Джо Аберкромби - Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны

Мягко и обволакивающе, она начала нараспев перебирать слова на языке эльфов.

Скара увидала врагов, и сердце забилось еще быстрее. Кучка воинов, собранная в виде такого же, как у них, наконечника стрелы, покинула стан людей Верховного короля и направилась по открытому полю навстречу. Время сочилось по капле. Скара кипела внутри: срочно вопить, срочно бежать, срочно драться, делать что угодно, только не ждать, не стоять на месте.

Здесь не было простых ратников. Их доблесть заявляла о себе на весь свет сиянием гривен-колец на запястьях и пальцах. Их победами похвалялось золото на рукоятях мечей, янтарь на кромках щитов, искусная роспись на шлемах.

— Красавцы, — буркнул Рэйт, не размыкая губ.

— Побрякушек больше, чем на королевской женитьбе, — проворчал Синий Дженнер.

Враги улыбались. Точь-в-точь, как улыбались, когда убивали всех тех, кого она любила. Точь-в-точь, как улыбались, когда сожгли чертог, город и страну, где она родилась и выросла. Желудок сдавило до боли. Под кольчугой защипало от пота.

— Сколько их? — негромко пробормотал Горм.

— Я насчитал двадцать пять, — ответил Рэйт. — И служитель.

— Мать Адуин, — зарычала Скейр. — Посыльная девка праматери Вексен.

Где-то позади Скара услышала странные распевы.

— Что двадцать, что двадцать тысяч. — Отец Ярви покрутил кистью на своем эльфийском посохе. — Исход все един.

Скара гадала, о каком исходе идет речь, и тут увидела Яркого Йиллинга. Предводитель легкой походкой вышагивал во главе своего отряда сподвижников.

Исключая свежий надрез, последний подарок от Атиля, лицо его не изменилось со смерти дедушки. Та самая вежливая, предупредительная улыбка была у него, когда он срубил голову матери Кире. Те самые неживые глаза осматривали принцессу во тьме многоколонного Леса. Закипела отрыжка. У Скары свело кулаки, свело челюсть, свело ягодицы, когда Йиллинг с отмашкой остановился в паре шагов от отца Ярви.

— Жаль, жаль, — проговорил он. — Я предвкушал, как сам за вами приду.

— Мы тебя избавили от хлопот, — отрезала Скара.

— Никаких хлопот, королева Скара. — Дыхание замерло, как только взгляд встретился с глазами Йиллинга. Он озадаченно насупился. — Постой-ка… а раньше мы не встречались? — И он подпрыгнул в ребячьем восторге. — Узнал! Я тебя узнал! Ты — рабыня из палат Финна! — Он восхищенно похлопал себя по ляжкам. — Той ночью ты меня знатно провела!

— То ли еще будет, — бросила она.

— Боюсь, время нынче не то, — Йиллинг заблуждал глазами. — Вы пришли ко мне, Крушитель Мечей? Сразиться, как Атиль?

Горм обозрел сподвижников Йиллинга: их руки с грозной уверенностью ласкали рукояти мечей, топорища секир, ратовища копий — и покачал головой.

— Боюсь, не время сейчас и для этого.

— Напрасно. Я мечтал порадовать Смерть еще одним знаменитым воителем, включить вашу песнь в свою, чтобы ярче сияла ее слава. — Йиллинг сощурился через плечо на восходящую Матерь Солнце, от вздоха его пошел пар. — Будем надеяться, сейчас из ниоткуда выскочит Колючка Бату. Знаете, в один из своих набегов она убила моего любимого коня. — Он вопросительно глянул на человека рядом. Высокого мужчину с рогом на поясе. — Невоспитанно с ее стороны, да, Воренхольд?

Зубы Воренхольда белоснежно сверкнули в бороде.

— Ее невоспитанность — притча во языцех.

— Ох уж эти воины! — Яркий Йиллинг надул гладкие щеки и пшикнул. — Просто одержимы своей славой. А ты, должно быть, отец Ярви.

— Это он. — Губы Адуин в лиловых пятнах презрительно скривились. — Я удивлена, встретив вас здесь. По моим сведениям, как только грянул бой, вы, как червяк, уползли отсюда подальше.

Служитель Гетланда равнодушно развел руками.

— Вот приполз назад. — Кровь Скары долбила в череп. Мать Скейр пошевелила плечами, что-то сдвинулось под ее балахоном.

Яркий Йиллинг не расставался с улыбкой.

— Рад наконец-то пообщаться с тобой вживую. Для столь молодого человека ты заварил чересчур огромную кашу.

— Про тебя можно сказать то же самое, — ответил Ярви. Отдаленный напев стал громче. Один из сподвижников угрюмо уставился на привратную часть крепости. — Правда, что когда ты убил короля Братту, то сделал чашу из его черепа?

— Сделал. — Йиллинг весело пожал плечами. — Только вино оттуда все вытекло через ноздри.

— Здесь важный урок, — молвил Ярви и, заметила Скара, так стиснул посох, что сухожилия окостнели на бескровной тыльной стороне кисти. — События не всегда идут так, как нам хочется.

— И ты этот урок должен усвоить, — отрубила мать Адуин. — Не так давно праматерь Вексен подарила тебе второй шанс, но ты отшвырнул ее руку. — Скара оскалила зубы. Она не помнила никаких вторых шансов, лишь трупы на полу Леса. Лишь Ялетофт в огне на черном краю окоема. — Теперь тебе нечем торговаться. Вас всех закуют в цепи и доставят в Скегенхаус, предстать перед правосудием Единого Бога.

— Правосудие грядет! — Перед взором Скары дедушка повалился в очаг. Пит-пат, пит-пат, капала кровь с острия меча Йиллинга. Сердце билось так сильно, что сдавливало речь. — Но не Единого Бога! И не нам предстать перед ним!

Улыбки сподвижников подувяли, руки как бы случайно легли на оружие. Яркий Йиллинг поправил за ухом локон.

— С виду красива, да на язык ретива. — И он пристально пригляделся к крепостным стенам, где неведомый вой до того разросся, что нельзя было не обратить на него внимание.

Мать Адуин сверкнула очами на Ярви:

— Вы с королевой Лайтлин изобличены в использовании эльфийского колдовства и неотвратимо понесете ответ за свое преступление!

— Неотвратимо? — Отец Ярви издал лающий хохот. — Тогда дайте я покажу вам, что такое эльфийское колдовство.

Он вскинул посох, опер его на сухую руку, торцом наставил на грудь Яркого Йиллинга.

Лицо воителя Верховного короля выражало озабоченность в смеси со скукой. Он махнул отцу Ярви рукой, словно предлагал прекратить этот вздор.

— Приветствуй владычицу! — заорала Скара.

Раздался сухой резкий треск. Что-то вылетело из торца посоха Ярви. Пальцы Йиллинга исчезли, лицо оросилось кровью.

Он сделал пьяный шаг назад, опустил омраченный взгляд. Прислонил к груди обезображенную ладонь. Скара увидела в его кольчуге маленькое отверстие. Его уже заволокло темной кровью.

— Ух, — буркнул поединщик, от удивления вздернув брови. И повалился навзничь.

Кто-то проговорил:

— Боги!

Прошелестел вынимаемый из ножен меч.

Обод щита отразил солнце, вспыхнул перед глазами Скары.

Ее двинули в бок — мать Скейр отпихнула локтем, скидывая с плеча балахон.

Послышалось биение крыл, словно птица где-то в траве пыталась вспорхнуть в небеса.

Воренхольд поднял копье, переносицу воина сморщило лютым гневом.