Александр Башибузук - Каторжанин [litres]

Первым делом велел притащить к себе трактирщика.

– Для начала быстро родил бутылку коньяка.

– Да откуда он у меня, все выжрали, косоглазые… – жалобно протянул мужик.

– Я так понял, ты Карлюков?

– Он самый, – недовольно пробурчал купец.

– Может, тебе напомнить о складе, откуда ты приторговывал контрабандой?

– Нет никакого склада. – Карлюков злобно зыркнул на меня.

– А если по морде?

– Я ломаный-переломаный… – сквозь зубы процедил мужик. – Хоть стреляй…

– Тебя еще толком не ломали… – Я дернул его к себе за жилетку и саданул мордой об стол. – Серьга, тащи угли и кочергу, да свяжите покрепче этого кувыркалу. Во-от… а теперь сымай с него портки. Да не верти ты тузиком…

Угли и кочерга не понадобились. Под трактиром нашелся здоровенный капитальный подвал, битком забитый продовольствием и товарами. Чего только здесь не было, от сапог и японского шелка до муки. Кликнув Свиньина составлять опись, я углядел в углу ветхий картонный ящик, вытащил из него запыленную бутылку и удивленно ахнул.

– Да ну, серьезно?..

В ящике оказалось несколько бутылок настоящего арманьяка Tenarez десятилетней выдержки.

Янтарный напиток с приятным бульканьем пролился в стакан. Зажмурившись от удовольствия, я втянул в себя божественный аромат, а потом сделал осторожный глоток. В голове сразу приятно зашумело, а потом вдруг я потерял на мгновение сознание. А когда очнулся – вспомнил все. Абсолютно все.

Как не свихнулся, сам не знаю. Мысли скакали, словно рысаки на ипподроме. Но хаос в голове постепенно угомонился, и я ошарашенно прошептал:

– Значит, будем дальше жить. Там я начинал в гораздо худших обстоятельствах и как-то выкарабкался. Сахалин, говоришь? Ну что же, князем Двинским был, так почему бы не стать князем Сахалинским?

Обожаю, верней, обожал раньше, хорошую фантастику. Такую, чтобы захватила, заставила забыть обо всем и унесла по волнам повествования. Но, черт побери, я давал книге только на время заставить меня поверить перипетиям сюжета и никогда не смешивал фантастические допущения с реальностью.

Я до сих пор не верю в то, что со мной случилось. Но оно все-таки случилось. И не только со мной. И вот опять…

Как? Даже не хочу задумываться – все равно до истины докопаться не сумею. Меня больше интересует другой вопрос – почему? И как долго это будет продолжаться? Но не суть.

Возвращение памяти принесло не только облегчение, вдобавок пришли грусть, разочарование, тоска… да много чего. В том числе страх.

Тоска – по эпохе, откуда меня сюда занесло. Красивой, благородной, рыцарственной в прямом и переносном смысле и одновременно подлой, свирепой и страшной. Эпохе, которая пришлась по мне, как пошитый у отличного портного костюм. Эпохе, которую я безоговорочно принял и стал ее плотью от плоти.

Разочарование – от нынешнего времени, более приземленного и практичного, лишенного галантности Средневековья.

Страх… а страх перед тем, что все опять придется начинать сначала. А еще перед тем, что после очередной смерти опять могу оказаться в чужом теле. Вечная жизнь только с первого взгляда привлекательна, на самом деле… даже жизнь может осточертеть до чертиков, как это случилось в моей прошлой реинкарнации. Я добился всего, чего только мог, но потерял всех, кто мне был дорог, и к концу отведенного мне времени уже просил о смерти. Чтобы забыться… Но не получилось…

Перед глазами медленно потянулась череда образов. Радостно скалился верный шотландец Уильям Логан, загадочно улыбалась родная сестра французского короля Мадлен Французская, баронесса Кармен де Прейоль приседала в реверансе, сурово смотрел кардинал де Бургонь, одобрительно гудела орава звероподобных мужиков в белых коттах с маленьким алым крестиком на правой стороне груди. Иоганн ван Гуутен улыбался одним уголком рта; вдовая герцогиня Мергерит Йоркская посылала воздушный поцелуй; ее покойный муж, герцог Карл Смелый Бургундский, по-дружески кивал…

Кавалеры в колетах и в доспехах, дамы в платьях-роб и остроконечных энненах, священники, простые люди, солдаты и короли. Все, с кем меня свела судьба в прошлой жизни.

Последним появился король Франции Людовик Одиннадцатый, сухо кивнул и скрылся в облаках серого тумана.

Парад завершил абсолютно незнакомый мне здоровенный мужик в римских доспехах, шлеме с алым плюмажем, накинутой на плечи шкуре волка, со щитом и копьем в руках.

– Привет, Жан Жаныч… – Римлянин радостно ощерился и хлопнул меня по плечу. – Эх, наворотили мы дел, поставили старушку Европу в положение, которое ляхи куртуазно называют «козочкой». И еще наворотим… – Он вдруг тяжело вздохнул. – Но уже порознь. Судьба у нас такая… странствовать…

Я неожиданно понял, что римлянин говорит голосом короля Наварры Франциска, прозванного Фебусом за свою красоту. Голосом моего соратника и друга, такого же попаданца, как и я, с которым меня свела судьба в Средневековье.

– Феб Гастоныч? Получается, и тебя опять? Да подожди ты…

Но римлянин прощально махнул рукой и тоже исчез.

– Черт!!! – Я потряс головой, приходя в себя, покосился на бутылку арманьяка, даже протянул к ней руку, но тут же убрал ее.

Не время, позже надерусь до чертиков. Знаю, что не поможет, но надерусь.

Что дальше? Как вариант, можно пустить себе пулю в лоб и проверить, что случится. А вдруг получу долгожданный покой, а не следующее воплощение? Надо сказать, очень привлекательный вариант, правда, рисковый. Провидение, или кто там еще, футболит меня, легких вариантов не подкидывает. Прошлая и нынешняя ипостаси сие прямо подтверждают. Как-то не хочется, к примеру, оказаться в тушке какого-нибудь гладиатора во времена Калигулы или еще чего страшней.

Но не суть. Не смогу, это против всей моей сущности, как истинной, так и приобретенных. Ни Сашка Лемешев, ни Жан Жаныч Арманьяк не смогли бы покончить с собой только просто от отчаяния. И Александр Христианович Любич тоже не станет. Дали жизнь – живи.

А посему будем как-то обживаться, помереть всегда успею. Для начала – найти свою цель, это главное. В теле бастарда я выжил, потому что сразу нашел смысл в своем дальнейшем существовании.

Цель… цель… Кошмарить япошек? Но надо исходить из реалий – выгнать косоглазых с острова мы не сможем, как ни старайся. Тогда что? Для начала – побарахтаться как можно дольше, чтобы аннексия не считалась завершенной и косоглазые не смогли воспользоваться этим козырем на Портсмутских переговорах. Это минимум. А дальше посмотрим, в башке уже мелькают определенные наметки. Про князя Сахалинского я ляпнул улыбки ради, но сами знаете: сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок. Опять же, в Средневековье я надрывался в основном себя ради, а тут выпала возможность порадеть об отчизне. Что может сделать бывший каторжанин? Ну а что мог сделать бастард без земель, титула и вообще имеющий в личных врагах самого могущественного государя того времени? И чем закончилось? Тем, что этот самый бастард сам сел на трон того, по чьему приказу его гоняли, как зайца, по всей Европе. А поначалу тоже казалось чем-то фантастическим и даже неумным. Вот то-то. Все начинается с малого.