Артём Мичурин - Еда и патроны. Прежде, чем умереть

— Да ничего особенного, жил в своей клетке, жрал помои, развлекал гостей.

— И долго?

— Увы, не так долго, как хотелось бы. Слышал, прошлой зимою издох. Всё-таки электричество не особо полезно для здоровья, а может диета подвела. Жаль, конечно, он мне практически как родной стал.

— С этим не поспоришь, — согласилась Оля. — Унаследовал твои лучшие черты.

— Ревнует, — кивнул я на уязвлённую таким откровением любимицу. — Это нормально, между отпрысками великого родителя должна быть конкуренция.

— А вы что...? — сделал Павлов круглые глаза.

— Нет! — как-то слишком уж энергично поспешила разуверить его Оля. — Спятил?

— Это было фигуральное выражение, — пояснил я, ощутив лёгкий укол обиды. — И незачем орать мне в ухо.

— И что, эта крыса, — снова вернулся Павлов к запавшей в душу теме, — прям вот как настоящая себе вела?

— Представь себе. Усиленные тренировки, подкреплённые хорошим стимулом, способны привить новые рефлексы. А что до инстинктов — они всегда с нами, нужно лишь поднять их на поверхность из-под слоя наносных условностей.

— Он и пищал как крыса? — продолжал лейтенант отравлять атмосферу своим скепсисом.

— Разумеется. Хорош был бы из меня мастер, заговори крыса по-человечески. Пищал, и чертовски убедительно пищал, настоящая не смогла бы лучше.

— Скажи, а если дать тебе всё необходимое, ты смог бы завербовать человека так, чтобы он даже подумать не мог о неподчинении, но при этом остался для окружающих вне подозрений?

— Хм. Тут одним электричеством да лаской не обойтись, понадобятся препараты.

— Так смог бы?

— Думаю, да. Почти уверен в этом. А что?

— Просто мысли.

— Тормози.

— В чём дело? — остановил лейтенант машину, и погасил фары.

— Впереди что-то есть. На выход оба. Лейтенант — охраняй, Стас, Ольга — за мной. Сдаётся мне, наши поиски увенчались успехом.

Глава 19

Прошлое. Как, должно быть, приятно жить в мире, где это слово ассоциируется лишь с чем-то отсталым, примитивным и заслуженно позабытым, на что готовы тратить время только историки да антиквары. Мир, где каждое завтра сулит новые открытия и прорывы, а вчера отправляется в пыльный архив без малейших сожалений — прекрасный мир. О, как бесконечно много человечество потеряло, сколького лишилось из-за своей глупости, алчности и гордыни. Сегодня люди должны были бороздить космос, колонизировать планеты далеко за границами солнечной системы, а вместо этого они жгут лучины и справляют нужду на дворе, подтираясь лопухом. Тридцать минуть обмена ударами перечеркнули труд десятилетий. Вещи, бывшие само собой разумеющимися и обыденными до степени незаметности, стали полумифическими артефактами довоенной эпохи. То банальное, без чего людям невозможно было обойтись, превратилось в атрибуты сказок и легенд. Будущее осталось позади, а каждый новый день ведёт человечество всё глубже в прошлое — тёмное, мрачное, полное боли и ужаса. Хм, неплохое начало для пьесы, да и окончание сразу напрашивается, одна проблема — между ними нечего добавить. Эй, человечество и производные от него, как насчёт кульминации, есть кто смелый? Тишина. Постойте-постойте, кажется, я слышу чей-то робкий голос, слабенький, едва различимый за шелестом переворачиваемых страниц истории. «Железный Легион» — шепчет голос, и крошечная дрожащая ладошка поднимается на задних рядах. О-о, как это мило. Давай, малыш, выходи на сцену, расскажи нам о себе. И он встаёт, неловко переставляя худенькие ножки, шагает по проходу, а все пялятся, с недоверием, со злобой и боязнью: «Кто этот чужак? Только посмотрите какие зубы. Настоящее чудовище. Он опасен, он погубит нас всех». И лишь один из зала не вторит толпе, он качает головой и идёт к выходу, посмеиваясь, он явно не впечатлён кандидатом на главную роль. А наш малыш тем временем поднимается на сцену: «Привет, будем знакомы». Но вдруг внезапное чувство пустоты охватывает его, малыш лезет в карман, и... Потерял что-то? Ну-ну, не плачь, постой здесь, а я пока догоню того, кто ушёл, посмеиваясь. Возможно, он справится с ролью лучше.

— Охуеть... — убрал Стас от глаза окуляр прицела, сидя в кустах на краю просеки, вливающейся в расчищенную площадку метров эдак пятьдесят на триста.

Выкорчеванные деревья сгрудились по периметру, будто смахнутые ладонью спички. Кое-где поваленные стволы перемежались гнилыми брёвнами и кусками кирпичной кладки, а снизу эту жутковатую стену подпирал отвал грунта в пару метров высотой. Второе, что бросалось в глаза — ровная полоса утрамбованной земли почти на всю длину площадки. И третье — полная безжизненность.

— Похоже, мы опоздали, — достал я фонарь и посигналил Павлову, чтобы двигал к нам.

— Если они свернулись сразу после атаки, — поправила Оля водружённую на ствол поваленной сосны ОСВ, — у них неделя форы.

— Надо осмотреться. Ты оставайся тут, действуй по обстоятельствам. Стас, Павлов — вы со мной.

Взлётно-посадочная полоса шириной в восемь метров — если верить лейтенанту с его шагомером — была выровнена почти идеально и, судя по оставшемуся на поверхности рельефу, чем-то защищена раньше.

— Вероятно, резиновое или какое-то другое покрытие, достаточно плотное для сопротивления массе аппарата, — предположил Павлов.

— Тут около двух тысяч квадратов, — прикинул Стас. — Это ещё нужно суметь привезти и вывезти. Техника у них, похоже, серьёзная.

— Инженерные танки, судя по тому, как тут всё расчистили и сравняли.

— Что за чудо такое?

— Их ещё называют инженерными машинами разграждения. Последняя, состоявшая на вооружении — ИМР-3М — здоровенная пятидесятитонная штука на шасси Т-90. Бульдозер, грейдер, экскаватор и минный тральщик в одной упаковке, плюс отличная противорадиационная защита.

— У Легиона такие есть? — поинтересовался я.

— Да, один. Но не на ходу.

— А тут, как видно, поболе одного трудились. Что скажешь про полосу, для чего готовили?

— Длина приличная, — поскрёб лейтенант щетину задумчиво. — Что-то тяжёлое взлетало и садилось. Ударный дрон вполне подходит, как мы и предполагали. Единственное, чего не пойму — на кой чёрт было строить ВПП в ста пятидесяти километрах от зоны атаки. Такие дроны полторы-две тысячи пролетать могут.

— Поди непросто было бы скоординировать удар по движущейся колонне и вывоз груза, запусти они свой шайтан-самолёт с тысячи километров. Он ведь наверняка ещё какое-то время круги нарезал над местом атаки, топливо жёг. Я бы так и сделал, не полагаясь на пунктуальность Легиона. Хотя, думаю, наши таинственные друзья точно знали время и место прохода колонны. Такие операции наудачу не затевают.

— Думаешь, в Легионе шпион?

— Даже не сомневайся.

— Командир колонны?