Анни Кос - Чужой выбор

- О чем ты говоришь? Какие сплетни?

- О, брат, ты так далек от жизни женской половины дворца, что даже представить не можешь, как же там тяжело дышится. Да любая из твоих новых фавориток готова Арселии горло перегрызть своими зубами. А уж если появятся еще дети…

- Это вряд ли, - голос императора стал крайне тяжелым. - Честно говоря, я до сих пор удивляюсь, как она смогла родить. Мне с детства рассказывали, что детей у меня не будет. Всему виной какая-то болезнь, которую я перенес в младенчестве. Этот ребенок - чудо, но скорее всего оно более не повторится.

- Значит, все эти женщины мечтают напрасно?

- Думаю да. Но, твои слова заставили меня принять решение. Хочу упрочить положение сына. Я женюсь на Арселии и сделаю ее официальной императрицей, и таким образом, притязания Адиля на престол будут законными.

- Мудрое решение.

- В твоем предложении тоже есть смысл. Пусть после церемонии Арселия с ребенком живут в одном из моих имений. Там за ними будет организован лучший присмотр из возможных, я сам отберу людей. Пока еще рано, но скоро начнем искать учителей, чтобы подготовить мальчика к его судьбе. Не за чем рисковать напрасно.

- Ты смог бы навещать их иногда, или я передавала бы им новости от тебя, - предложила Мейрам.

- Решено, завтра же дам поручение начать приготовления к свадьбе и коронации, - кивнул император.

- Это очень дальновидно, брат мой.

Вот так совершенно внезапно для себя, Арселия оказалась женой сиятельного Сабира. И пусть власть ее не интересовала, и во многом статус императрицы являлся лишь формальностью, но для средней дочери из небогатого рода, живущего на краю пустыни, это было головокружительной удачей.

Свадьба готовилась три луны, а величие церемонии затмило все торжества, которые мог вспомнить Дармсуд. Всю дорогу от дворца до Храма Стихий укрыли лепестками цветов, перед императорской четой рассыпали монеты, во славу новобрачных выкрикивали поздравления и благословения, пожелания долгой жизни, здоровья и многочисленного потомства. Играла музыка, хлопали на ветру алые знамена, а в воздухе пахло наступающим теплом. Сабир своими руками возложил на голову бывшей наложницы тяжелый золотой венец, усыпанный рубинами, и провозгласил ее императрицей, а малыша Адиля - своим наследником.

Вскоре после свадьбы Арселия сделала два щедрых пожертвования. Одно - своей родной семье, живущей в пустыне. Второе - школе Мушараффа бен Рушди. Борода купца к этому моменту уже стала полностью седой, но глаза сияли прежней яркой незамутненной голубизной. Теперь, когда его бывшая ученица носила новое звание, Мушарафф мог просить о встрече с ней.

Сказать по-правде, для Арселии школа рабов была большим домом, чем шатры давно покинутого рода, и потому встрече с бывшим хозяином она обрадовалась всем сердцем.

Мушарафф теперь следовал за женщиной, почтительно отставая от нее на два шага, как того требовали правила двора.

- Моей благодарности нет границ, сиятельная, - тихо звучал его бархатный низкий голос. - Для меня честь, что вы помните обо мне.

- Я помню все то доброе, что вы сделали для меня. И понимаю, какой удачей оказалась тогда буря в пустыне.

- Значит, вы не сердитесь на меня?

- За что? - изумление императрицы было настолько искренним, что старик смутился.

- Я ведь делал это все не ради вашего счастья, а только ради успехов моей школы.

- В этом мире мало кого заботит счастье окружающих, - чуть склонила голову Арселия, - но я многим вам обязана. И не так важно, почему наши интересы совпали, если обе стороны оказались в выигрыше.

- Преклоняюсь перед вашей мудростью и добротой, - Мушарафф слегка коснулся рукой сначала лба, затем сердца. - Позволено ли мне будет спросить вас о чем-то личном?

- Да.

- Вы счастливы?

Арселия долго молчала, тщательно подбирая слова.

- Я получила от судьбы гораздо больше, чем могла представить. Наверное, это и есть счастье? Желать иного - алчность. Не вы ли говорили, что смирение - высшая добродетель?

- Люди склонны ошибаться, моя госпожа, а я - лишь слабый, глупый человек. К тому же, тогда я разговаривал с рабыней, хотя и прекрасной, а нынче склоняюсь перед императрицей. Просто хочу, чтобы вы знали: если в моих силах будет сделать что-то для вас, возможно не сейчас, а гораздо позже, вам нужно лишь сказать об этом.

Через несколько дней Арселия уехала из Дармсуда, Сабир вернулся к прежней устоявшейся жизни, а леди Мейрам получила возможность время от времени покидать городские стены, чтобы навестить императрицу.

И кому какое дело, если иногда по пути к подруге, сестра сиятельного позволяла себе краткие разговоры с незнакомыми людьми или совершала неожиданные прогулки в сторону от нужной дороги? Главное было сделано: Мейрам получила возможность перемещаться, не вызывая подозрений, а заодно и удалила от двора единственного наследника Сабира, тем самым давая ему призрачный шанс уцелеть в жестоких взрослых играх.

Клинки противно взвизгнули, рассыпав искры, и разошлись в стороны. Ульф в мгновение ока сменил линию и отступил, увеличив дистанцию до условно безопасной. Поднял меч в верхнее положение острием к противнику, готовясь, присматриваясь. Шаг вперед, шаг назад, воины будто танцевали в ожидании новой атаки. В какой-то момент Черный Волк сделал чуть более резкое движение вперед, пересекая невидимую черту, а затем в стремительном выпаде откинул в сторону выставленный в защите клинок. Будь на месте противника кто угодно другой - атака достигла бы цели и укол концом меча пришелся бы в грудь или ключицу. Однако, Хальвард успел отреагировать и слегка отклонился в сторону, пропуская сияющее лезвие выше.

Йорунн следила за поединком, словно завороженная. Ни с кем другим Ульф никогда не тренировался на настоящем оружии. Более того, называл подобное глупостью и уделом тщеславных дураков. Зачем рисковать нанести травму тому, кто может стоять с тобой плечом к плечу в предстоящем бою? К тому же на всех спаррингах воины обязательно надевали защитную броню из многослойной простеганной ткани и кожи. Это мешало, стесняло движения, замедляло, но вместе с тем готовило тело к тяжести боевого облачения. Да и честно сказать, хранило от излишних синяков и ссадин, когда удар все-таки не удавалось отбить или блокировать. А в случае боя с Ульфом это происходило постоянно.

Тем не менее для правителя Черный Волк поступился своими принципами. Хальвард настаивал на боевом оружии и отсутствии защиты, доводя риск до предельного, заставляя включиться все инстинкты, навыки и опыт. Впрочем, наблюдая за поединком этих двоих, Йорунн была вынуждена признать, что при их уровне мастерства эта мера выглядела если не разумной, то вполне допустимой.