Джо Аберкромби - Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны

Двое великих королей, двое прославленных витязей, двое старинных недругов встретились и оглядели друг друга поверх тлеющего костра. И ликованье, и смех примолкли на всем заполоненном людьми берегу, и Та, Кто Выпевает Ветер, выдала бойкую трель и разметала огнистые вихри искр по галечнику и дальше, в морские темные воды.

Тогда Крушитель Мечей выпятил свою небывалую, широченную грудь — вспыхнула цепь из яблок мечей его павших врагов — и молвил громоподобным раскатом:

— Глянул я в море, узрел я корабль быстровеслый, серой гагарой скользит над водою — встречь Верховного ладьи, скворцы-недомерки раскинуты в море. Железом окована мачта его, металл в ратоборцев десницах. Железо во взоре его капитана, пощады в бою он не ведал. Железной косою провел по волнам он корабль. Накошено трупов — алчь Матери Моря насытит.

По воинам пробежал железный ропот. Гордость от собственной силы, от силы их вожаков. Гордость от песен — впредь слушать их сыновьям, и это прельщало бойцов пуще золота.

Атиль широко распахнул свои безумные очи, позволил мечу соскользнуть с локтя и острием упереться в землю. Грубым голосом, точно скрежет точильного камня, воскликнул он:

— А я оглянулся на сушу, и вот, собирается войско. Черно было знамя, что ветер трепал по-над ними. Черен был яростный гнев, что отведали вражьи ряды. Сброшены в море Верховного рати. Стали гром бушевал — то кололись щиты и дробились шеломы. И разгрома останки багровый прибой омывает. Войны-Матери алчь утолят трупы недругов павших.

Над пламенем костра короли пожали друг другу руки, и к небу вознесся могучий приветственный рык, полился шум — воины лупцевали по покоробленным щитам зазубренными клинками, бухали кулаками в кольчужные плечи товарищей, а Скара хлопала в ладоши и смеялась со всеми.

Синий Дженнер раздвинул брови.

— Слог вполне выразительный, на скорую-то руку.

— Потом скальды заточат его поострее! — Скара узнала, что значит одержать большую победу, — и это чувство должно быть воспето. Верховного короля прогнали с родины ее предков, и в первый раз после того, как она покинула подожженный Лес, у нее полегчало на сердце…

Тут она вспомнила ту безучастную улыбку, в капельках дедовой крови, и вздрогнула:

— Яркий Йиллинг был среди мертвых? — выпалила она.

Гром-гиль-Горм обратил к ней мягкие темные глаза:

— Я не заметил следов ни этой смертепоклонной псины, ни его сподвижников. На песке мы перерезали сброд, слабовооруженный и под началом у слабаков.

— Отец Ярви! — рядом со Скарой протиснулся мальчишка и дернул служителя за полу. — Прибыл голубь.

По непонятной причине живот потянуло холодом неспокойства. Отец Ярви приткнул эльфийский посох на локоть и развернул на свет клочок бумаги.

— Откуда прибыл?

— С побережья за Ялетофтом.

— Мои люди следят там за морем… — Он отступил, взгляд полз по неразборчивым закорючкам.

— Есть новости? — спросил король Атиль.

Ярви оцепенело сглотнул, внезапный порыв затрепыхал бумагой в его ладони.

— Войско Верховного короля пересекло проливы к западу от нас, — пролепетал он. — Десять тысяч его воинов высадились на Тровенских землях и уже движутся маршем.

— Что? — не поверил Рэйт. Губы продолжали улыбаться, но лоб сморщился в замешательстве.

Совсем рядом народ неуклюже притопывал под дудочку, хохотал, напивался, праздновал, но лица около двух королей враз омрачились.

— Это правда? — произнесла Скара тоном помилованного узника, которому сказали, что за другое преступление его все-таки казнят.

— Правда. — И Ярви скомкал бумажку и бросил ее в огонь.

Мать Скейр зашлась-залаяла безрадостным смехом:

— Все, что здесь было, — сплошной обман ! Праматерь Вексен махала ладошкой у нас перед глазами, пока другой рукой наносила настоящий удар.

— Уловка, — одними губами произнес Синий Дженнер.

— И она пожертвовала всеми этими людьми? — Скара никак не могла этого осмыслить. — Ради уловки?

— Ради большего блага, государыня, — шепнула сестра Ауд. Поодаль потухла пара костров — на галечник плеснула волна, неся холод.

— Она выбросила, как рухлядь, самые худые корабли. Самых слабых бойцов. Мужичье, которое больше не надо кормить, вооружать и обхаживать. — Король Атиль утвердительно кивнул. — Такую безжалостность не грех уважать.

— Я-то думал, это Матерь Война нам так улыбнулась, — Горм хмуро уставился в ночное небо. — А получается, ее благосклонность пала на кого-то еще.

По мере того как расходились известия, музыка глохла, а с ней и все празднество. Мать Скейр угрюмо ощерилась на Ярви:

— Вздумал перехитрить праматерь Вексен, а она облапошила и тебя, и нас вместе с тобой. Дурак самонадеянный!

— От вас премудростей я что-то не слышал! — огрызнулся отец Ярви, на впалом, искаженном злостью лице чернели тени.

— Перестаньте! — взмолилась Скара, вставая между ними. — Теперь, как никогда, мы должны быть едины!

Но голоса прорезались, забубнили со всех сторон. Невыносимый гул, наподобие того, что звучал за дверью в ночь, когда воины Верховного короля вошли в Ялетофт.

— Десять тысяч солдат? Да это втрое больше того, что мы сегодня разбили!

— Вдвое больше, чем у нас!

— А через проливы, того и гляди, нахлынут еще!

— Выходит, Верховный король раздобыл себе другие корабли.

— Нужно напасть на них прямо сейчас, — зло рявкнул Атиль.

— Нужно отступить, — прорычал Горм. — Заманим их в наши земли.

— Перестаньте, — Скара надрывала голос, но взять подходящий тон не получалось никак. Сердце выпрыгивало из ушей. Что-то шумное кувыркнулось с черных небес, она успела лишь ахнуть. Рэйт поймал ее за локоть, утянул себе за спину и рванул наголо кинжал с пояса.

Птица брошенным камнем слетела на плечо матери Скейр. Ворона сложила крылья, не мигая уставилась желтыми ободками глаз.

— Яркий Йиллинг пришел! — проверещала она. И тотчас Скара опять оказалась во тьме, а за окнами безумствовал пожар и бледная рука тянулась к ее лицу. Нутро королевы взболтнулось, задрожали колени, и, чтоб не упасть, ей пришлось уцепиться за руку Рэйта.

В молчании мать Скейр отшелушила огрызок бумаги от вороньей лапки. Молча прочла знаки-насечки, лишь каменное лицо закаменело сильнее прежнего. Безмолвствуя, Скара чувствовала, как страх оседает, твердеет глубоко внутри, как сугроб, неподъемной глыбой навалился на грудь, едко царапает в горле.

Она припомнила, как говаривал дед. Счастье победы — прекрасное чувство. Но всегда мимолетное.

Ее голос был мал, а ночь — огромна:

— Что там?

— Снова темные вести, — ответила мать Скейр. — Теперь известно, где побывал Яркий Йиллинг.

Ральф любил повторять: нету лучше местечка, чтобы отдохнуть от хлопот, чем нос корабля, который идет на всех парусах. Тут твой злейший враг — ветер, а главное беспокойство — о накате следующей волны. Мудрая истина в понимании Колла, и он радостно склабился, вцепившись в шею носовой фигуры, наслаждался каплями брызг на лице и на губах — солью.