Джо Аберкромби - Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны

Долгую минуту Атиль напряженно изучал Йиллинга. Бормоткам хватило времени развернуться в оживленную болтовню. Встреча в поединке двух столь прославленных воинов была событием, которые выпадают раз в жизни. Но король Гетланда не собирался спешить. Он оглядел свой меч, лизнул мизинец, бережно стер с клинка какой-то крошечный изъян.

— Давненько меня не испытывали в деле, — сказал Йиллинг. — Я посетил Торлбю, надеясь на бой, но там и убивать было некого! Мальчишек только да баб.

И вот тогда Атиль невесело улыбнулся. Как вроде и рад произнести иное слово, но ясно наперед — другого не будет.

— Тот камень, у тебя на эфесе — сгодится поиграть моему сыну. Я выйду драться с тобой. — Он передал меч мастеру Хуннану, несколько одеревенело перелез через загородку и съехал на булыжники двора.

— Это лучшая весть за весь месяц! — Йиллинг заскакал вприпрыжку, как маленький. — Мне полагается сражаться правой рукой или левой?

— Той, с которой скорее подохнешь, — ответил Атиль, ловя на лету брошенный Хуннаном меч. — Твоя атака прервала мой завтрак. Жду не дождусь, когда снова за шпикачки усядусь.

Йиллинг прокрутил меч в левой руке — сноровисто, на загляденье, точно портниха управлялась с иглой.

— Сочувствую, да. У старых людей питание по часам.

И слаженно, будто много лет готовились к встрече, два знаменитых воина начали обходить друг друга по кругу.

— Сейчас будет живая песня! — затаив дыхание, вымолвил Дженнер.

Рэйт поработал незажившей кистью.

— Я уже не тот поклонник баллад, каким был.

С быстротой змеи Йиллинг метнулся вперед, клинок — смазанный блеск. Рука Рэйта судорожно дернулась — он прикинул, как бы блокировал сам, как бы ударил в ответ. А потом сообразил, что уже был бы мертв.

Яркий Йиллинг извернулся с нечеловеческой быстротой, меч хлестнул, рубя низом. Но Атиль был равен по скорости. Лязгнула сталь — он отбил удар, без особых усилий шагом обогнул клинок, полоснул в ответ. Столь стремительно, сколь и сошлись, они расцепились. Йиллинг с ухмылкой развел руками. Атиль насупился, меч короля вольготно покачивался где-то сбоку.

— Кто бы ни выиграл, — сипло кхекнул Рэйт, буравя поединок глазами, — война продолжится.

— Айе, — согласился Дженнер, вздрагивая вместе с бросками бойцов. — Ни у них, ни у нас нет другого выхода.

Снова обмен, сталь жалила резче, чем воспринимал Рэйтов глаз, — укол, укол, наискось и парирование, и оба бьющихся, с заворотом, отпрянули на простор, осмотрительно ступая меж тел, кусков плит, разного хлама.

— И все это ради какой-то воинской славы?

— Некоторые люди ценят славу превыше всего.

Неторопливое затишье, и плавный шаг, плавное рысканье, плавное кружение. Йиллинг припадает в низком приседе, перетекает как Матерь Море из стойки в стойку, из обличья в обличье, подхихикивает всякому обмену ударами, как новой забавной шутке. Атиль стоит прямо и жестко, прочен, как Отче Твердь, и хмурится, словно обходит похоронный круг. Оба следят друг за другом, стараются прочувствовать момент, разгадывают противника. Тишина натянута и тянется дальше, и такого напряжения не вынести ее нитям. Затем без всякого предвестья — лязг, звон, скрежет стали, Смерть поманила из-за плеч обоих мужей, Смерть налипла на грани обоих клинков, сталь вопрос задала, и сталь преподнесла свой ответ, а затем быстрый разрыв — и плавное рыскание, плавное кружение, неторопливое затишье.

— Неимоверно жаль, что один из нас обязан проиграть. — Йиллинг увернулся от рубящего сверху, чуточку потупил взор, глядя, как острие Атиля мелькнуло у самого носа. — Я могу многому у тебя научиться.

— Боюсь, у нас есть время лишь на один урок. Всех нас ждет Смерть. — Йиллинг скакнул вперед, не успел король изречь слова до конца, но Атиль был наготове, увел выпад, перекрутил запястье, и его меч проскоблил вдоль рукава кольчуги Йиллинга и поперек тыльной части его ладони.

Йиллинг одернулся, кровь порошила без того кровавый булыжник двора. Смертепоклонник хохотнул и беззаботно перекинул меч в правую руку.

Кто-то в башне заорал:

— Пусти кровь этой мрази! — И все вдруг заголосили, заулюлюкали, заревели себе на задор и на срам врагу. Почуяли победу. Почуяли кровь.

Атиль наступал, металл играл, меч отражал солнце. Убийственый укол за уколом, такие не остановить ни одной кольчуге. Его враг уклонялся, изворачивался. Вот он с вызвизгом стали едва сумел оттолкнуть клинок Атиля вбок, повернулся — и меч короля хлестнул впритык с другим боком. Йиллинг зашатался, попятился и оступился.

Атиль подскочил для завершающего удара, и нога его подвернулась на камне. Небольшая заминка перед тем, как просвистел его меч. Мельчайшая заминка, но Йиллингу хватило ее, чтобы упасть на колени и отшатнуться — королевский клинок порезал его гладкую щеку и лязгнул о камни — на волосок от врага.

Меч самого Йиллинга остался в пробитом насквозь теле Атиля, омытое кровью лезвие вышло на всю длину со спины.

Шумная похвальба поперхнулась онемелым безмолвием.

— Всего лишь камень, — прохрипел Атиль, взирая на примкнутую к груди рукоять. — Подвела в бою удача.

И повалился как подкошенный. Яркий Йиллинг в прыжке подхватил его и сразу выдернул меч.

— Нет! — в сердцах буркнул Дженнер, стукнув ладонью по загородке.

По всей дуге деревянной стены понеслась ругань, шипение, стоны уныния. Яркий Йиллинг уложил Атиля на пыльные камни двора, сложил ему руки так, чтобы Железный Король земли Гетской прижимал к груди меч. Сталь — его последнее слово в смерти, как и было при жизни.

— Славная смерть, — прошептал Синий Дженнер.

Матерь Солнце пробилась сквозь тучи, полыхнул алмазный эфес — Яркий Йиллинг вытер меч. На лице его заискрились блестки крови. Он, верно, и выглядел самим избранником Смерти — стоял средь жнивья трупов над телом Атиля и улыбался.

— Я вернусь позже, за всеми вами! — крикнул он, уходя обратно в брешь.

С тем и пришел конец сегодняшнему смертоубийству.

Скара полюбила делить с ним свое ложе.

Учитывая всю непременную возню и нервотрепку, не совсем ясно, нравилось ли ей соитие как таковое. Казалось, оно происходит неряшливо, чуждо и неудобно. Даже малость смехотворно. В первый раз ее удержала от хохота лишь его зверская серьезность. Кое-как липко пощупались. Кое-как невпопад поурчали. Кое-как неуклюже пошелухались. Никакой красоты, никаких возвышенных чувств. В ее мечтах они оба знали, чем заниматься в постели. Когда доходило до дела, она едва ли сознавала, что ей надо самой, не говоря о том, чего хотелось ему.

Но она полюбила чувствовать рядом, после всего, его тело. Ей нравилась его сила, его суровая жесткость, его тепло. Нравилось уютно прильнуть грудью к широкой спине, свиться ногами, в такт дыханию прикасаться к вздымающемуся торсу. Ей нравилось, как он вздрагивает во сне, словно псы у очага в дедушкиных палатах. Ей даже нравился кисловатый запашок его пота — вот уж чему не полагается быть приятным, но по неясной причине она им никак не могла надышаться.