Джо Аберкромби - Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны

Последнее слово вонзилось жестко, как смертельный кинжал, и Скара, комок тревоги, схватилась одной рукой за другую.

— Как думаете… — голос упал до каркающего хрипа, когда она насилу выговорила это имя: — Йиллинг Яркий здесь, с ними? — Она снова увидела его спокойное, мягкое лицо, услышала его тонкий, мягкий голос, ощутила кожей эхо ужаса той ночи и взбеленилась от собственной трусости. Она, пропади все пропадом, королева. Королевам бояться нельзя.

Отец Ярви коротко взглянул на нее.

— Всяк истинный герой командует с переднего края.

— Он не герой.

— Всякий герой для кого-то злодей.

— Герой он или злодей, — молвила мать Скейр, ее голубые, такие голубые глаза были прикованы к разбросанным внизу ратям, — своих бойцов он не подготовил.

Она была права. Они выстроились в щитовую стену среди дюн, выше пляжа, отгородясь от темного и мрачного леса. Посередине строя воткнули шест с солнцем о семи лучах — солнцем Единого Бога, но даже Скара, чей боевой опыт не многим превышал наблюдения за пацанвой на площадке для упражнений за дедушкиным дворцом, могла определить, что шеренги их скверны, изогнуты и полны прорех.

— Праматерь Вексен насобирала народу со всех краев света, — сказал отец Ярви. — Они не приучены вместе сражаться. Они даже не говорят на одном языке.

Флот короля Атиля, громадная стрела из кораблей, обогнул мыс, чайки, кружившие над пенным следом, повернули обратно, к пепелищу сожженного Вальсо. Должно быть, на судах Верховного короля их заметили: некоторые разворачивались, чтобы встретить угрозу, некоторые — чтобы плыть назад, другие ускорили ход к берегу. Цеплялись весла, ладьи толкались в неразберихе.

— Внезапность на нашей стороне, — сестра Ауд наконец перевела дух. — Внезапность — половина битвы.

Скара мрачно покосилась на нее:

— Сколько битв прошло с вашим участием?

— Я верю в наш союз, государыня, — сказала служительница, складывая на груди руки. — Я верю в Крушителя Мечей, в короля Атиля и в Синего Дженнера тоже.

— И в Рэйта, — нежданно для себя добавила Скара. Мало того, что произнести это вслух — она даже не сознавала, что в него верит.

Сестра Ауд повела бровью:

— А вот в него почему-то не так.

Заревел, раскатился протяжный зов рога, глубокий гул, от которого, казалось заходили ходуном все внутренности.

Мать Скейр встряхнулась и выпрямилась.

— Крушитель Мечей явился на пир!

И разом из-за деревьев посыпались воины, единой волной устремляясь на прибрежные дюны. Скара догадывалась, что они бегут со всех ног, но отсюда казалось — ползут, словно мед течет на морозе.

Она обнаружила, что ухватилась забинтованной кистью за плечо сестры Ауд. Такой испуганной ей не доводилось быть с ночи, когда горел Лес, но теперь к страху примешивалось почти невыносимое возбуждение. Ее судьба, удел всего Тровенланда, участь союза трех стран, будущее самого моря Осколков закачались на острие меча! Едва хватало сил просто стоять и смотреть, и не было сил отвести взгляд.

Из строя людей Верховного короля выбежал воин, неистово махая руками, он пытался укрепить стену щитов перед натиском. Доносились его ломаные вопли, обрывочные, не различимые на ветру, но уже слишком поздно.

Крушитель Мечей занес свою длань. Она увидела парящее черное знамя, сталь вспыхивала под ним, как барашки на гребне волны.

— Вам смерть пришла, — шептала она.

Заныло лицо — нельзя с такой силой напрягать скулы, щипало в груди — нельзя так часто глотать воздух. Она взмолилась Матери Войне, темным, жестоким прошением — чтобы захватчиков смели с ее земли и сбросили в море. Чтобы она, до того, как сядет Матерь Солнце, плюнула на труп Яркого Йиллинга и забрала у него назад свою храбрость.

По-видимому, ответ на ее молитву разворачивался прямо перед глазами.

Черным шквалом ванстерцы слетели с травянистых уступов, ветер нес отголоски их боевого клича, раскатистые и чуждые, и, будто стена из песка пред великим водяным валом, центр кривого щитового заслона начал крошиться. Девушка почувствовала прикосновение ладони Ауд и крепко сжала руку служительницы.

Люди Горма ударили в переминающийся строй, и Матерь Война расправила крылья над тровенландским брегом и с улыбкой обозрела побоище. Ее гласом был шторм металла. Грохот, подобный тысяче кузниц и сотне скотобоен.

Порой, по неведомой прихоти, ветер швырял в ухо Скаре целые слова, фразы или окрики, полные гнева, боли или боязливой мольбы, и тогда она вздрагивала, будто это произносили над ее плечом.

Отец Ярви шагнул вперед: побелелые пальцы обхватывают посох эльфийского металла, глаза неукротимо пожирают песчаный берег.

— Так, — прошипел он. — Да, вот так!

Правое крыло войска Верховного короля медленно, нехотя прогибалось, и вдруг, в одно мгновение бойцы ринулись прочь, спасаться — назад, на галечник, оружие полетело на землю. Но оттуда бежать было некуда, лишь только в руки Матери Моря, а обнимала она, спору нет, неласково и неуютно.

На дюнах повыше несколько сцепок ратников Верховного короля еще держали оборону, стремясь увековечить в преданиях свою стойкость. Но то были лишь островки посреди потопа. И Скара воочию убедилась, какой разор способна учинить над могучей армией паника, и выучила назубок, как может переломить битву сверхмалый миг, и смотрела, как золотую эмблему Единого Бога валят и топчут сапогами преданные Матери Войны слуги.

В кильватере Гормова натиска серый пляж пещрили темные груды, словно водоросли после ненастья. Поломанные щиты, поломанные секиры. Поломанные людские тела. Вытаращенные глаза Скары обшаривали остатки побоища: она пыталась хоть примерно оценить число павших. А потом резко сдавило горло, так туго, что ей никак не удавалось сглотнуть.

— Это я, это сделала я, — прошептала она. — Мое слово. Мой отданный голос.

Сестра Ауд, утешая, пожала ей руку.

— И вы поступили верно, моя королева. Сбереженные жизни здесь будут стоить потерянных жизней впоследствии. Это — наибольшее благо.

— Наименьшее зло, — пролепетала Скара, вспоминая уроки матери Кире, однако ее позаимствованная на время служительница ошиблась. То, что она почувствовала, было отнюдь не виной. То был трепет перед могуществом собственной власти. Наконец-то она действительно ощущала себя королевой.

— Погребальные костровые сегодня ночью умаются, — сказал отец Ярви.

— А потом, в свою очередь, и вульсгардские торговцы рабами. — На сей раз тон матери Скейр выражал одобрение с оттенком зависти. — Пока что все протекает по вашему замыслу.

Отец Ярви присмотрелся к морю, поерзал челюстью, исхудалое лицо исказилось.

— Пока что.

На Отче Тверди враг разбит наголову, но в проливе острие флота короля Атиля только сейчас дотянулось до спутанного клубка судов Верховного короля. На самом переднем краю Скара заметила синий парус, наполненный ветром, прикусила нежную кожу под ногтем и на языке почуяла кровь.