Михаил Тихонов - Отшельники. Клан Заката. Книга первая. Приемыш [СИ]

Хоть взрыв и был вроде мощным, но настолько, чтобы достать до пограничников, находящихся метрах в трехстах от эпицентра…

Последняя группа селян, как раз собиралась в пролом в заборе входить, когда раздался взрыв. Их-то ударная волна достала, раскидав как кегли по сторонам.

Остап с Александром переводили взгляд друг с друга, на полыхающий дом и обратно… Похоже, теперь не удастся выяснить — правда тот парнишка сын князя, за которого обещана награда, или отделенный ошибся…

Похоже, зря возвращались…

В этот момент, у забора, поднимается, слегка покачиваясь человек. Выжившие все же есть… Вот Человек наклоняется, помогая встать еще кому-то. Какое-то время они просто стоят, после чего, будто сговорившись, разворачиваются и начинают быстрым шагом удалятся от полыхающего дома, в сторону городских окраин…

— Живучий… Или везучий, сукин сын… — Остап пристально посмотрел на друга. — Ты тоже думаешь, что это он?

— Ну, а кто еще-то? — Александр смотрел на две, ускоряющие шаг фигурки, бредущие по заснеженной поляне. — Ты все еще сомневаешься в моих словах? Больше ведь никто не поднялся, только эти двое…

— Четыреста золотых говоришь. — Остап усмехнулся. — Что ж, деньги нам не помешают. Пойдем, что ли догонять. — Остап, поправив перевязь со шпагой, первым свернул с протоптанной дорожки в снег. — Если князь узнает когда-нибудь, что мы схватили его сына, то заставит жрать это золото… — Уже только себе под нос пробормотал он, торя новый путь.

Но куш обещал быть слишком большим, чтобы старый вояка мог отказаться от него. В конце концов, он давно собирался уйти в отставку, но все денег не мог набрать на достойную старость…

— Как ты? — Одними губами, чтоб не слышали окружившие нас селяне, спрашиваю у Маши, буквально висящей на моей руке всем телом. Один из общинников, видимо все же услышал, потому что делает полшага в нашу сторону, но останавливается.

— Н-нормально… — Слегка заикаясь, разбитыми и посиневшими губами, так же, едва слышно, отвечает она.

Угу… Нормально… Куда уж… Нормальней не придумаешь. Одного взгляда на разбитый, начавший распухать нос, треснувшие губы и начавшие наливаться под глазами мешки синяков, достаточно, чтобы во мне зарождалась злость… Жаль, тому, кто ударил девушку, только руку смог зацепить клинком… Надо было в сердце бить, чтоб наверняка… Ур-род… Попробовал бы он меня так ударить…

Мы все еще стоим на том же самом месте, где нас схватили, окруженные толпой соседей Маши. Смотрят с ненавистью и предвкушением… Ну как же, это ж целое шоу — сжечь на костре не одного, а целых двух человек.

Да еще и батюшка, который настоятель, не могу вспомнить, как же его Маша называла-то, агитирует… Что-то громко вещает про уничтожение порождений дьявола и тому подобное… Как же его зовут-то? Нет… Не вспомню… Да и черт с ним, и со всеми этими уродами…

По сути, ну что такого произошло-то? Ростовщика убил, да по мордасам его прихвостням надавал. Да и то, не так чтобы сильно. И за это на костер? Ерунда же полнейшая…

В горячке, я и сам немного потерялся, поддавшись порыву, да еще и ситуация со стилетом, чуть не вытянувшим из меня душу… Растерялся в общем, ну и…

И наворотил…

Угу… Морозец немного остудил мой запал, и мозги включились… Что там такого страшного в доме у Маши произошло? По большому счету, ничего такого. Ну, точнее, убийство ростовщика, конечно, преступление. Довольно серьезное причем.

Куда страшнее представление, устроенное клинком, с этим пламенем на лезвии… Кстати… Скосив глаза, смотрю, где он. Я ведь просто в снег бросил, когда увидел, что жизни Маши угрожает опасность… Ага, никто его пока не подобрал. Не заметили еще что ли?

В принципе, вполне возможно. Из снега только самый верх рукояти торчит, почти полностью сливаясь со снегом. Но, думаю, рано или поздно, обнаружат… этого, думаю, лучше не допускать… Как бы его совсем под снег затолкать…

Прижимаю, дрожащую от холода и нервного напряжения девушку к себе посильнее, ища губами ее ухо. Окружившие нас селяне, около десятка крепких мужиков, внимательно смотрят за каждым нашим движением, но вплотную подходить не спешат. Держатся на расстоянии метра в три-четыре.

— Маш… Качнись, будто падаешь… — Совсем тихонько, даже не уверен, что она меня слышит, шепчу на ухо.

Сам в это время смотрю, услышали меня или нет. Вроде, в этот раз никто не реагирует. Маша, сделав удивленные глаза, даже раскрыть их пошире пытается, вопросительно смотрит на меня.

— Надо. — Снова прижимаюсь к ее уху, заодно поправляя сбившуюся на сторону шапку. Холодно, а эти, что-то не особо торопятся нас никуда уводить. — Вправо.

И правда, уже даже пограничников след простыл, ушли с поляны, свернув на протоптанную дорогу, а мы все стоим и стоим. С другой стороны, особо на костер я, конечно, не тороплюсь… Это только настоятель, гнида, все вещает и вещает, безостановочно… Как горло не сорвал еще. Его уже и не слушают особо. Народ понемногу втягивается в пролом, который я организовал в заборе.

Но опять же, судя по тому, что я вижу, тут человек сто, а то и поболе. И быстро всем протиснуться через узкий пролом не получится при всем желании… Вот и тянутся узкой цепочкой. Интересно, почему нас с Машей вперед не протолкали?

Маша резко обвисает на моих руках, закатывая глаза и начинает заваливаться в сторону, будто в обморок падает. Я-то чувствую, что тело девушки напряжено и падение она контролирует, а вот со стороны совсем другая картина. Будто теряя равновесие, делая пару мелких шажков, наступая на рукоять стилета так, чтобы затолкать его поглубже в снег.

А теперь, чтоб подостовернее было, еще и на колено припадем, попутно подсыпая след сдвинутым снегом… А Маша-то, как сыграла… Лежит у меня на руках, вся поникшая, будто и правда сознание потеряла… Я б поверил…

— Э! Вы чего там? Ну-как встаньте! — Один из мужиков, стоящих в импровизированном оцеплении, увидев наше «падение», тут же делает шаг вперед, но останавливается, просто громко прикрикнув.

Хм… А он ведь боится. Не скажу, что прям в ужасе, как приспешники покойного ростовщика, но где-то в глубине его разума тлеет искра страха. Своими способностями, стараюсь сейчас не пользоваться, почти полностью изолировавшись от внешних эмоций…

В самом начале, чуть снова с ума не сошел, когда эмоции сбежавшегося народа, потоком навалились на меня… с трудом получилось взять под контроль и отрешится. Да и то… Беспокойство за Машу уберегло от того, чтобы я не начал бросаться на селян, после того, как пограничники ушли…

— Не видишь, что ли? Девушка уже на ногах стоять не может. — Подняв злое лицо, огрызаюсь в ответ. — Помог бы лучше. А то она до вашего костра не доживет. — То ли слишком зверское лицо сделал, то ли еще чего, но мужик, который спрашивал, как-то разом потух, отступив обратно.