Алексей Бессонов - Гавань притяжения

— Урагана не будет, — улыбнулась Нина. — Это обычный «длинный дождь», у нас тут такое часто происходит.

Переодевшись, Детеринг спустился в кухню. Нина уже расставила на столе тарелки и стояла в дверном проеме под козырьком, задумчиво глядя на замерший в полном безветрии сад. Шаги Йорга заставили ее обернуться — девушка прикрыла дверь, прошла в кухню и села у окна. Йорг молча налил вино в глиняные стаканы.

— Сегодня совершенно не хочется ни о чем думать, — признался Детеринг. — Только сидеть и слушать дождь...

— Мне тоже, — кивнула в ответ Нина.—Но не очень-то выходит.

— Что такое? — встрепенулся Йорг. — У тебя не идет из головы наша неудачная поездка? Прости, я виноват перед тобой. Иногда мне катастрофически не везет, приключения сыплются на голову даже там, где их ждать никак не приходится!

— Ой, об этом я уже забыла. — Девушка разрезала кусок фермерского окорока, положила ломтик на тарелку Детеринга, потом придвинула ему салат. — У нас на кафедре опять чудеса начинаются. Я, в общем-то, из-за всего этого к Маату и приезжала.

— Деньги? — грустно улыбнулся Йорг.

— Именно. Кассанданский Университет, как ты понимаешь, существует исключительно за счет фондов, созданных кучей благотворителей и филантропов. Весь кассанданский бизнес, от ловца креветок до директората банковских ассоциаций, так или иначе, но куда-то жертвует, таков порядок, без этого — никак. Раньше денег хватало на все, но сейчас фонды здорово просели, и приходится сокращать некоторые программы. Вот тут и вылезли из кустов кой-какие рожи...

— Так, а ты-то тут при чем? — удивился Детеринг.

— Ну, я уже не студентка, дорогой. Иногда мне поручают некоторые дела вне кафедры. Собственно, мне предлагают на кафедре остаться, но я уже ни в чем не уверена. Понимаешь, есть разные уровни этики. Ну, по крайней мере, я так считаю. Есть этика корпоративная, а есть этика науки в целом, потому что университетский ученый, исследователь, не может ставить свои собственные интересы выше интересов дела, интересов познания.

Нина поморщилась и принялась ковыряться вилкой в салате. На лбу у нее вдруг прорезалась хмурая, незнакомая Йоргу морщинка.

— Это не просто неправильно, — тихо произнесла девушка, глядя в окно, — это гадко.

Йорг встал и подошел к ней, обнял со спины, потерся щекой по щеке.

— Ты пытаешься исправить эту ситуацию?

— Меня уже не раз называли тупой идеалисткой, но по-другому я не могу. Голос Маата я получила, теперь посмотрим, что будет дальше.

— Честно говоря, я и сам не ожидал от тебя такой вспышки. Хотя ты права, безусловно. Мне трудно разобраться в вашей истории — да и ни к чему, в общем-то, — но я думаю, что ты поступаешь верно.

— Кое-кто скажет, что я защищаю своего научного руководителя, но дело тут не в нем одном, — покачала головой девушка. — Если я нарушу некоторые свои собственные принципы, в Универ мне лучше не возвращаться. Пропадет смысл всего того, чем я занималась последние два года. Можно было уйти после диплома, понимаешь? — но я осталась, потому что меня интересовала именно наука. А в науке корыстным и беспринципным людям делать нечего. Да, это идеализм, но иначе нельзя.

В ее голосе прозвучала грусть, и Йорг сразу догадался почему: Нина боялась, что он не поймет... До сих пор она ни разу не требовала от него доверия, поддержки и сейчас, наверное, не знала, чего ждать.

— Иногда бывает выгодно сменить позицию, для того чтобы нанести удар в другом месте, — очень мягко проговорил Детеринг. — Это я говорю тебе как человек, изучавший стратегию в Академии. Но в вопросах чести... — Он залпом выпил стакан вина и налил себе снова, чтобы выдержать нужную паузу. — В вопросах чести и твоих собственных идеалов маневры исключены. И, собственно, даже если голосование провалится и выиграют твои оппоненты — не отступив, ты сохранишь самоуважение и уходить, я думаю, не придется.

Нина не сказала в ответ ни слова, но глаза ее блеснули улыбкой. Она наклонила голову, тихонько вздохнула и, протянув руку, поднесла ладонь Йорга к своей щеке. С минуту они сидели недвижимы, слушая дождь и закрыв глаза. Потом Нина отпила из своего стакана, глянула за окно:

— Скоро стемнеет. Летние ночи так коротки... Иногда бывает обидно, да?

* * *

Детеринг припарковал машину за квартал от дома Монсальво и дальше пошел пешком вдоль заборов, почти укрытых вьющимися плетями цветов. Заборы здесь были невысоки: только д ля того, чтобы обозначить границы участка. Все эти особняки находились под охраной нескольких слоев электроники, защищающей территорию лучше любых стен.

Да, собственно, воры в этот квартал и не совались, не было у них такого интереса.

Нина никогда не ошибалась в своих прогнозах: утро пришло вместе с чистейшим, без единого облачка, небом. Дождь, сонно молотивший добрую половину ночи, оставил после себя крупные капли на листве, не высохшие пока лужи и характерное для кассанданской столицы ощущение парилки.

Генерал ждал Йорга в саду, за маленьким столиком, на котором не было ничего, кроме кофейника, пары чашек и тарелки с бисквитами. Здороваясь, Детеринг понял, что дела идут, по всей видимости, хуже некуда: Монсальво выглядел сильно постаревшим и даже помятым, как после нескольких дней крепкой офицерской пьянки.

— Я рад, что ты приехал так рано, — произнес генерал, исподлобья глядя на Йорга.

— Макс передал ваше распоряжение явиться утром, и я не стал тянуть, — с удивлением ответил Детеринг.

— Это правильно. У тебя есть деньги? — Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Йорг едва не вздернул брови, но вовремя взял себя в руки.

— В данный момент у меня нет финансовых проблем, ваша милость.

— Это хорошо. Тогда садись на ближайший рейсовый и уматывай домой. Ты не должен появляться на Кассандане хотя бы два-три месяца. Дока Мэллоя я беру на себя, он напишет, что ты нуждаешься в поправке здоровья, а где да что — проверяющие разбираться не станут.

— Проверяющие?!

— Боюсь, дорогой мой, что Его Превосходительство доигрался. Перри Николс написал заявление об отставке...

— Я слышал об этом, господин генерал.

— Хм! А слышал ли ты, что он сказал по этому поводу? Нет?... Ну, тебе и не надо. Николс много раз предупреждал Полякова, что врать в отчетах опасно, но тот только пыхтел и продолжал заметать дерьмо под ковер. Отвечать за все это Перри, как начальник оперативного сектора, не хочет. Более того, он вообще не желает видеть Его Превосходительство. Теперь наш дорогой шеф устроит разгон для всех, кто в потенциале способен выступить против него, а доступ к информации имели многие, тут уж не открутишься. Он знает, как к нему относились, и понимает, что союзников не найдет. В течение десяти дней «ведьмина гора» примет решение, и тогда сюда вылетит комиссия. До ее прибытия Поляков успеет наделать такого, что становится страшно. Сам он не уйдет, можешь даже не думать. Но испортить жизнь сможет многим.