Михаил Тихонов - Отшельники. Клан Заката. Книга первая. Приемыш [СИ]

Двое из вновь прибывших, тут же принялись оказывать помощь пострадавшим, еще один подходит ко мне.

— Руки вытяни. — Уставший, чуть надтреснутый хриплый голос, равнодушно командует. Судя по нашивкам, он тут старший. Отделенный.

Мне не остается ничего, кроме как вытянуть руки вперед, на которых тут же защелкиваются стальные наручники. Вместе со щелчком замков в наручниках, тот боец, который угрожал Маше палашом, убирает клинок в ножны на поясе и присаживается рядом с девушкой, скидывая с плеч тактический рюкзак. Ага… В экипировке я разбираюсь, как и любой из тех, кто проходит хотя бы начальную военную подготовку. У нас в лицее она имеется. Да и вообще, у меня в поместье, точно такой же имеется. Удобный и вместительный…

Со стороны оград накатывает волна селян… И вот от них уже ничего хорошего ждать не стоит. Это пограничники, злые, раздраженные, но вот жажды крови с их стороны не чувствуется. И вообще, судя по всему, они не намерены меня прямо здесь и сейчас на костер тащить, или даже бить… Несмотря на то, что я двоих подрезал… Наверное, если б убил, то, скорее всего, не стоял бы просто закованный в наручники, а лежал бы, мертвый…

А вот идущая сюда толпа… В эмоциях селян превуалирует азарт, предвкушение зрелища и ненависть… Хех… да и черт с ними. Я к ним отношусь аналогично. Пожав плечами, перевожу взгляд на то, чего боец с Машей делает. В душе, при виде того, как пограничник быстро обрабатывает девушке разбитое лицо, а после дает что-то выпить из небольшой бутылочки, невольно рождается чувство благодарности… Судя по тому, как девушка уже самостоятельно начинает подниматься, хоть и слегка покачиваясь, в бутылочке было лекарство…

Тем временем, нарастает гвалт от толпы, достигшей наконец места, где мне пришлось сдаться. Люди, гомоня и переговариваясь, обтекают пограничников, и нас с Машей заодно, организуют кольцо. Жажда расправы, ненависть, злорадство… И этих людей Маша считала хорошими людьми? Да они же готовы разорвать нас голыми руками.

— Расходимся! — зычный голос отделенного разносится над толпой перекрывая своей мощью весь гвалт. — Преступники задержаны, поэтому вы все можете идти по домам!

Толпа качнулась, но расходиться даже не подумала.

— На костер!

— Смерть убийцам!

Из толпы раздались крики.

— Я сказал расходимся! — Отделенный похоже, уловил настроение толпы, потому что потянул из ножен палаш. — Повторяю! Преступники задержаны и будут переданы в руки следователям, чтобы те установили степень их вины и предали справедливому суду.

Из толпы снова раздались требования казнить нас с Машей немедленно. Обстановка явно накалялась. Пограничники, даже те, которые пострадали от моих рук, начали стягиваться к своему командиру, образуя компактное построение.

Судя по всему, даже то, что пограничник вообще-то, являются вполне себе официальными лицами, не особо остужает пыл разгоряченного человеческого стада… Маша оказывается рядом со мной, задвинутая бойцами за спины, чтобы укрыть ее.

Она едва-едва стоит на ногах. Хоть у меня руки и закованы в наручники, но я тут же подхватываю ее под руку, помогая удержать равновесие… Усталость… Единственное, что чувствуется в ее эмоциях. Она вымотана до предела…

А ситуация похоже, выходит из-под контроля. Людей, жаждущих нашей крови слишком много, и они, кажется, уже готовы вступить в столкновение с пограничниками, несмотря на то, что такое действо может грозить каторгой, а то и вовсе виселицей… Эх, жаль, что моя ловушка не сработала… глядишь, и поменьше бы сейчас было тут народу… Или вовсе бы не было…

В это время, из толпы вышел настоятель церкви, и остановился напротив отделенного.

— Господин, эти люди живут в нашей общине, и они совершили преступление против общинников, поэтому мы требуем, чтобы убийц передали нам, для справедливого суда. — Визгливый голос священника вызывает в моей душе глухое раздражение. — Согласно Уложению, община вправе решать такие дела самостоятельно. Вы желаете пойти против закона? — Несколько пафосно заканчивает он свое обращение.

В принципе, священик прав… Если община последователей Единого зарегистрирована в Управе, как автономное сообщество, то членов общины действительно должны судить местные… Вроде как суд присяжных обязаны собрать…

Но что-то сомневаюсь, что в нашем случае все формальности будут соблюдены. Да уж…

На какое-то время повисает пауза. Судя по глухому раздражению, нарастающему в чувствах отделенного, он знает и об Уложении о статусе религиозных общин, и порядке разбирательств преступлений в таких случаях. Кроме преступлений направленных на организацию мятежей, все остальное, действительно находится в юрисдикции общины… Даже убийство…

— Хорошо. Ваше право. — отделенный явно недоволен таким результатом, но он просто не может ничего сделать. В эмоциях священника мелькает удовлетворение и чувство превосходства. — Уходим. — Короткий приказ и пограничники начинают уходить сквозь коридор, образованный разошедшимися в сторону людьми.

Трусы… Пару секунд смотрю в спины уходящим бойцами. Один из них, тот самый, который заставил меня сдаться оборачивается. В его взгляде сочувствие и сожаление. Но я лишь презрительно сплевываю на землю и крепче сжимаю руку Маши, начавшей мелко подрагивать в ожидании того, что нас ожидает…

Слабая надежда, что пограничники нам помогут избежать смерти, растворилась, вместе с их спинами, исчезнувшими за сомкнувшейся вновь толпе. Нет, я мог бы сказать, что не принадлежу общине, и вообще — княжич… Вот только… Разъяренная толпа, которая едва сдерживается, чтобы не разорвать нас на месте, вряд ли примет эти доводы. А подтвердить свои слова мне нечем… Документы остались в общежитии…

Священник, злорадно оскалившись командует:

— К церкви их!

Отделение пограничников, привычно выстроившись в боевой порядок, постепенно удаляется от места событий. Если смотреть сверху, то получится неправильный ромб, в центре которого расположились раненые, по краям друг за другом по два бойца прикрытия, а спереди и сзади по одному. Ведущий и замыкающий. Точнее, так должно быть в идеале. Но едва отделение удалилось от разогретой погоней толпы, как бойцы перестроились. Двое крайних сместились в центр, подхватывая раненых, чтобы тем было легче идти, один ушел вперед к ведущему, а еще один к замыкающему, которым был командир отделения.

— Старшой, мы что, так просто отдадим мальцов и уйдем? — Боец, тот самый, который оказывал помощь девушке, поравнявшись с отделенным, в полголоса поинтересовался у него.

Отделенному и самому не нравится сложившаяся ситуация. Когда к ним на пост заявились представители из общины, с криками, что на них напали, он решил, что тут в поселке, целая банда разбойников лютует.