Александр Изотов - Мера человек

С каждой секундой память опять подёргивалась дымкой, словно наползала пелена. У меня были родные, а их лица исчезают.

Теперь у меня в Инфериоре тоже полно близких, их жизнь тоже для меня очень ценная.

«Это и есть другой путь, о котором я говорил.»

— Не понимаю, что ты хотел мне показать, — наконец, сказал я, — Кротов в Нулевом мире?

«Да. Он завершил обряд.»

От Абсолюта прилетело видение. И я захохотал, жалея, что Белиар этого не видит. Мне было неприятно, что радуюсь чужим страданиям, но боль от утраты была свежей, и никакой жалости к Кротову я не испытывал.

Даже когда мне пришлось служить Серым Волкам, я не опустился до такого.

Грязный, в рваных обносках ноль, оттирает какой-то нужник. Зверь толкнул его, и тот упал, перепачкавшись… Покатилось ведро, разливая воду. Поднял взгляд, полный смирения, и, кое-как встав на коленки, стал дальше оттирать.

Тот холёный и дородный министр, которого я помню, и этот полудохлый оборванец мало чем были похожи. Лицо осунувшееся, кожа да кости, и даже взгляд поменялся.

Обрядовая чернь. Я мысленно произнёс эти слова с презрением, как когда-то Белиар.

Обломал Кротова Инфериор, кинув в тело нуля. Он хотел попасть в тот мир, в котором можно получить истинную силу. В Нулевой Мир, из которого вышли боги, и который никто не создавал.

Или создал тот, о ком никто и ничего не знает.

«Ты хочешь мести, сильная воля?» — голос оборвал мои размышления.

Я, отсмеявшись, сказал:

— Нет, конечно.

Пространство вокруг странным образом качнулось, Абсолют был явно обескуражен моим ответом.

О какой мести может идти речь, если сейчас жизнь этого министра — сплошной ад? Я приду, и закончу его мучения?

Как бы не так…

Возможно, когда-нибудь, когда мне вдруг захочется стать чище душой, я сделаю это. Но сейчас этот ублюдок на своём месте.

«Нечистые мысли у тебя, сильная воля.»

— Да мне всё равно, — видение, показанное Абсолютом, расслабило меня, — В моей душе демон, это его влияние, — я ответил улыбкой.

«Ты связался с демонами, сильная воля, это путь в никуда.»

В ответ я послал мысль, что Белиар будет почестнее многих небесных жителей.

Абсолют ничего не ответил, прислав мне видение Вотана, который развязал войну больше тысячи лет назад. Демон, нарушивший равновесие между Тенеброй и Целестой, возжелавший больше, чем было у него.

— Но в нём же была частица тебя? — сразу же вспомнил я однорогого раненого демона под Лазурным Городом.

Кажется, его голова до сих пор хранится у Зигфрида.

Абсолют молчал. А я действительно пытался понять, в чём же логика? Если частица, как все говорят, всегда движется к цели, то это воля Абсолюта? Как говорил Белиар, таких, как я, всё время закидывают в Инфериор, и они движутся к цели.

Я переворошил половину Инфериора, пытаясь решить свои проблемы. Все эти предсказания, дары Неба, и те долги, что я на себя принимал — всё это и есть воля Абсолюта?

Вечная морковка в виде «тринадцатых», возникающих тут и там… Это похоже больше на издевательство, чем на великий замысел.

А Вотан, так вообще, пришёл на Небо своим путём. С войском демонов за спиной, но он же пришёл к цели. И, получается, это тоже воля Абсолюта?

— Ты просил у меня волю, Абсолют? — громко крикнул я.

Звук тонул в тумане, мгновенно затухая.

Он молчал.

— Мой ответ: «Нет!» — весело воскликнул я, — Моя воля останется моей!

После того, как я сказал это, мне стало действительно легко. Нет никакой сделки и не будет.

Абсолют сам сказал: «Мёртвые не возвращаются.»

Может, это правило только для нашего мира, но высшие силы не могут врать. И раз так, то я буду действовать, как мне угодно.

Никакой сделки, только мои решения. Если я нужен Абсолюту, пусть принимает моё мнение.

«Да будет так. Ты свободен в своих решениях, Марк.»

Это меня застало врасплох.

— И всё? А как же… — я даже не знал, что сказать.

«Каэль — не враг, Марк. Он — тринадцатый.»

И мою душу расплющила перегрузка, когда сознание резко устремилось в другое измерение.

Инфериор. Его приближение я чувствовал, как будто домой летел.

Реальность вернулась вместе с болью во всех конечностях. Я просто раздавлен, ничего не вижу, в глазах песок…

И не вдохнуть, грудь чем-то прижало. Мне едва удалось сдвинуться, чтобы получить хоть чуть-чуть воздуха.

«Да, поднёбыш, мне больше тысячи лет, и я тебе скажу, что мне ни хрена непонятно!»

Голос Белиара бальзамом пролился на мою душу. Живой.

«Марк, хвала Небесам. Ты жив!» — и другой голос.

У меня защемило сердце. Халиэль!

«Марк, чтоб тебя! Что рядом с тобой делает этот нечестивый мужлан!»

Белиар зарычал, оглушая меня:

«Давай договоримся, пернатая. Ты машешь мечом, и хватит с тебя!»

«Червяк подземный, выбирай слова! Я верный страж Каэля, я Халиэль, Огненн…»

«О, только не надо вот этого пафоса!» — Белиар захохотал, — «Поднёбная душонка, это у тебя от неё?»

«Благодари Небо, что ты ещё жив, жалкий червь!»

«Перина!»

«Кожаный балдахин!»

Эта перепалка меня оглушала, и я понял, что не выдержу и секунды. Твою мать, я на это не подписывался!

«Марк, стоит ли говорить, что демон в душе не позволит тебе подняться на Небо?»

«А тогда какого хрена, пернатая, мы за тобой сюда тащились?»

Земля затряслась, послышались раскаты грома. Нет, это голоса.

Битва между Эзекаилом и Каэлем продолжалась…

— ЗАТКНИТЕСЬ!!!

Я рявкнул что есть сил, понимая, что даже вылезти не могу из-под завалов, слушая бесконечный гомон в голове. Дерьмо нулячье, я на такое не подписывался!

Ангел с демоном замолкли, но лишь на секунду…

«Хм, а раньше ты предпочитал говорить „нулячья твоя мера“».

Я застонал, отваливая в сторону глыбу. Адская боль пронзила левую руку, и камень чуть не сверзился мне обратно на лоб.

«Правильно, поднёбыш. Пусть помолчит, пока мы делом…

„Ах ты вешалка рогатая, да я же…“

— Заткнитесь! — процедил я сквозь зубы, пытаясь вытянуть ногу через острые грани, — Оба.

Как же больно, дерьмо нулячье!

Ноги не слушались, и мне пришлось цепляться за камни, чтобы просто вытянуть тело.

Рывок! Ещё!

Я не мог отдать команду ногам, но боль в них я чувствовал прекрасно.

„Спина, поднёбыш, помнишь?“

Пальцы не желали вгрызаться в землю, стихия опять сбоила. Видимо, ангел тоже повлиял на это — я пытался выпустить наружу свои чувства, но Инфериор не отзывался.

Зарычав, я рванулся, и, наконец, ударом локтя выбил большой валун. В глаза ударил яркий свет…