Руслан Михайлов - Инфер-4 [СИ]

— Лошадок целый табун стальных нагнала — землицу пахать. Не нарадуемся — они ведь почитай от заката до заката работают и ничего им не стается. А к ним еще и трактор умный прибыл, да шагоход небольшой — они все старые пни вокруг города за часы повыдергивали, теперь новые каналы роют. И вроде как речушку новую наметили — окружную вокруг полей свежевспаханных, а потом к далеким холмам ее — туда, где племя тобой уничтоженное обреталось. Еще парочка молчаливых истуканов появилось — големами мы их называем. Высокие, но не слишком, а вместо голов глаза материнские приспособлены. Ходют повсюду, землюшку топчут, изучают все пристально…

Ну да… Хозяйка вернулась в эти земли.

Тем временем прибывший старик взялся за один из стоящих в повозке бочонок. Тут уже ему помогли бойцы, живо оттащив всю полную тару на кухню, где пышная девочка Заррува, высунув язычок от усердия, наполняла кружку за кружкой. Оглядевшись, задержав чуть взор на обшарпанном синем небе, я скомандовал:

— Полный привал. До утра жрем, пьем, спим. Трахаться — можно. Но только если обе стороны точно согласны. Любой насильник умрет страшно.

— Да это все уже знают, командир — тихо произнесла Джоранн и на этот раз в ее обычно ехидном голосе звучала нескрываемая благодарность — Этим ты многих встречных хоть раз отряду баб от многого спас.

— Что с Хваном? — поинтересовался я.

Замерший на корточках гнида, что успел навернуть полную миску меда, уставил в небо узкую уродливую голову, раскрыл полностью жвала и на одной ноте тянул «Ы-ы-ы-ы-ы-ы».

— Покушал сладкого. Очень довольный — пожала плечами рыжая и, спохватившись, начала стягивать разгрузку — Теперь поет.

— Поет — повторил я, глядя на поющего богомола, упершего лезвие в утоптанную землю, а другой рукой растирая в пальцах землю — Ясно…

— Стальное потертое небо, командир — тихо произнесла Ссака, тыча пальцем вверх — Монстры и зверолюды пашут землю и пасут овец. Мутанты бок о бок трудятся со стальными конями… А старая енотиха готовит нам ужин…

— И что?

— А ведь никто не верил в эти бредни, когда Атолл, еще до моего рождения, вкладывал огромные бабки в доведение до ума технологии ловли астероидов и в создание реального космического флота. И вот она — сталь, сталь, сталь, целый океан сука стали!

— И что?

— Да ничо… пойду наслаждаться…

— Давай — кивнул я, скидывая футболку, а следом штаны.

Оставшись в трусах, ботинках и с дробовиком за спиной, прихватил с кухонного стола будто невзначай поставленную длинную узкую тарелку. Изучив ее содержимое, бухнул сверху еще одну курицу — с самой поджаристой и даже на вид хрусткой кожей. Прихватил кружку с кофе — Рэк вовремя плеснул туда чуть самогона — и двинулся к внедорожнику. Обойдя так сильно воняющую бензином машину, что никто бы не заподозрил в ней электрокар, я остановился у крайнего контейнера. Убедившись, что запоры сняты, положил рядом — не внутрь, а рядом, как приглашение, а не как приманку — тарелку с поджаристыми курами. Развернувшись, потопал не обратно, а чуть вверх по травянистому подъему между холмами. И едва я перевалил вершину и начал спускаться, с земли поднялся тот самый «истукан». Это скорее переделанный гражданский экзоскелет с установленными камерами, сенсорами и датчиками. Мобильный системный глаз, что сейчас складывал солнечные панели.

— Сенатор Оди…

— Ты? Или пока не ты? — поинтересовался я.

— Я. Камальдула. Управляющая. Могу ли я присоединиться к сенатору на его оздоровительной прогулке?

— Пошли — кивнул я.

— Вас накормят и напоят. Обеспечат полную безопасность.

— Ага…

— Поговорим?

— О чем?

— О Боге…

— Ого — рассмеялся я и сделал большой глоток — Машина захотела поговорить о боге?

— Да…

— Со мной?

— Да… есть предпосылки и причины говорить об этом именно с тобой.

— Например?

— Ты ничего не хочешь от меня. Тебе не нужны дары, ты берешь лишь необходимое для завершения своих задач. Ты не пытаешься остаться, не пытаешься льстить… ты идешь своей дорогой, сенатор Оди. Ты проходишь мимо меня…

— Я не уловил… и что?

— Можно ли считать меня божеством?

Хмыкнув, я пожал плечами:

— Сотни тысяч гоблинов молятся тебе. А те, что сейчас заморожены и ждут своего часа — тоже рано или поздно будут молиться тебе. И им плевать из какого материла ты сделана и кто тебя сотворил. Они на полном серьезе считают тебя богом.

— А ты?

— Ха… Божество, да? Знаешь, я мало что помню о своем детстве. Может не только из-за стирания памяти, которая почему-то постепенно сама возвращается урывками… но я помню один яркий момент очень раннего детства. В тот день кто-то из взрослых сказал мне, что Бог — это тот, к которому никто не может прикоснуться. Никто не может сделать ему больно. А вот сам Бог — может сделать больно кому угодно. Говоря эти слова, та женщина — да, это была старая седая женщина, что на краю уходящих в океан ступеней нашей заброшенной небесной баши, занималась подготовкой к ужину… Говоря эти слова, она, опустив руки по локоть в старое пластиковое ведро, разминала в нем еще живого молодого осьминога. Ее сильные темные пальцы проходились по его щупальцам, сдирая с них коросту, лопая вздутия и буквально силком выдавливая из него остатки дерьма. Заодно она счищала слизь и срезала мелким ножом куски омертвелой плоти. И вот тогда… глядя на так хреново умирающего осьминога, я порадовался, что я не осьминог, а бог! Ведь меня никто не трогает. А сам я вполне могу прикончить осьминога. Так я думал до тех пор, пока еще один взрослый не влепил мне затрещину, чтобы я не путался под ногами. Тогда я вывел следующую истину — я не бог, а осьминог. Как тебе история?

После непродолжительной паузы — мы успели добраться до узкой тропы, что вела к зеленеющему полю — система ответила:

— Я не уловила сути. Ты осьминог?

— Именно — кивнул я — Ведь Бог это тот, кому никто не может причинить вреда.

— Мне причиняют вред…

— Да.

— Выходит я не бог.

— Да.

— Выходит я — больной осьминог.

— Да — кивнул я — Как и все мы.

Еще одна пауза… и ровные гудящие слова:

— Это интересное предположение.

— Ты как… — сделав еще глоток, я продолжил — Ты как огромный разлагающий труп дракона. Почему я вспомнил про драконов? Может из-за руин Рио Рохо? Гранде Рохо? Не помню… Всем что-то нужно от тебя. Они как черви копошатся в твоем нутре, отрывая от тебя куски — а ты позволяешь.

— Я пресекаю и наказываю.

— Кого? Гоблинов? Их просто послали туда. Они исполнители. Ты рубишь побеги, но не корни. А чтобы убить заразу — надо выкорчевать корни. Высшие. Высшие с правом голоса. Сенаторы. И прочая шваль, что обосновалась в Запретных Землях. Ты уже поняла кто они?