Артём Мичурин - Еда и патроны. Прежде, чем умереть

— Сделаю. А зачем?

— Для факелов, если не вернёмся засветло.

Через пять минут зазвенел набат, и на площадь перед церковью начало стягиваться местное народонаселение. Многие пришли уже вооружившись.

— Все вы знаете о сегодняшнем происшествии! — начал староста, используя наш грузовик в качестве трибуны. — Поэтому обойдёмся без лишней болтовни, время дорого! Проблема требует немедленного решения! Эта тварь, и её выродки сейчас где-то в лесу, замышляют очередное нападение на наш родной город! И мы, как истинные кадомцы, должны сплотиться перед лицом новой угрозы! Только совместными усилиями нам удастся...

— Говори уже, чего хотел! — раздалось из толпы.

— Да. Нужны добровольцы для участия в облаве. Не меньше сорока мужчин, способных держать в руках оружие.

— И не усраться со страху, — дополнил кто-то вводную информацию старосты важным уточнением.

— Будет не лишним.

— А что мы с ними вот этим сделаем?! — взмыло над толпой ржавое пятизубое орудие труда и бунта.

— Этим вы сможете себя защитить! — вскарабкался на «трибуну» Станислав. — Большего не требуется! Задача по ликвидации целей облавы лежит на нас!

— Вас всего четверо!

— Этого хватит. А ваша задача — организовать живую цепь для прочёски леса! Цепь будет состоять из четырёх групп, в каждой группе будет по стрелку!

— Они полсотни народу сами извели, а тепереча с ними ещё и Емельян!

— А с вами четыре подготовленных хорошо вооружённых человека и знание о противнике! Какого хера я тут вообще распинаюсь?! Вы ещё вчера их чертями считали и боялись нос из дому высунуть! Вам нужны ваши поля или нет?!

— Нужны, оно конечно, скоро вся свекла помёрзнет, — зашуршала толпа.

— Тогда хватить сопли жевать! Выходи строиться, кто ещё яйца не растерял!

Из колышущейся биомассы мало-помалу стали вычленяться отдельные особи и выстраиваться кривой шеренгой. Набралось сорок восемь голов.

— Это всё? — гаркнул Станислав, пройдясь вдоль строя. — Больше желающих нет? Отлично, остальные могут расходиться, и продолжать своё бессмысленное робкое существование.

Толпа понуро растеклась с площади.

— Охотники есть? — спросил я оставшихся.

Поднялись шесть рук, все принадлежащие далеко не юношам.

— Хорошо. Ты, ты, ты, ты и ты, — отбраковал я подслеповато щурящегося старичка, — идите к машине. Павлов, выдай им стволы и патроны! С какого конца стрелять не забыли ещё?

— Разберёмся, — хмыкнул сухонький дед.

— Один «Бизон» мой, — заявила Ольга о своих правах на добычу.

— Эй, лысый! Вернись обратно, ты будешь полезнее с вилами. И помните — данное имущество переходит в ваше пользование лишь на время облавы, будьте с ним аккуратны и не тратьте боеприпасы почём зря! Так, пехота ближнего боя, на первый-одинадцатый рассчитайсь! Запомните, кто с вами в группе! Стрелки, по одному на группу! Группа один подчиняется Павлову. Давай, топай к личному составу. Группа два — Станиславу. Группой три командую я. Группой четыре — Ольга. И все вместе подчиняются мне! Рядовые выполняют приказы командиров группы чётко и беспрекословно! Даже если вам ошибочно показалось, что командир неправ, делайте, как он сказал! Это ясно?!

Нестройный хор голосов высказался утвердительно.

— Хорошо. Сейчас мы идём к лесу, там встаём цепью с интервалом два-три метра и начинаем прочёску! Приоритетная цель — найти Емельяна и его логово! Сопутствующая цель — уничтожить всех обнаруженных чертей! Вопросы? Вопросов нет. Напра-а-аво! Шагом арш!

Наш стихийно организованный отряд протяжно шаркнул и двинулся к линии фронта, покачивая вилами и рогатинами.

— Ты раньше командовал? — с гнусной ухмылкой спросил Павлов.

— Мною командовали, недолго, но врезалось в память.

— У тебя неплохо выходит, молодец.

— Давай-ка без фамильярности со старшим по званию. О машине договорился?

— Тарас обещал выставить охрану. Как вернёмся, осмотрю всё.

— Штабу доложился?

— Нет, — помотал головой лейтенант, будто нашкодивший пацан.

— Что так?

— Вряд ли они одобрят нашу подработку.

— Они не одобрят, а ты?

— Ну, с одной стороны, потеряем день, и это плохо. С другой — десять золотых. Покажется странным, но у меня никогда не было личных денег.

— Бедолага, — не кривя душой, посочувствовал я Павлову.

— Мы же на полном обеспечении. Еда, обмундирование, амуниция, крыша над головой — всё казённое. Но...

— Хочется своего.

— Да. Раньше я о подобном не думал, меня всё устраивало. Легион — моя семья.

— Глотнул свободы, и понравилось? Осторожно, лейтенант, свобода коварна.

— Но ты ведь никогда от неё не откажешься. Верно?

— Я родился с этим, а ты только сейчас вкусил.

— Мы оба знаем, что это не так.

— Поясни.

— Брось. Ты неспроста интересовался первыми образцами там, у Муромских ворот. Я не тупой, Кол, просто сдержанный, — добавил он с улыбкой.

— Ладно, продолжай.

— Нам всегда говорили, что мы — части единого целого, сильного и несокрушимого, а по отдельности у нас нет шансов. Но вот я вижу тебя, и задаюсь вопросом: «А правда ли?». Ты рос сам по себе, выжил, и продолжаешь оставаться одиночкой, успешным одиночкой. Это не даёт мне покоя. Ведь мы похожи.

— Мы совсем не похожи.

— Почему?

Рука сама выхватила кинжал.

— Вот почему.

Скрипнула щетина лейтенанта под острием моего клинка.

— Уверен?

Что-то легонько кольнуло меня в область печени. А он быстр. Чертовски быстр.

— Эй! Какого хрена у вас там происходит? — обернулся идущий впереди Стас.

— Всё нормально, — ответил я, убирая кинжал. — Разминаемся.

— Плечо тебя выдаёт, — поделился наблюдением Павлов.

— Ты видел и не защитился?

— Доверие, — улыбнулся он и ускорил шаг, догоняя свою группу. — Доверие и взаимовыручка!

Сукин сын.

Неровная, будто старая ржавая пила, полоска леса темнела за полем, ветер обжигал лицо, подёрнутая инеем земля хрустела под ногами, в белёсом небе весело мутным пятном Солнце, и чёрные птицы кружили под ним. Наше ополчение давно лишилось изначальной формации и брело вперёд со всё меньшим энтузиазмом, по мере приближения леса. Страх сквозил промеж тех деревьев, и все его чуяли. Боевой запал потух ещё на подходах, шли молча, вглядываясь в каждую кочку, каждую тень. Я успел пожалеть о розданных автоматах, глядя, как они рыскают стволами в трясущихся старческих руках, но без плотного огня было не обойтись. Успех нашей затеи становился всё менее и менее очевидным.

— Стой! — скомандовал я, не доходя полсотни метров до опушки. — Стройся цепью!

— Ещё не поздно отказаться, — прошептала Ольга, будто разгадав мои мысли.

— Опять дурные предчувствия?

— Со вчерашнего вечера ничего не изменилось.

— Что ж, значит, пора изменить. Цепь, вперёд!