Семён Афанасьев - Не та профессия-3 [СИ]

— Это я виноват, — смущённо ответил Дайн, подавая ей ремень для штанов. — Знаешь, не смог смотреть дальше.

— У меня не хватило силы его удержать, — хмыкнул Пун под смешок Кхиеу. — Я пытался придержать его за руку. Он встал вместе со мной на руке. Ты успела?..

— Не всё. Лучше, чем было, но не всё.

— Зачем ты дала ему понять лишнее? — спросил в лоб Пун, игнорируя присутствие Дайна.

— Обострить. Надо было обострить, чтоб лучше кое-что разглядеть. — Кхиеу уже оделась и теперь приводила в порядок свою причёску. — Но всё равно ясно не всё. Вы вылезли раньше времени. — Последние слова она проговорила по слогам. — Мы договаривались о другом.

— Я был не прав, когда соглашался на такое, — угрюмо парировал Дайн. — Я не думал, что не смогу смотреть. И не вмешиваться.

— У нас гораздо менее патриархальные взгляды на эти вещи, — фыркнула Кхиеу. — А физические повреждения та же доктор Лю залечит за четверть часа.

— Зато наши взгляды вашим не ровня, — закусил удила Дайн. — И я не собираюсь всю жизнь дальше тащить лишний груз на душе и испытывать угрызения совести.

— Ты на мне что ли жениться собрался? — поддела однокурсника Кхиеу. — Так трогательно озаботился, хе-х.

Она подошла к Дайну вплотную, весело прихватила его под руку и пристально впилась в него взглядом.

Дайн покраснел, но не отстранился.

Кхиеу медленно стёрла улыбку со своего лица:

— Ничего себе… Неожиданно. Но у меня большая семья, одних братьев-сестёр десяток. Ещё бабушка, мать, отец и тётя. И у нас в семьях женщины командуют не меньше мужчин, здоровяк!

Пун деликатно вышел из склада на двор, где остальные курсанты уже встречали представителей безопасности.

_________

— Ну что, какой дальше план?

В одном из неприметных зданий в центральной части города, миновав привратника весьма определённой выправки, Пун в первом же кабинете на первом этаже нашёл и «начальника связи», и ещё одного человека.

— Вы сделали всё нормально. Нашли достаточно для того, чтоб задержать почти всех. Сейчас находимся на этапе предъявления официальных обвинений, плюс они все сейчас пойдут к нам на «конвейер». Авось что-то да прознаем, — сверившись взглядом с третьим присутствующим, ответил «связист».

— Какой объект следующий? — уронил Пун, усаживаясь на третий стул.

— Погоди. Тут такое дело, — вступил в разговор начальник «связиста». — Нам бы вначале понять их м е т о д и к у. Потом есть смысл двигаться дальше. У толстяка реальная неприкосновенность. Нам нет смысла громить Дома и дальше, если те, на кого всё завязано, будут так выкручиваться. ТЫ можешь с этим что-то сделать?

— В принципе, могу проявить волюнтаризм, — кивнул Пун, почесав нос. — И ляпнуть собственную печать на решение о лишении его неприкосновенности. Бумагу дадите?

Безопасники переглянулись и «связист» извлёк из-под стола бумагу, перо и чернильницу:

— Уверен? Тебе потом не прилетит?..

— Вы не поздно ли спохватились, соратники, — пробормотал Пун, доставая из-за пазухи жетон, склоняясь над бумагой и выводя на ней неожиданно ровные строки. — Разнесли первый караванный дом, арестовали всех подряд. Нет уж. Давайте быстро додавим хотя бы первую тройку.

Выписывая требуемый документ, Пун знал, что рискует: прямых решений государственных органов он ещё не отменял (хотя право и имел, формально).

Сказать временным «коллегам» о том, что караванные дома через один имели в штате менталистов, тоже было бы правильным. Но в этом случае у них возник бы вопрос, откуда такая информация. А раскрывать раньше времени подробности биографии Кхиеу он не хотел (пусть та и дала принципиальное согласие).

Личный опыт подсказывал: происшедшее наверняка не останется без внимания. Его наверняка позовут к Ней, причём в самое ближайшее время. Все острые вопросы надо будет вначале решить там.

Если получится, тогда можно будет развернуться и шире.

Акбар философски воспринял своё повторное перемещение в угрюмый серый особняк в центральной части города. Он предполагал, что будет дальше, но действительность в корне обманула все его ожидания.

Приветливый и вежливый конторский служащий с пустым рыбьим взглядом ласково улыбнулся одними губами:

— У меня для вас новость. С вас сняты все иммунитеты и статут неприкосновенности на вас больше не распространяется.

— Может дадите какой-нибудь документ почитать? По этой интересной теме? — ради проформы поинтересовался караванщик.

Надо же хотя бы попытаться понять, что происходит.

— Да без проблем, — из недр тяжёлого двухтумбового стола (не сразу и сдвинешь с места, мелькнуло у Акбара) появился на свет обычный серый лист бумаги, содержание которого, однако, было далеко не так невзрачно.

— Это же обычная бумажка, которой только подтереться. Вам, — чуть подумав, уточнил Акбар и тут же пояснил. — У нас используется кувшин для омовений. Ну или отхожее место устраивается так, чтоб омовение было сразу доступно. Мы любим правило: чистота снаружи — порядок внутри. Ваша вера, кажется, не предполагает содержания ни тела, ни помыслов в чистоте. — Акбар с толикой превосходства посмотрел на гяура.

А сам подумал, что было бы замечательно, если б его сейчас начали бить. Тогда можно «неосторожно» подставить под удар голову и притвориться, что потерял сознание. А за отпущенное для приведения в чувство время получится сориентироваться: бумажка, предъявленная дознавателем, не выдерживала никакой критики что до её формы. Но рубила похлеще экзекуционного меча содержанием (впрочем, местные рубили головы не мечом, а топором).

Акбар слыхал откуда-то издалека, что у местной императрицы вроде как есть традиция: вместе с посвящением в дворянство, здесь могли выдать какой-то ярлык, наделяющий отличившегося чуть не правами самого самодержца. Называлось непотребство «институтом соратников».

Насколько знал сам Акбар, такие ярлыки обычно не использовались ни для чего иного, как набивание собственной мошны, желательно в богатенькой провинции и подальше от местной столицы.

И надо же было так «повезти» именно ему, что с таким ярлыком, но уже в свой адрес, столкнулся лично он.

«… в качестве исправления ранее эмитированных ошибочных решений, считать недействительным…»

В принципе, с бумажкой можно было бы и побороться. Не совсем красиво, когда решение «руки» монарха отменяет какая-то мелкая сошка в лице безвестного джемадара (кстати, а не тот ли это мальчишка со склада?!).

Но для того, чтоб вернуть все привилегии и права (без каких-либо обязательств, хе-хе), Акбару нужно было, как минимум, оказаться на свободе. Ещё — подёргать за верёвочки того, что в серьёзных местах называется агентурной сетью.