Анни Кос - Нет места под звездами

- Сиятельный обратил свой взор на Недоре и не станет сейчас распылять силы. Он понимает, что сражаться с Хальвардом придется всерьез, - заметила Йорунн.

- У Талгата на раздумья осталось десять дней, - подсчитал конунг. - Длительная осада даст ему больше шансов, чем битва за стенами в поле. А у нас лишнего времени нет.

- Кто унаследует власть над кочевниками в случае смерти Великого Хана? - внезапно спросил Ульф.

- Сложно сказать, - ответил за всех Хала. - В последнее время Талгат стал крайне подозрительным и легким на расправу. Он стареет и слабеет, а преданных союзников у него нет. Только за прошлый год он казнил троих своих военачальников. Великого Хана боятся, и боятся не зря - он скор в решениях и не всегда обдумывает их до конца. Но для нас это даже неплохо, ведь если раньше за ним шли из любви и верности, то теперь - больше из страха.

- В окружении Талгата есть четверо военачальников-нойонов - главы родов ойра, тайгута, хулайд и зайсан. Они - основная поддержка хана, но и ближайшие соперники, - добавил Кит. - Правда они ненавидят хольдингов сильнее, чем друг друга.

- Думаю, наша цель не в том, чтобы поменять одного противника на другого, - произнес Лид. - В конце концов, не так важно, кто станет во главе вражеского войска. Но Талгат - символ как большой победы, так и большой беды. Я хочу уничтожить этот символ вместе со всей ненавистью, которую он в себя впитал, а затем найти возможность объединить наши народы. Нельзя позволить превратить имя хана в стяг, под которым кочевники объединятся. Кочевники должны сами отвергнуть Талгата, его идеи и его цели.

- А если мы сыграем на их разногласиях? - Ульф первым озвучил мысль, витавшую в воздухе. - Вобьем клин между Великим Ханом и его нойонами? Это поможет избежать ненужных жертв.

- Мы обязаны придумать способ выманить хана из города, - впервые подал голос Эйдан. - Не знаю, что должно произойти, чтобы он сам отказался от преимущества, которое дают высокие стены. Разве что внутри этих стен хану станет слишком тесно.

- Его могут вынудить, - негромко подсказал Ульф. - Он может отказаться слушать вас, но не своих людей.

- Именно. И это вот, - Лид в задумчивости крутил в руках футляр от письма, - нам поможет. Но нам придется найти способ передать вести в город. Кому-то надо отправиться туда.

- Ни к чему рисковать, я могу послать тень, - насторожилась Йорунн.

- Если мы хотим заручиться поддержкой хотя бы нескольких нойонов, наши слова должны звучать более чем убедительно, - вздохнул конунг. - Они потребуют гарантий, а что может быть весомее, чем жизнь, оставленная в залог?

- В Витахольме остались пленные хольдинги, те, кого взяли в рабство при падении Теритаки, - промолвил Эйдан. - Их жизни тоже станут залогом. Кроме того Талгат может использовать их в качестве живого щита.

- Простите, что скажу это вслух, - Ульф нахмурился, - но, скорее всего, спасти всех не получится.

- Да, - кивнул Лид, - но помнить о них мы обязаны. Мне нужен доброволец, который рискнет передать послание в Витахольм.

- Среди нас только я и Кит достаточно хорошо знаем город и кочевников, - поднялся Хала. - Позволите отправиться мне?

- Нам, - поправил его друг. - Вдвоем у нас больше шансов.

- Даже не думай, - взвилась Йорунн, обернувшись к Хале. - Я не позволю тебе подставлять свою голову под удар. Помни, ты теперь глава Гилона и отвечаешь не только за себя, но и за вверенных тебе людей. А ты, - она гневно сверкнула глазами в сторону Кита, - решил, что вместе умирать не так страшно? Один раз вы оба уже выбрались из западни лишь чудом.

- Но ведь выбрались? - легко улыбнулся Кит.

- Напомнить, какой именно ценой? - Йорунн нехорошо прищурилась.

- Пустой спор, - вставил Хала. - Вам, тем кто примет сражение под стенами города, грозит не меньшая опасность. Или ты хочешь, чтобы я скрывался в этих комнатах всю жизнь, как Адой Гасти?

Йорунн от возмущения даже забыла, как дышать.

- У нас есть еще люди из Витахольма.

- Их слово не будет столь весомым, - тихо заметил Лонхат. - Халу знают и у нас, и у кочевников. Если кому и поверят, то ему.

- Безумие какое-то, - Йорунн переводила взгляд с одного собеседника на другого, но все молчали.

- Не стоит так во мне сомневаться, госпожа. Меня не так-то просто убить, - Хала выпрямился в полный рост. - К тому же, если я смогу найти верные слова, то этот риск будет оправдан стократно. И не оскорбляйте меня и Кита своим недоверием. Мы не заслужили подобного.

Минуту они стояли друг напротив друга, меряясь взглядами. Наконец, Йорунн процедила сквозь зубы:

- Поклянитесь мне оба, что сделаете все возможное и невозможное, чтобы вернуться живыми.

- Клянусь, - Хала не стал спорить.

- Клянусь, - подтвердил Кит.

Лид коротко кивнул, принимая их решение.

- Спасибо. Я ценю вашу преданность больше, чем это можно передать словами, - он мягко коснулся плеча Йорунн, - не поддавайся страхам, сестра. Уверен, они выполнят свое обещание.

Едва успела осесть пыль за спиной гонца, как чутье Талгата недовольно заворочалось. Сквозь монотонный гул сотни переживаний и тревог всплыла одна единственная мысль: не успеет. Почему и отчего родилась это понимание, хан не мог объяснить самому себе. Надежда на поддержку императора таяла с каждым днем, войскам не добраться сюда, разве что осада города затянется. Впрочем, хан уже давно понял, чудеса создаются упорным трудом и точным расчетом, а не везением и пустыми мечтами. И сдерживался изо всех сил, чтобы не сорвать накопившийся гнев на окружающих.

Вспыльчивость повелителя степей в последние годы доставляла кочевникам много тревог. Ослепительный, головокружительный успех, которого хан сумел добиться четыре года назад стал забываться, стираться под тяжестью и неумолимостью ежедневных проблем и забот.

Да, новообретенные земли были богаты и плодородны, а захваченные в Витахольме ценности позволили вознаградить за верность всех приближенных. Однако успех оказался недолговечным, понимание всей глубины пропасти, что отделяла кочевников от окружающего мира, пришло неумолимо, будто осенние ветра. Великий Хан и его люди стали злейшим врагом для хольдингов, жителей побережья, народа лесов.

К тому же для Талгата закрылись южные проходы через степь - их охраняли тщательно, что ни один торговый караван за четыре года не достиг Витахольма. Оставалось надеяться на поддержку империи, но этого было непростительно мало для того, чтобы переломить ситуацию в пользу Великого Хана.

В рядах кочевников ширилось недовольство. Хан понимал, что если в этом году он не сможет взять Гилон или хотя бы Танасис, то к будущей весне вопрос о смене власти будет решен. Талгат действовал на опережение: по его приказу зимой казнили нескольких наиболее вероятных зачинщиков бунта, среди которых был единственный родственник и возможный наследник: двоюродный племянник хана. Жестокая казнь ненадолго остудила горячие головы, никто не хотел узнать, каково это - быть разорванным на части.