Джо Аберкромби - Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны

Колл отважился ухмыльнуться.

— Какое счастье, что на свет редко рождаются люди, одаренные моими талантами.

Лайтлин фыркнула со смешком:

— И ты уже нахватался скромности истинного служителя.

Последней на борт взошла Колючка.

— Уцелей, — донеслось от Бранда, когда она топала по причалу.

— Айе, — буркнула девушка, перекидывая ногу через борт. И застыла, когда на нее упала тень королевы: одна нога на корабле, а другая снаружи.

— Отдать сокровище юной любви юнцам — почитай, что выкинуть, — процедила Лайтлин. Она воззрилась на город, сомкнув за спиной ладони. — Моя служба — знать цену вещам, так прими мое слово: в жизни ты не найдешь богатства дороже. Скоро, совсем скоро, станет бурым зеленый лист.

Избранного Щита пронзил ее острый взгляд.

— Я считаю тебя способной пристойней вести себя с мужем.

Колючка поморщилась.

— Считаете, о королева, или приказываете мне себя так вести?

— Для Избранного Щита любая прихоть королевы — указ с печатью.

Колючка, встряхнувшись, перевела дух, спустила ногу обратно на пристань и потопала назад к Бранду.

— По повелению государыни, — пробормотала она, зачесывая пальцами, как гребнем, спавшую на его лицо прядь. Обняла за шею, потянула к себе. Впилась поцелуем, долгим, жадным, обхватила так крепко, что повисла на муже, оторвав носки сапог от причала, а гребцы горланили в поддержку, хохотали и стучали веслами.

— Прежде я не считал вас проникнутой чувствами, о королева, — пробормотал Колл негромко.

— Значит, врасплох мы захвачены оба, — ответила Лайтлин.

Колючка разорвала объятия, вытерла губы, эльфий браслет сиял золотом на запястье.

— Я люблю тебя, — услыхал Колл сквозь портовый шум, как хрипло буркнула она. — И прошу твоего прощения за мои вечные выходки.

Бранд ответил задорной улыбкой, провел пальцами по шраму-звездочке на ее щеке.

— Я люблю твои выходки. Уцелей.

— Айе. — Колючка кулаком ткнула ему в плечо, а затем горделиво пересекла причал и одним махом вскочила на борт.

— Так устроит? — напружинилась она.

— Я вся растаяла, — прошелестела Лайтлин едва только с тенью улыбки. Повелительница в последний раз бросила взор на цитадель, а затем кивнула кормчему:

— Отчаливай.

Они робко проталкивались в залу — дюжины с три, худые, как попрошайки, грязнючие, как ворье. Парочка с мечами. У прочих — дровяные топоры, мясницкие тесаки, охотничьи луки.

Одна девка, с полкопной спутанной шевелюры, сжимала копье из черенка от мотыги и лезвия старой косы.

Рэйт пшикнул сквозь зубы, разбередив незаживший порез:

— Герои оказали честь нам прибытием.

— Одним воителям вложили в руку меч на боевой площадке, — забормотал над ухом Синий Дженнер. — Подобно тебе, они с ним всю жизнь. Другим в руки швыряют топор, когда Матерь Война расправляет крылья. — Старик следил, как отряд отребья оробело склоняет колени перед помостом.

— Надобна отвага — идти воевать, когда ты этого не хотел, не обучен и не готов.

— В мою руку меча не вкладывали, старикан, — отрезал Рэйт. — Мне пришлось рвать его из сотни других рук за острый конец. И меня волнует не недостаток храбрости, а нехватка умения.

— По счастью, ты припас за дверью еще тысячу отборных воинов. Позови, пусть войдут следующими.

Рэйт сердито скосил глаза, но не нашелся с ответом. Тем, кто не лез за словом в карман, был Рэкки.

— Не отважных и не умелых награждает Матерь Война. — Дженнер кивнул на оборванцев. — А тех, кто правильно распорядится тем, что у них есть.

В этом деле Скара была настоящей искусницей. Ополченцев в лохмотьях она приветствовала с такой благодарностью, словно то князь Калейвский, Императрица Юга и в придачу дюжина герцогов Каталии привели ей подмогу.

— Спасибо за то, что явились, друзья мои. — С неподдельным участием она подалась вперед на седалище Бейлова престола. Невелика собой, девушка каким-то образом заполняла его целиком. — Мои соотечественники.

Склонись они пред самой Ашенлир, на их лицах не сыскалось бы благодарности искренней. Предводитель, бывалый воин с ряхой в засечках, как на колоде разделки мяса, прочистил глотку.

— Принцесса Скара…

— Королева Скара, — поправила сестра Ауд, чопорно надув губки. Ясно дело, она обвыкалась и не без удовольствия, к новой жизни — выйдя из тени матери Скейр. Рэйт закатил глаза, но, однако, не ему ее обвинять. В тени матери Скейр подчас завывали морозные вьюги.

— Простите, о королева… — замялся воин.

Но Скара, кажется, вообще не отбрасывала тени.

— Это мне пристало просить извинений. За то, что вам пришлось сражаться одним. Мне пристало воздать вам хвалу. За то, что вы пришли воевать за меня.

— Я воевал за вашего отца, — у мужчины перехватило дыхание. — Воевал за вашего деда. И за вас я буду сражаться до смерти.

А остальные тряхнули головами, заедино подтвердив сказанное.

Одно дело — обещать не щадить живота, совсем другое — кинуться на острую сталь; особенно, коль из металла доселе под рукой было только ведро для дойки. Не столь давно Рэйт с братом ухихикались бы над преданностью этих лапотников. Но Рэкки тут нет, а Рэйту сейчас не до смеха.

Прежде он всегда знал, как лучше всего поступить, и большинство поступков оканчивалось секирным лезвием. Вот так вершились дела в Ванстерланде. Однако Скара управлялась с заботами по-своему, и наблюдать ее подход оказалось даже приятно. Чем дольше за ней наблюдать — тем приятней.

— Откуда вы родом? — участливо вопросила она.

— Почти все мы из Окенбю, государыня, из города и ближних усадеб.

— Ох, знаю я ваш город! Там у вас такие замечательные дубы…

— Были, пока Йиллинг Яркий не сжег их, — бросила женщина с лицом угловатым и жестким, как топорик за ее поясом. — Пока не сжег все.

— Айе, но и мы поддали ему огоньку. — Воин опустил закопченную ладонь на плечо стоящего рядом молодого парня. — Сожгли часть его припасов. Спалили шатер с его людьми внутри.

— Они натанцевались там до упаду, — прорычала женщина.

— Я завалил одного, когда он поссать отошел! — выкрикнул мальчишка сорванным голосом, а потом, пунцовый, уставился в пол: — Государыня, я не…

— Храбры деяния каждого из вас. — Рэйт заметил, как отвердели жилы на кистях Скары, когда ее узенькие ладони стиснули подлокотники престола. — Где же Йиллинг сейчас?

— Ушел, — сказал парнишка. — Он стоял лагерем на побережье, у Харентофта. Потом, в одну ночь, свернулся и выступил.

— Когда? — вмешался Дженнер.

— Двенадцать дней назад.

Старый налетчик обеспокоенно потеребил вразлет торчащую бороду.

— Тревожно мне что-то.

— Его корабли в нашем плену, — напомнил Рэйт.

— Но ведь у Верховного короля есть и другие. Может, Йиллинг уже разоряет любой другой край моря Осколков.