Василий Криптонов - Капкан [СИ]

Гуолианг благосклонно кивнул — так, словно усаживание его на ступеньки входило в мои профессиональные обязанности, и вышел я специально для этого. Достал из кармана ветхой, потёртой куртки трубку и принялся набивать.

— Почему тебе не сидится в кресле? — плюхнувшись рядом с ним, поинтересовался я.

— А сам не догадываешься? — На крыльце появилась из темноты Дэйю — двумя ступеньками ниже нас.

Гуолианг не удивился — он вообще производил впечатление человека, давно разучившегося удивляться. Я тем более — чувствовал присутствие Дэйю, и к её фокусам успел попривыкнуть. Не знал только, подошла она только что, или давно здесь сидит? Равно как и понятия не имел, что она тут забыла.

— Если бы я мог догадаться, не задавал бы вопросов, — буркнул я.

— Ты ужасно приземлённый человек, Лей. — Дэйю запрокинула голову. И объяснила: — Он смотрит в небо.

Я взглянул на Гуолианга. Тот, продолжая набивать трубку, улыбнулся половиной морщинистого рта.

— А кресло стоит на крыльце, — продолжила Дэйю, — под навесом. Из-за навеса не видно неба. Так ведь, старик?

— Ты славная чуткая девушка, — не отвлекаясь от трубки, похвалил Гуолианг.

— Я — убийца, — глухо отозвалась Дэйю. Она обхватила колени руками и упёрлась в них подбородком. — Это — мой путь.

— И чем твой путь мешает тебе быть славной чуткой девушкой?

На это у Дэйю ответа не нашлось. Она фыркнула и отвернулась.

— Что-то случилось? — спросил я. — Для чего ты здесь сидишь?

— Не спалось. Вышла прогуляться.

— Давно вышла?

— Достаточно. — Дэйю с вызовом повернулась ко мне.

— Достаточно — для чего?

В ответ Дэйю выразительно уставилась на дом, принадлежащий Наташе.

Видела, значит, как я её провожал, и как зашёл в дом вслед за соседкой. Сквозь стены, конечно, смотреть не могла, и проникнуть вслед за нами, перекинувшись в невидимку, тоже вряд ли бы сумела. Но я вдруг понял — Дэйю откуда-то знает всё. Переплетение наших чакр давало ей явно больше, чем мне. Она знает, что я чувствовал, стоя на крыльце. Знает — и злится.

— Ниу любит тебя, — будто откликаясь на мои мысли, сказала Дэйю. — А ты…

— А что — я? — Раздражение всё-таки прорвалось. — Что я, по-твоему, делаю не так? У Ниу есть всё, что ей нужно. Если чего-то вдруг нет — ей стоит только сказать. Я не пью, не изменяю…

Дэйю фыркнула. Я, не отвечая, продолжил:

— А что касается желания Ниу иметь детей — ты сама прекрасно знаешь, почему это невозможно. Знаешь, что я, так же как и ты, каждый день хожу по лезвию бритвы. И знаешь, чем это чревато.

— Я одна. — Прозвучало это словно обвинение. — У меня нет семьи.

— Мать? — напомнил я.

Дэйю горько рассмеялась.

— Я убила своего отца, Лей. Неужели ты думаешь, что у меня хватит совести показаться на глаза матери? Она попрощалась со мной много лет назад. Не исключаю, что давно похоронила… И хорошо. Пусть я останусь мёртвой. Так будет лучше и для матери, и для меня. А ты — не один. — Дэйю откинула со лба волосы, смело и прямо посмотрела мне в глаза. — У тебя есть семья. Ниу, мама. Они любят тебя, ждут…

— Я об этом не просил, — перебил я.

— Неважно! Ты не должен так с ними поступать.

— Да как — «так»?! — взорвался я. Вскочил. — Вы сегодня сговорились, что ли? Одна ревёт, вторая на шею вешается, третья загадки загадывает!

— Если будешь кричать, может проснуться ещё и Кингжао, — выпустив клуб дыма, невозмутимо заметил в пространство Гуолианг.

Я заскрипел зубами. Сел обратно на крыльцо.

— Если бы я была на твоём месте, давно бы всё бросила, — сказала Дэйю.

Гуолианга она будто и не услышала. Вцепившись в меня злыми глазами, продолжала говорить то, что было важно для неё.

— Что бы ты бросила?

— Всё! — со злостью повторила она. — Клан. Торговцев. Драки, погони, допросы… Я бы всех бросила к чёрту, собрала свою семью в охапку и уехала далеко-далеко — туда, где никто бы меня не нашёл.

— В тихий домик на берегу озера? — Я почувствовал, что рот перекашивает кривой усмешкой. — Жить-поживать и добра наживать?

— Да! — яростно глядя на меня, почти выкрикнула Дэйю. — Да, именно так! А ты чёрств и слеп, как подземный червяк! Ты не понимаешь, какое это счастье — любящая семья. Отталкиваешь от себя это счастье обеими руками. Каждый день приносишь любовь и преданность, которую тебе готовы дарить, в жертву непонятно чему! Извращённой фантазии, которую вбил себе в голову — и теперь неотступно следуешь. Ты — как поезд, несущийся по рельсам! Как машина, попавшая в колею, из которой невозможно выбраться. Ты идёшь напролом, не останавливаясь и не оглядываясь по сторонам. Да если бы я была тобой, я бы…

— Ты — не он.

Гуолианг проговорил это негромко, невозмутимо пыхнув трубкой. Но Дэйю осеклась и замолчала.

— Не рассуждай о том, в чём ничего не понимаешь, девочка. — Гуолианг смотрел не на Дэйю — куда-то перед собой. Ронял слова мерно и будто бы неохотно. — Поступками женщины движет любовь. Поступками мужчины — цель. Даже обычного мужчины. А Лей — не обычный человек.

— Я тоже не обычная, — буркнула Дэйю.

Гуолианг покачал головой:

— Избранные — редки. Рождённые дважды — уникальны. Лей рождён для того, чтобы защищать. Защищать весь мир — а не только женщин, спящих за этими стенами. — Он указал трубкой на дом за своей спиной. — Не только своих друзей, тебя или меня.

— Да плевать я хотела на этот мир, — в сердцах бросила Дэйю.

Но я понял, что запал её поутих. Слова Гуолианга мимо ушей не прошли.

А Гуолианг улыбнулся.

— Плевать хорошо, когда есть, куда плевать. Но если мир погибнет, плевать будет некуда. — Он наконец-то повернулся к Дэйю и закончил: — Вот о чём думал бы я, если бы был на твоём месте, девочка. Ты отлично владеешь мечом. Ты сильнее многих мужчин. Но, святые духи свидетели — в день, когда мир начнёт рушиться, твои умения ничем тебе не помогут. Лей знает, что делает. Ему не нужно мешать.

Дэйю фыркнула, однако продолжать спор не стала. Снова подтянула колени к груди и уткнулась в них подбородком. А я вдруг понял, что в прочувствованной речи Гуолианга меня заинтересовало больше всего.

— Ты сказал «владеешь мечом»? — переспросил я.

Гуолианг кивнул.

— А откуда ты об этом знаешь?

Если я в чём-то и был уверен, так в том, что в присутствии Гуолианга Дэйю не призывала меч. Она, собственно, с Гуолиангом и разговаривала-то сейчас впервые в жизни, до сих пор ни с кем из моих домочадцев не общалась.

— Я видел в её руках меч.

— Когда? При каких обстоятельствах? — слова вырвались раньше, чем я успел подумать, для чего мне эта информация.

Видимо, правду говорят, что опера бывшими не бывают. Непонятное необходимо прояснить. Для чего — дело десятое.

— Тьма обрушилась на меня, — странным голосом проговорил вдруг Гуолианг. — Мгновенная, непроглядная тьма. А внутри неё в танце закружились двое — Жёлтый Дракон и Красная Птица…