — доложил водитель.

— Вези нас в город, — приказал Данте. — Передай ещё двум.

Они не увидели, как в небесах заиграли огни в поднебесье появились стрелы пламени, множество ярких огней сделались адским дождём. Зрелище столь же красивое, как звездопад, но куда опаснее. И вот снаряды пали на вражеские ряды и там воцарилась огненная буря, всё укрылось ярким пламенем.

БТРы вторглись в пределы города, обходя полуразрушенные здания — покосившиеся одноэтажки и разбитые двухэтажки, выцветшие сады и парки, они подъехали к какой-то большой дороге, вдоль которой тянулись дома четырёх этажей.

— Высаживаемся! — приказ Данте. — Дальше могут быть противотанковые команды.

Машины резко остановились, встав под сенью каких-то построек, встав во внутреннем дворе, сформированном из трёх четырёхэтажных серых кирпичных построек. Трапы опустились и пространство заполнили тридцать воинов, топчась по остаткам разбитой войнами и истерзанной временем детской площадке.